Покупатели мечты - Кури Августо - Страница 24

Внезапно мошенник Димас раскрыл рот и поразил всех, даже меня. Он спросил:

— Почему акции на биржах ценных бумаг упали во всем мире? Знаете ли вы, что такое субстандартная ипотека? — По моему мнению, у Димаса не было образования для того, чтобы сформулировать подобные вопросы, но мы все следовали за человеком, который хоть и был отверженным, но очень много читал. И, видя, как он проглатывает газеты и книги на площадках под виадуками, его необразованные ученики мало-помалу перенимали это пристрастие к чтению. Несколько дней тому назад я видел, как Димас читал статью по экономике в какой-то газете, но, откровенно говоря, решил, что он не понимал графики.

Для завершения кошмара, устроенного для студентов, Эдсон, теолог Группы, спросил следующее:

— Знаете ли вы, что такое сектор Газа?

Подумав, один молодой человек рискнул сказать:

— Это случайно не вид пирожного или гамбургера?

Они не занимали себя тем, чтобы узнать что-нибудь о конфликтах между палестинцами и иудеями. Тогда Мэр заключил:

— Простите меня, друзья, но вы, похоже, прилетели с другой планеты.

— Мне понравилось, Мэр, — заверил товарища Краснобай. — Ладно, давайте вернемся к нашей договоренности. Поворачивайтесь задом, ребята.

Студенты попятились, закрыв свои ягодицы руками. Но Краснобай, вспомнив Об Учителе, сказал им:

— Нет, мы не будем давать им пинка под зад. Это слабаки применяют силу, а сильные предпочитают мысль. Будущее мира зависит от вас, а не от нас, бродяг. Мы польщены знакомством с вами.

И все мы поздравили их по-братски. Они были богатыми; мы — бедными, но у нас было то, что не продается. Молодые люди молча разбрелись поодиночке. Постоянно думая о случившемся, они наверняка не спали всю ночь. Некоторые обдумывал и свою роль в обществе. Они начали покупать мечту о критическом мышлении. Они стали предугадывать то, что происходит по ту сторону изображаемого.

Все эти случаи привели к открытиям, которые стали меня стеснять. Я понял, что не только некоторые группы молодежи имеют предрассудки и любят исключительность, но и определенные члены общества тоже являются таковыми, в особенности некоторые радикальные приверженцы определенных теорий психологии, социологии, экономики. Они образуют касты, названия которых заканчиваются на -иан, как пьяжетианцы или юнгианцы^[11], и на -ист.

Я относился к команде «-истов», я был закоренелым социалистом. Я замечал очень мало, кроме того, что касалось теории, которая была во мне. Только после того как я начал ходить с Продавцом Грез и жить вместе с этой группой полемистов, мне удалось раскрыть спектр своего мозга и сломать барьеры. С трудом я узнал, что наихудшими врагами какой-нибудь теории являются те, кто радикально примыкает к ней и у кого нет смелости фильтровать или пропускать ее заново.

Я умел, как и немногие, говорить об идеях Маркса, Энгельса, Гегеля, Ленина, но я делал очень мало, чтобы изменить мое общество и себя самого. Я формировал учеников, чтобы они блистали на экзаменах, а не чтобы дебатировали идеи. Мне было не важно, были ли они творческими или свободными, депрессивными или рабскими в своих тенденциях. Я был загипсованным преподавателем, который критиковал закостенелое общество.

Я не стимулировал своих учеников к погружению в историю и философию, не заботился о переходе пределов моей науки. Я был одним из могильщиков, который помог похоронить их воображение и чувствительность. Я не понимал, что культура экзаменов является анкетной матрицей, чистой и простой, я не помешал формированию психопатов. Некоторые психопаты имеют высокий уровень IQ

Одно из учений, услышанное от человека, за которым я следовал, и проникшее в мой мозг подобно режущему лезвию, заключалось в том, что любой долг может быть прощен, уменьшен и забыт, за исключением долга совести: тот, кто не верен своей совести, имеет неоплатный долг перед своим собственным «я».

