Подвиг богопознания. Письма с Афона (к Д. Бальфуру) - Сахаров Софроний - Страница 15

Вы пишете: «Но если это не так, если я по своему реализму, своей жажде непосредственного духовного опыта читаю слишком много между строками Ваших писем и приписываю Вашим словам большее значение, чем следует, то это очень опасный уклон, способный ввести меня или в прелесть, или в разочарование и отчаяние». Да сохранит меня Господь, как я уже и раньше писал Вам, чем-либо повредить делу Вашего спасения. Вся моя забота о том, чтобы, поскольку это в моих слабых силах и разуме, указать Вам на путь к подлинному бытию^[134], по которому Вас поведет благодать Божия, а сам я отойду от этого непосильного мне дела.

Когда Вы были мальчиком еще и Вас посещала благодать Божия, то в этом я усматриваю призывание Вас Господом и думаю, что теперь вторично призвал Вас Господь и уже окончательно на путь, Ему благоугодный. Но, дорогой, не назад должны Вы теперь возвращаться чрез знакомую страну к знакомой цели (как Вы пишете); это было бы печально; нет, Вы должны идти на путь новый (то есть дальнейший) и к цели, еще не познанной Вами (не достигнутой), и чрез страну, еще не знакомую Вам^[135], подвиг, о котором Вы еще и представления не имеете. Обманывать Вас нет для меня никакого смысла; многое, очень многое зависит от веры Вашей. Когда же по благодати Божией уразумеете Вы то, о чем я, окаянный, говорю Вам, тогда уже не будете колебаться Вы в вере своей или смущаться по причине внешней неурядицы в жизни Церкви и другого. Тогда вера Ваша будет уже верою ведения (хотя еще и несовершенного), а не «от слуха»^[136]. Тогда, если и весь мир отступит от истины, Вы не поколеблетесь, подобно Аврааму, который в свое время оставался едва ли не единственным носителем истинного богопочитания^[137]; и я, недостойный, молюсь о том Господу, чтобы окрепла вера Ваша и чтобы позднее Вы помогли и другим — братьям Вашим, подобно тому как некоторые люди со всею любовью и многими молитвами и скорбями помогали Вам. Нам нужно связаться крепчайшими, неразрушимыми узами любви Христовой и помогать друг другу, не щадя своих сил и даже души своей. В этой любви к брату мы познаем, что преидохом от смерти в живот ^[138], то есть подлинное бытие.

Любовь Божия включает в себя все, все блага: и мудрость, и ведение, и радость, и бессмертие, и истинную свободу. То, что Вы познали в детстве, было призывающею благодатию. Вы унижаете то, что получили на Афоне, потому что еще не имеете настоящего понимания о том, что больше и что меньше, что выше и что ниже. Вспомните видение пророка Илии: и се, мимо пойдет Господь; и дух велик и крепок разоряя горы и сокрушая камение в горе пред Господем, но не в дусе Господь: и по дусе трус, но не в трусе Господь: и по трусе огнь, и не во огни Господь: и по огни глас хлада тонка, и тамо Господь ^[139]. Видите, какая последовательность. Вспомните слова «Свете тихий, святыя Славы…»

Не с целью убеждать Вас в чем-либо говорю все, ибо еще прежде, чем мы увиделись с Вами, Вас благодать Божия научила и убедила во многом, но с целью предупредить Вас, что еще много нам нужно опытно познать, прежде чем с решительностью последовать своему рассуждению, которое должно всегда быть согласным с разумом Писаний.

Вы говорите еще: «Я не неопытный в духовной жизни». И это правда, иначе бы Вы не стерпели тех слов, которые я все это время говорил Вам, но все же опыт Ваш — опыт новоначального, и с Вами еще невозможно говорить о многом. Вы с готовностью, с радостью принимаете слово о Кресте — и это великая милость Божия к Вам; но смею думать, что тот Крест, о котором я помышляю в беседе с Вами, еще не уразумели Вы, да еще и не пришло время к уразумению сего, и больше скажу: быть может, никогда мы с Вами и не сподобимся сей части избранников Христовых, то есть понести Крест тот. Впрочем, у Вас благословенная душа, что Вы любите отсекать свою волю.

