Светлое будущее: вето на будущее (СИ) - Резниченко Ольга Александровна "Dexo" - Страница 52

В момент отвернулась, окончательно кроя правду, — и потопала прочь, из последних сил сдерживаясь, чтоб не сорваться на бег.

— А вы че? Вместе? — послышался за спиной голос из прошлого.

— Ага, — смущенный гогот Мирона. — Сломала-таки Мальвина своего Буратино…

* * *

Завалилась в салон автомобиля, за руль. Достала воду из кармана за пассажирским сидением, прополоскала рот. Сплюнула на асфальт — выдох. Сняла, промыла очки — и бросила их на приборную панель.

Растерянный, бессмысленный взор около — за лобовое стекло.

Ну вот…пиздец всему…

Вновь невольно поежилась я, едва в моей памяти всплыло лицо этого у**ка. Новая волна тошноты накрыла меня — но… сдержалась.

И что теперь? Как?

А что Мирашев? Если… обо всем догадается. Что будет? Кого выберет… и… или…

«блядь!» — нервно дернулась я, невольно уловив краем глаза двух амбалов, идущих стремительно по парковке в мою сторону. На автомате движение — зажать кнопку, закрывая машину. Мигом завести мотор — сцепление, передача, газ — и помчала. Куда, зачем — сама не знаю, но давлю, что есть мочи и возможности, едва не выходя за предел сверхдопустимого по городу, чтоб менты не тормознули… Вынужденно, с визгом иногда тормозя на светофоре.

И что в итоге?! ЧТО, Сука, В ИТОГЕ?! Ударила я со всей дури ладонями по рулю, будто тот в чем-то виноват… Растерянный взор около, по зеркалам заднего вида.

Газ, поворот — и в карман — на парковку.

Остановиться. Выключить двигатель. Отчаянно утопить, уложить лицо на руки, завалившись на баранку. Завыть, заныть, испепеляясь заживо.

Куда же я без Него? И что мне теперь? И что с Этим…? Не отпустит же? Бежать? БЕЖАТЬ?! Или Мирашев защитит? Не даст в обиду? Или сам прикончит? Ведь…

Черт! М*ть твою! Чем я вообще думала?! Хотя… будто был выбор? Схватил, притащил… наркотой напичкал — и приказал… ЖИТЬ. А теперь — а теперь и сама… уже не могу отказаться от всего того, что мне всучил. Подарил. К чему путь сердцу явил.

И бежать — глупо. Тупо… ибо без него всё это не имеет смысла. Не имеет: без него — не то, что не хочу… но и не буду.

Завести тачку — и рвануть обратно.

* * *

Уже ждал на парковке… Веселый, игривый вид, кроя истинные эмоции. Развел руки в стороны Мира, паясничая; залился звонким смехом:

— Ты домой ездила мыться? Или что? — гыгыкнул. Шаги ближе. Открыла я дверь. Навалился, облокотился на нее и на крышу. Взгляд сверху вниз на меня, нелегального водителя.

— Угадал, — несмело улыбаюсь, краснея от смущения… и радости заодно. Взор невольно около, ища угрозу, ища… Мазура — тщетно. Выдох.

— У тебя хоть права есть? — хохочет, не унимается мой Судья.

— Нет, — рассмеялась и я, пристыжено, поддаваясь на его шальное, доброе настроение.

Встаю, протискиваюсь в его невольные объятия — не отстраняется. До неприличия близко, да так, что даже и фокус теряется. Чувствую его дыхание. Тепло, нежность, счастье вновь заполняют всю меня внутри… признавая, капитулируя, подтверждая, что исконно правильное приняла решение — и действительно… нет иных вариантов.

— А водить умеешь? — и снова смех, едва не целуя.

Ухмыляется коварно.

— Ну, а как? — мое несмелое, ироническое. — Я же Рожина.

Скривился неосознанно:

— Ах, ну да… как я мог забыть! — паясничая.

Оторвался, отступил назад, выпуская меня из своего плена. Поддаюсь — отхожу от авто, пуская его за руль.

— Кстати, — вновь отозвался, гаркнул вдруг Мирашев, — где это твой пи**юк? Чет совсем давно его не видно. И о тебе вон, за сколько времени уже, не интересовался. Поссорились, что ли?

Обмерла я в удивлении, забыв свой ход.

— Он в СИЗО.

— Да ладно! — удивленно вздернул бровями. — За что?

— А ты совсем не знаешь? — ошарашенная, даже поежилась от странности ситуации. — Я думала… ты о всех своих шестерках все знаешь… — лживо улыбаюсь.

Гыгыкнул:

— Он не моя шестерка, а Мазура. И то, пока бизнес не замутили, а там, считай, наравне стали. Малой толково решает дела, в то время, как Валя — хуе только пинает и вершки собирает: на уме опять одно бухло да бабы. Так что, можно сказать, с ними по поводу дел я практически не пересекаюсь.

