Одна из тридцати пяти (СИ) - Ромова Елена Александровна - Страница 20

Кажется, наемник брезговал подобными зрелищами.

— Как пойдет, — кривая усмешка исказила и без того хищные черты лица советника.

Саргол же был молчалив. Он услужливо освещал путь, не смея высказать ни капли недовольства или несогласия по поводу действий своего господина.

— Райт, она все-таки женщина…

— Отвернешься, — грубо бросил тот.

Аарон вздохнул, поджал губы.

— Послушай, советник, ты же не можешь быть уверен…

— Послушай, наемник, — надтреснутый от гнева голос Берингера повторяло глухое эхо, — я никогда не ошибаюсь. Ни в этот раз, ясно?

Обреченный вздох Аарона гласил: «Тебе виднее».

Помощник отпер еще одну решетку, пропуская господина и его спутника внутрь помещения, где уже ждал начальник стражи.

— Ваше сиятельство, — отрапортовал он, — все, как вы приказали: без лишнего шума…

Райт безразлично взмахнул рукой, не желая тратить время на выслушивание объяснений.

— Где вы нашли ее компаньонку?

— Когда она почувствовала слежку, попыталась скрыться. Наши люди перехватили ее на постоялом дворе.

— У нее было оружие?

— Кинжал.

— Что-то еще?

— Письмо от епископа. Зашифрованное.

— Где? — и Райт властно протянул руку.

В темнице замешкались, судорожно ища конверт. Начальник стражи протянул послание Берингеру. Саргол поднес огня.

— В какой камере девчонка? — вымолвил Райт, доставая портсигар.

— В двадцать восьмой, ваше сиятельство, вы сами приказали…

— Я помню, — сжимая в зубах сигару, буркнул он, — переведите в пыточную. Кандалы не снимать.

Снова суета и суматоха всколыхнули помещение. Аарон, прижимающийся плечом к стене и подбрасывающий нож, вяло улыбнулся.

— Мы, конечно, недолго знакомы, советник, но я не узнаю прежнего хладнокровного старину-Райта. Поясни-ка мне, что ты хочешь? Проучить женщину? Мы же оба знаем, что ее ждет за измену Хегею, так зачем издеваться?

— Ты, наверно, до сих пор не понял, Аарон, — нарочито медленно вымолвил Райт, пронзая его одним из самых грозных своих взглядов, — я — чудовище… Особенно в этих стенах.

И по твердым шагам этого «чудовища» совершенно очевидно, что он питается юными девами.

Дверь в пыточную была открыта. Леди эль-Берсо усадили на стул лицом ко входу и дали изучить все, что находится в комнате. После этого шансов держать себя достойно у нее явно не осталось. Но, посмотрите-ка, она не думает рыдать, не кричит, не требует объяснений, а внимательно изучает каждый предмет, каждую деталь, будто силясь найти в окружающем хоть намек на возможный побег.

Ложбинка груди в вырезе платья вздымалась от тяжелого дыхания. Завитые волной каштановые локоны рассыпались по плечам, всклокочены на затылке, одна из шпилек запуталась и повисла у виска. На тонких щиколотках, невероятно маленьких и аккуратных, красовались оковы. Девушка подняла голову, услышав уверенные шаги советника. И ее взгляд из затравленного и напуганного быстро трансформировался в остервенело злой.

— Когда вы сказали: «увидимся ночью», — прошептала она тихо, глядя на мужчину исподлобья, — я ждала чего-то более романтичного.

Ее голос не дрожал и не обрывался, а, значит, она дошла до такой степени отчаяния, что забыла про страх. Да, именно так, ведь ее привели сюда силой, поймав в дворцовых коридорах, когда она с Мэг возвращалась в покои.

Райт наблюдал за ней, любовался ею сверху вниз, видя, как от бессильной ярости подрагивает ее верхняя губа.

— Даю тебе последнюю возможность, — прошептал Райт, бросая сигару, опускаясь перед девушкой на корточки и хватая острый подбородок: — читай!

Письмо, которое некоторое время назад передал ему начальник стражи, оказалось перед ее глазами.

— Сначала объясните мне, что происх…

— Читай, — настойчиво и холодно, — пока я еще добрый.

— Вы никогда не бываете добрым, — проговорила она, глядя на лист бумаги.

— Внятно и медленно, Джина. Так, чтобы я услышал каждое слово. Поняла?