Вообще говоря, правильная духовная жизнь может быть начата тогда только, когда человек утвердится в вере, и хотя бы это была еще вера несовершенная, то есть от слуха только, но необходимо, чтобы душа с несомненностию принимала учение Церкви и ее святых отцов. Когда же душа по дару благодати ощутит истину, тогда она становится непоколебимою в вере^[140], и самая вера тогда становится другою, то есть верою опыта, ведения; но и здесь существует известная постепенность восхождения. Однако подвиг веры положен нам до самой смерти, потому что дано нам только отчасти разуметь, дано видеть ныне (то есть в веке сем) якоже зерцалом в гадании ^[141]. И не знаю, для кого как, но для меня этот вопрос, по милости Божией, решен, и я с радостию принимаю сей подвиг веры, удивляясь премудрости Божией, которая так искусно низлагает наш кичливый разум. Когда умным очам Вашим хотя отчасти откроется видение неисследимого богатства духовной жизни, сей небесной науки, тогда устыдитесь Вы сказанных Вами слов и увидите, что еще и начала действительного, разумного не положили.

Большее внимание и теперь и в будущем уделяйте жизни духовной, деланию заповедей, трезвению, молитве, чтению аскетических творений святых отцов, Православной Церковью принятых, и увидите, что по мере обогащения души Вашей в этом отношении и ум Ваш станет постепенно приобретать большую силу и ясность в богомыслии, в молитве и даже в богословии и понимании Писаний^[142].

Начало духовной жизни — начало борьбы со страстями. Победить страсти — наитруднейшее дело. Это победа величайшая из всех. Бесстрастие выше дара чудотворения. Побеждаются страсти долгой, упорной, тяжелой, непрерывной днем и ночью борьбою, при содействии благодати. Правильной борьбе со страстями нас научают святые отцы. А Вы еще не познали своих страстей — ни борьбы с ними; ибо если бы Вы познали, то знали бы, что Вам делать на всяком месте и во всяком положении, и не пришел бы Вам помысл: «Зачем я здесь или там, что я тут делаю?» Вы и под землей закопанный нашли бы себе дело. И воистину ничем другим так ярко Вы не могли выразить своей неопытности, как этими двумя выражениями: 1) «Зачем я здесь, что я тут делаю?» и 2) «Я не неопытен в духовной жизни».

Ничего нет удивительного в том, что Вы, страдая раздражительностью, были побеждены этой страстью и в дни, когда должны были бы испытать великую радость и мир душевный. И это за неверствие Ваше. Дело не в мальчике непослушном. И у нас монахи (замученные непосильными трудами, по причине бедственного материального положения монастыря) не очень — то послушны бывают и иногда поют прескверно и торопливо; но это не мешает иеромонаху молиться и совершать в мире Литургию, кроме случаев чрезмерной торопливости.

И вот, дорогой отец Давид, хотите мне верьте, хотите нет, но свидетельствую Вам, что в дни 29 и 30 августа и старец отец Силуан, и я, грешный, радовались за Вас, это были дни великой к Вам милости Божией. В той буре, которую Вы пережили, Вы многому научились; будут еще и другие бури, но кто искушен был, тот сможет и искушаемому помощи. Во всем этом нет ничего, так сказать, незаконного. Однако скажу: враг сильно борется против Вас. С какою болезнию я все те дни (до 29 августа — ночью) молился за Вас. Но милостив Господь, и, быть может, возрастит Он на земле сердца Вашего древо, в листве которого найдут себе убежище многие птицы небесные^[143].

Мне самому пришлось переживать много раз подобные бури — искушения. Впрочем, между нами та разница, что я всякий раз с доверием шел куда бы то ни было, томимый, как и Вы, жаждою подлинного бытия. Сколько я перестрадал душою за десять лет моей жизни (от 16 до 26–летнего возраста)!^[144] (Да и теперь страдаю, но по — другому уже.) Но милосердный Господь пожалел меня, и когда я скорбел даже до смерти, посетил окаянную душу мою, которая с такою ретивостию убегала от Него, конечно, по неведению, и избавил меня от бесплодных исканий. После этого дух любви напал на меня, и душа моя загорелась желанием, ревностью о спасении братий моих. Я не проповедовал, не учил, никуда я с этими целями не ходил, то есть чтобы обращать людей к истине, но только молился об этом, умолял Господа, чтобы Он и другим дал познать Себя. До сих пор мне кажется, что горячие слезы текли у меня во время молитвы не из очей только, но из всего существа. Все тело исполнялось странным желанием быть пригвожденным, распятым, только бы люди познали свет жизни во Христе. (Я не все Вам рассказываю.) Дух с несомненностию свидетельствовал об истине.