Я учусь оплачивать долги перед своей совестью, и надо сказать, что признавать свою незрелость и говорить о том, что вызывает во мне чувство стыда, не так-то просто. Но бежать от себя самого — это значит увековечивать собственные раны, это значит выносить на подмостки могилы конфликты своего сценария.

Глава 17

Летая на крыле цыпленка

Мы шли через квартал в Южной Зоне. Это был бедный квартал, в котором жили представители класса С, D и Е. Учитель любил бывать там. У него там было несколько друзей: работники физического труда, техники машин, шоферы, дежурные, а также безработные. Им не хватало средств, но многие в действительности были богатыми. Они любили поделиться тем немногим, что у них было.

Иногда они приглашали нас пообедать или поужинать. Учителю особенно нравился господин Луис Лемус, которого даже мы, изголодавшаяся группа, ходившая за Учителем, не знали. Позже мы выяснили, что это был человек, натерпевшийся на своем веку, но веселый, уравновешенный и, прежде всего, искренний. После автокатастрофы у него парализовало ноги и он перестал двигаться. Он был женат на донье Мерседес, любезной и проворной, хотя у нее была только одна нога, поскольку вторую она утратила во время несчастного случая на производстве.

У этой супружеской четы не было детей, но, несмотря на свою физическую ограниченность, они по мере возможности присматривали за чужими детьми. Продавец Грез уже бывал в их доме несколько раз, и прием оборванца стал для них предметом гордости. Казалось, что Учитель и господин Луис Лемус уже давно были близкими друзьями.

Как-то раз эта семья пригласила всю группу пообедать у них в доме. Поскольку их дом был маленьким, без дворика, без пристройки, без сада перед ним и боковых проходов, с маленькой гостиной — восемь-девять квадратных метров, толпа, которая нас сопровождала, не принимала участия во встрече, только близкая группа учеников.

Мы сели в метро и после того, как дважды перешли с одной линии на другую и проехали несколько станций, прибыли в квартал Коружас, где проживала эта пара инвалидов. Мы вышли из метро и пошли пешком. До их дома идти было довольно далеко. Мы поднялись по невероятно большому склону, повернули несколько раз и через двадцать минут дошли до этого жилища. У всех нас пересохло в горле.

— Какой дорогой обед! высказался усталый Мэр.

Его грузное тело не допускало больших усилий. Он любил добывать пищу более простым способом.

В отличие от товарища Краснобай находился в хорошем расположении духа и, увидев жалкое состояние здания, в котором жили Лемусы, заметил:

— Какие бедные люди есть в этом мире! Я предпочитаю проживать в квартале Кеннеди. — Разумеется, он имел в виду виадук, под которым мы частенько спали.

Сеньор Луис Лемус был миллионером по сравнению с нашим социальным положением. Мы были крайне бедными, у нас не было ни зала, ни обоев, ни комнаты и тем более гардероба. Учитель, позволив следовать за ним, выдвинул несколько требований. Помимо того чтобы научиться признавать нашу глупость и бессвязность, мы должны были иметь такое количество денег, которых бы хватило, чтобы удовлетворить свои потребности в течение дня. Некоторые небезосновательно считали нас неудачниками, бездомными, лишенными надежды и без Бога в душе. Когда мы спали на площадях, нашей крышей было небесное одеяло, испещренное звездами. К счастью, некоторые врачи иногда оставляли покрывала в багажниках машин и холодными ночами выходили в поисках несчастных, чтобы подарить их.

Ученики с достатком оставались дома. Утром они пытались разыскать нас по нашим меняющимся адресам. Но, поскольку Учитель был непредсказуем, они не всегда нас находили. Моника и профессор Журема относились к той части учеников, которые жили нормально, но они были самыми прилежными среди ненормальных. В тот день они были с нами.

Дом приглашающей стороны был Лишен всякого блеска: облупившиеся стены, покрытые трещинами, окна с отвалившейся краской и ржавчиной по бокам, обитая деревом крыша с прогнившими решетками и с вывалившимися кусками черепицы. В комнате был один стол с четырьмя стульями. Чета едва помещалась в этом пространстве.