— Да, — со злостью выплюнула она, начиная: — Два стакана молока взбить и перемешать с горстью клубники или земляники… — вскинула глаза, которые бешено сверкнули: — Берингер, вы издеваетесь? Что это?

— Читай дальше, — невозмутимо произнес он.

Она бросила взгляд на бумагу, затем на него.

— Не буду я это читать. Вы с ума сошли? Какого дьявола ваши люди на меня напали?

— Не будешь? — кажется, Райт услышал только это. — Так уверена?

— Да.

— Повтори еще, — его взор неотрывно следил за ее губами.

— Хоть тысячу раз. Да! Да! Да!

Он усмехнулся, будто только и ждал проявлений ее неповиновения.

— Саргол! — позвал, повернув голову: — Веревку мне! И оставьте нас одних!

Глаза девушки расширились, она хватанула ртом воздух, закусила губу.

— Ч-что? Зачем веревка? Ми…милорд… Берингер, что вы… Райт, я…

Наблюдая за тем, как мужчина взял веревку, как стража покинула пыточную и единственная дверь перед девушкой захлопнулась, Джина всхлипнула.

— … не надо…

— Так надо или нет, дорогая? — усмехнулся советник, заходя ей за спину. — Руки!

— Что?

— Руки за спину.

— Вы… вы что… это серьезно?

Он наклонился и прошептал ей на ухо:

— Руки за спину, я сказал.

— Вы что меня свяжите? — кажется, ее посетила пугающая догадка. — Берингер, вы мерзавец… — прошипела она, покорно исполняя приказ. — Это вам не пройдет даром. Клянусь.

Сначала к ее запястьям прикоснулись мужские ладони. Теплое, ласковое, почти благоговейное прикосновение, обжигающее кожу.

— Как давно? — горячий шепот раздался над ухом. Нет, не так… Берингер коснулся губами ее волос, приводя девушку в замешательство.

— Не понимаю, что…

— Шшш, — кончики пальцев выписывали узоры на ее обнаженных плечах. — Как давно? И сколько это стоило? Назови свою цену, Джина.

Этот проникновенный, властный, глубокий шепот и движения его рук приносили настоящую муку.

— Говори, — коротко, резко на выдохе. Хорошо, что Райт не видит ее лица.

Все его тело напряжено, каждая мышца ноет от усталости и жажды. Он уперся ладонями в спинку ее стула, нависнув на ее ухом, слыша ее прерывистое дыхание.

— Я жду, Джина. Но учти: терпение у меня не железное.

— Я ничего не понимаю. Но знаю, когда вы осознаете, какой вы жалкий кретин, будет уже поздно. Потому что я говорю правду.

— Твой отец получил несколько тысяч золотых лир, милая. Деньги от Виктора де Мотинье.

Она вскинула голову, неплохо разыграв изумление. Главное: не смотреть в ее темные миндалевидные глаза. Райт стиснул спинку стула, наклоняясь ниже:

— Лучше бы тебе рассказать обо всем самой, Джина, потому что каждое произнесенное мною слово обойдется тебе слишком дорого.

— Прекратите, Райт! Пора бы уже понять, что я ничего не знаю ни про деньги, ни про вашу дурацкую записку.

Ее упрямство не доведет до добра, потому что Берингер умел ломать любые «преграды». И его не заботили методы.

— Скажи, когда передумаешь. Договорились? — усмехнулся он, затягивая узел на ее запястьях.

— Что вы собираетесь делать? Не будете же вы меня пытать? Берингер?

— А что мне помешает? — закончив, он обошел стул, встав перед ней. — Ну как? Еще не передумала?

— Посудите здраво, милорд. Разве у вас есть прямые доказательства против меня? Вы посчитали, что меня могли купить задолго до моего приезда в замок. Так?

— Начинаешь соображать, — вымолвил он, обхватывая ее за плечи и поднимая на ноги.

— У вас есть записка… Это шифровка, верно? И как назло, тоже против меня. И все это связано с епископом. Так?

— Это ты мне расскажи: так или не так, — произнес Райт.

— Что еще у вас есть против меня? А? — она без робости взглянула в его глаза. — Подумайте…

— Милая, если бы я верил всем, стал бы я начальником тайной канцелярии, как думаешь?

— Но я говорю правду.

— В этих стенах я слышал подобное не раз и даже не два, — Райт склонил голову, изучая ее лицо. — Единственное, что я усвоил, что женщинам, вроде тебя, нельзя верить.