Не оставляй меня, любимый! - Рой Олег - Страница 15

А один раз к нам даже подошло несколько молодых, плохо одетых людей, судя по лицам – из разных ближневосточных и североафриканских областей, но собравшихся в единую компанию. К счастью, они еще издали начали «выражать неприличное восхищение» Кариной (на арабском, но я, опять-таки, прочитал о подобном в одном из блогов, потому понял, о чем идет речь), потому не успели они подойти на расстояние плевка, как я посмотрел прямо в глаза одному из них, горбоносому и чем-то похожему на Бандераса, но с подживающим фингалом под глазом, который мне показался вожаком этой стаи, и внятно сказал:

– I am from Russia. Do You have some problem?

Эта, в общем-то, совершенно нейтральная фраза подействовала так, как надо: молодые люди аккуратно обогнули нас с Кариной и сделали вид, что дико заинтересовались магазином халяльной мясной продукции (на витрине этого магазина гордо высилась кабанья нога для хамона, возможно, тоже отнесенная к халяльной пище; если учесть, что алкоголь, который Пророк не любил столь же сильно, как и свинину, потреблялся здешней смуглой молодежью повсеместно, я этому ничуть не удивлюсь), а мы продолжили свой путь.

Впечатление «Нового Могадишо» только усиливала грязь, прочно поселившаяся на парижских улицах. Говорят, Париж и раньше чистотой не отличался, но это… загаженные улицы, загаженный Венсенский лес, Сена, несущая своими волнами целлофановые пакеты и пятна мазута… Даже такая, казалось бы, незыблемая вещь, как Елисейские Поля, и то не избежала этого поветрия – у самой Эйфелевой башни ветер лениво волочил по улице вездесущие макдоналдсовские и старбаксовские стаканчики, вокруг лавочек и урн громоздились залежи мусора, а вездесущие голуби растаскивали по округе недоеденные бигмаки. У меня сложилось стойкое впечатление, что чистота в Париже нужна была только французам, притом старше среднего возраста. Только они выглядели опрятно, и только они использовали урны по прямому назначению. Молодежь же, независимо от цвета кожи, вела себя совершенно по-свински: кажется, съесть мороженое и бросить упаковку под ноги считалось здесь чем-то совершенно обыденным.

Мое нелестное мнение о молодых парижанах Карина разделяла целиком и полностью. Поводом для этого послужило, однако, вовсе не то же, что у меня. Карине не нравилось то, что аборигены, близкие ей по возрасту, с ее слов, одевались как бомжи, громогласно слушали низкопробный рэп и порой колбасились под него, так сказать, не отходя от кассы, а их волосы, опять-таки со слов Карины, казалось, не мыты с прошлогоднего Дня взятия Бастилии.

И все-таки за всем этим – за столпотворением приезжих, ведущих себя как хозяева в самом плохом смысле слова, за грудами мусора и неопрятностью улиц, за разрисованными малохудожественными граффити старинными стенами – жил и дышал тот самый романтический Париж, так любимый поэтами, художниками и прочими творческими людьми. Я сумел его разглядеть, сумел почувствовать тот флёр загадки и романтики, который поселился на берегах Сены едва ли не со времен Хлодвига. Более того – сейчас, в наше время, Париж показался мне даже более привлекательным, чем тот, что я видел в рекламных буклетах и видеороликах с сайтов турагентств. Беззащитный, ранимый и униженный, он еще больше притягивал. И я даже подумывал бы о том, не прикупить ли здесь какую-нибудь недвижимость – квартиру, а может, и баржу, если они продаются… если бы не Карина.

Мы с Кариной сидели в ресторане «Жюль Верн» (если кто не знает, Ги де Мопассан называл его «единственным местом в Париже, откуда не видно Эйфелеву башню», поскольку он находится на площадке этой самой башни). Это был уже не первый наш визит на эту конструкцию, и даже пообедать на ней мы успели, но, так сказать, этажом ниже – в ресторане «Эйфель-58». Обед шел в одном пакете с посещением «Мулен Руж» и прогулкой по Сене на маленьком, производящем удручающее впечатление прогулочном катере. Мне прогулка понравилась, но Карине нет: погода была по-весеннему свежей и прохладный атлантический ветер, если мне не изменяет мой склероз, именовавшийся аквилоном, не позволял сполна насладиться пребыванием на прогулочной палубе, да к тому же нагонял короткую, противную волну, от которой у нас к исходу прогулки появились легкие симптомы морской болезни. А вот «Мулен Руж» пришелся Карине по душе, и меня это искренне порадовало. Мы вернулись в номер под утро и провели там довольно страстную ночь, если можно так выразиться: когда мы, усталые и довольные, заснули в обнимочку, солнце, предательски прятавшееся во время нашей прогулки по Сене, ничтоже сумняшеся освещало древний город едва ли не из зенита.

В «Жюль Верн» попасть оказалось сложнее, поскольку сам ресторан меньше и столики в нем бронировались на недели вперед. К тому же их «значимость» разнилась – более востребованными являлись стоящие по периметру, ведь основной смысл такой трапезы и состоял в том, чтобы поглощать пищу на фоне парижской панорамы. Да и сам периметр оказался неравнозначен в этом отношении – та его часть, что выходит на Елисейские Поля, кажется, вообще была недоступна простым смертным, и я взял столик в другом месте, недалеко от одной из ажурных балок. Отсюда открывался прекрасный вид на Йенский мост и набережную Бранли. Перед нами величественно текла Сена. По ней, несмотря на поздний час, медленно плыли расцвеченные праздничной иллюминацией братья нашего утлого корытца, заставившего нас с Кариной ощутить все прелести морского круиза до изобретения успокоителей качки, а оба берега реки были заполнены россыпью бриллиантов-огней: как и Москва, как и любой другой мегаполис, Париж никогда не спал, но у него это получалось особо артистично, неприлично и празднично.

Да, я полюбил Париж – вопреки всему тому, о чем сказано выше. Легко, наверно, любить что-то, в чем нет недостатков, вот только единороги и эльфы в природе не существуют, а ангелы если и существуют, то невидимы человеческому глазу. В реальной жизни у всего есть изъян; когда мы влюблены, мы не замечаем этих изъянов, но настоящая любовь начинается как раз тогда, когда все они становятся нам известны – и мы принимаем того, кого любим, таким, какой он есть.

Увы, но Карина не разделяла моих чувств. Наша спонтанная поездка сразу же не вызвала у нее энтузиазма. Если бы можно было откатить все назад, наверно, я обставил бы это как-то по-другому, но тогда мне это показалось хорошей идеей. Я-то подготовился заранее, начал еще с Нового года, который мы с ней впервые провели вместе, вдвоем. Я увез ее на юг, в Крым; признаться, сначала она тоже оказалась недовольной.

– Ехать на Черное море зимой, когда ни искупаться, ни позагорать? Нонсенс! – говорила она, но неделя в полупустом пансионате на ЮБК, неделя ласки и неги, которую никто не прерывал, ее переубедила. К тому же персонал относился к нам как к королевской чете, что тоже пришлось по душе моей Золушке.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.