Смолчала. Обошла машину — и села в пассажирское кресло.

Проявил участие и Мирон — прыгнул за руль. Закрыл за собой дверь.

— А последнее время, — внезапно продолжил, — вообще, говорит, вроде как, их дороги разошлись, и он его давно уже не видел.

— Кто? — удивленная, устремила я на Мирашева взгляд.

Вздернул бровями, вперил взор и он в меня:

— Кто-кто? — раздраженно. — Валентин. Ты че такая странная?

Скривилась я, закатив глаза под лоб. Отвернулась. Только хотела, было, ответить, как в момент перебил:

— И не пизди про шаверму. Я же твою еще доедал — и мне нормально.

Смущенная, рассмеялась. Взор в лицо своему «Шерлоку»:

— Так это ты же… всеядный.

— Я — переборчивый! — загоготал. Подался ко мне — забросил руку на плечи. И только захотел меня притянуть к себе, как вмиг пресекаю, отбиваюсь. Неосознанно останавливаю.

Обомлел:

— Ты чего? — ошарашенный.

Тотчас замялась я, осознавая, что сделала, как выдала себя. Черт!

Улыбнулась криво. Взор на Мирона. Нервически сглотнула. Отчасти лгу:

— Да Рожу вспомнила. Расстроилась…

Опустила голову, действительно ныряя уже и в эту горечь с головой.

Шумный вздох. Отвернулся. Взгляд за лобовое.

Движения — взревел мотор.

— Не грузись, — сдержанно, неким приказом. — Помогу, чем смогу.

Тронулись с места…

…а я — застыла, не дыша: не знаю… то ли завизжать от счастья, то ли… разрыдаться от обреченности.

Глава 31. За пределами «рая»

(Н и к а)

— Поехали ко мне? — несмело отозвалась я.

— Это ж куда? — заржал Мирашев. Оторвал взор от проезжей части, на мгновение устремив его на меня. — К вам, на родину Рогожиных, что ли?

Криво, невесело улыбнулась:

— К Женьке. Я думаю, пора…

— Че «пора»? — гневно, резко, с опаской. Тотчас лицо распяла серьезность.

Захохотала я, потешаясь над его реакцией, — приблизилась. Поцелуй в щеку. Вздрогнул, косой, мимолетом взгляд на меня вдогонку (уже отстранившуюся). Бесится, выжидает, требует, хотя уже и сбит с толку моим странным поведением.

Коварно ухмыльнулась:

— Ну… хотя бы за вещами. Или че… не пустишь к себе насовсем? — бесстыдно съязвила, заливаясь улыбкой, переигрывая его злость.

Не выдержал — сдался, загыгыкал, признавая свое поражение. Отвернулся, кроя фиаско.

— Адрес, — наигранно грубо, хотя так и слышны уже нотки тепла, радости, смеха.

* * *

И как это мой кавалер догадался по пути заскочить в магазин, купить бутылку вина и торт?..

Охала, ахала… ревела, орала от ненависти и визжала от счастья моя Жарова, едва увидела на пороге (в глазок — не поверила), что это я — собственной персоной: жива, здорова (почти) и счастлива. Так что без алкоголя — наши общие переживания, взорвавшиеся вулканом, адекватно было не унять. И пока мой учтивый Мирашев валялся на диване, доламывая кнопки и без того непослушного пульта, мы с Женькой упали за стол — и стали мерить бокалами вину и прощение.

— Это простопиздец был! — отчаянно вскрикнула моя подруга, заливаясь истерическим смехом, едва первый градус торкнул ее чувства.

Не сдержалась — рассмеялась и я над ее столь непривычным поведением — руганью, Итишкин корень! Самой что не есть — матом!

— Я в милицию! — очередной мелкий глоток после чока (пригубила — не то, что я — едва не залпом на радостях) и торопливо продолжила. — А они — с меня поржали: говорят, или домой втихую укатила, чтоб за квартиру не платить, или загуляла. Или работу «прибыльную, надомную» нашла. Наверняка, мол, из универа выгнали. Я и обалдела! Представляешь?! Я им: да не может такого быть! Она ответственна и вообще! — шумный вздох, скривилась. — Короче, напугали меня кутузкой, что сча меня загребут за нарушение общественного порядка. Так что… уж извини — развернулась и позорно удрала. Начала в универе Ритку выцеплять. Знаю, что глупо — что вы не того… Как говорится, это последний человек, к которому бы ты пошла за помощью… или еще что. Но — не ехать же к тебе на родину? Да и куда? Я за сколько лет-то твой адрес так и не выучила. Если ты мне его вообще… говорила.