"И демон тоже может плакать..." (СИ) - "shizandra" - Страница 28

Молокай резко поднялся из-за стола, напугав своим движением скользящую мимо Тень. Сорвал салфетку и, кинув ее на стол, вышел из зала. Проходя по галерее, он опустил голову, словно стыдясь смотреть в нарисованные лица нарисованных Повелителей. Казалось, что несуществующий взгляд деда жжет ему спину.

Учитель открыл почти сразу, словно стоял за дверью и ждал. Он молча посторонился, пропуская Молокая вперед в полутемную комнату, в которой сегодня пахло чем-то сладко-мерзким. Подождал, пока учитель вернется в комнату и повернулся к нему.

- Я...

Сильный, жесткий удар кинул его спиной на маленький стеклянный столик, который просто разлетелся на куски, когда Молокай рухнул на него. Осколки тут же больно впились в спину и руки, но Молокай этого уже не почувствовал. Он полусидел на полу, опираясь на локти, и смотрел на учителя, которого сейчас просто не узнавал. Теперь это был не старый, вечно дребезжащий демон, а что-то… другое. Ярость, перекосившая его лицо, заставила сердце Молокая испуганно вздрогнуть. Учитель шагнул к нему, и Молокай инстинктивно напрягся в ожидании нового удара. Сопротивляться и закрываться не хотелось, он слишком хорошо понимал, что заслужил это. Но учитель не стал его бить.

- Мальчишка, – он просто опустился рядом с ним на колени, вплел пальцы в волосы и с силой рванул на себя, заставив Молокая только стиснуть зубы и вздернуть голову навстречу его полному ярости и боли взгляду. – Как ты мог причинить ему ТАКУЮ боль?! Ты знал, ЗНАЛ, и все равно сделал это!

Молокай осторожно выдохнул, смотря прямо в глаза:

- Это было необходимо, – тихо, но упрямо проговорил он. А потом, словно это был какой-то вирус, на него накатила почти такая же ярость, которая кипела сейчас в его учителе. Он резко ударил Учителя по руке и, когда тот отпустил его волосы, просто вывернулся и вскочил на ноги. – Вы все, все просто смотрите на то, как он сам себя хоронит! Никто из вас даже пальцем не пошевелил, чтобы помочь ему. Он уже почти умер!

- А, так ты решил, что это вернет его к жизни, – учитель чуть шевельнулся, и Молокай, тихо шипя, проследил за тем, как тот становится в боевую стойку, а за его спиной тускло блестит острая кайма материализовавшихся крыльев. – Ты никчемный, слабоумный мальчишка!

Молокай промолчал, чувствуя, как сами собой удлиняются ногти и как готовы материализоваться его собственные крылья. А потом перед глазами встало лицо отца. Такое, каким оно было вчера.

- Вчера я в первый раз видел его живым, – тихо, но очень отчетливо произнес он. А потом заставил ногти вернуться к их нормальному размеру, а сконцентрированную для материализации крыльев энергию рассеяться. Открылся для удара, выпрямляясь перед учителем. Но тот... Он вдруг чуть покачнулся и бессильно опустился на пол прямо в стеклянные осколки. Крылья исчезли, и он снова превратился в старого и очень усталого демона.

- Это было жестоко, – вот и все, что он смог прошептать, смотря в пол прямо перед собой.

- Но необходимо, – Молокай чуть поколебался, а потом подошел к нему и опустился рядом с ним на пол. Обнял за плечи и притянул к себе, чувствуя почему-то только невыносимую нежность. – Ты и сам это знаешь и всегда знал. Иначе бы ты никогда не сказал бы мне этого. Ты никогда не поддавался на шантаж, и не мои глупые слова вынудили тебя мне все рассказать. Ты знал, что у меня хватит сил сделать то, на что у вас никогда не хватало смелости. Ты знал, что я не остановлюсь.

- Знал, – учитель начал дрожать, и Молокай только сильнее прижал его к себе. – Ты единственный, кто мог бы решиться на это. У тебя единственного достало любви.

Молокай с силой стиснул зубы, чтобы не зарычать от боли, которой отозвалось сердце Молокая на последние слова. Он понял, что хотел сказать его старый учитель. Осознанно принести почти смертельную боль тому, кому любишь... Нести двойную ношу. Знать, что он чувствует, и чувствовать то же самое самому. За прошедшую ночь он вполне испытал это, воя в своей кровати уже не от своей боли, а от той, что разрывала сердце его отца.

- Я понимаю.

Учитель в его руках напрягся, и Молокай просто отпустил его.

- Не знаю, чего ты хочешь, но только не останавливайся, не бросай все так, – теперь учитель сжимал его руки в своих ладонях и смотрел умоляющим взглядом в глаза. – Если ты остановишься, он УЙДЕТ.

В его голосе, его словах было столько уверенности, почти знания, что Молокай невольно вздрогнул от ужаса. Нет...

- Я не остановлюсь, – звучит почти, как клятва. – Но я должен знать. Расскажи мне. ВСЕ расскажи.

Лицо демона исказилось.

- Я на самом деле почти ничего не знаю. Все знают только они. И никто больше. Спроси у... – он запнулся, словно просто не мог произнести это имя.

- У Амирана, – закончил за него Молокай, и мельком отмечая, как вздрогнул при этом имени учитель, вытащил свои руки из его ладоней и поднялся. Подавил желание помочь учителю встать: тот мог оскорбиться.– Я пойду.

Он сделал движение, чтобы повернуться, но чуть слышимый голос учителя заставил его замереть на месте.

- Подожди... Расскажи мне… как… он?

Молокай прикрыл глаза, воскрешая в памяти погруженный в сумрак кабинет и стоящего перед ним демона.

- Прекрасен... – словно голос Тени.

- Как всегда... – голос учителя звучал словно эхо. Полное боли и тоски эхо. – Он всегда был прекрасен. Я никогда не удивлялся выбору твоего отца. Из всех только он был достоин… ЕГО любви.

- Я понимаю, – Молокай открыл глаза и, уже не оборачиваясь и не останавливаясь, вышел из покоев Учителя.

«Спроси у Амирана». Как будто это так легко ТЕПЕРЬ. Для этого нужно вернуться в Средний мир, а, это значит, что нужно найти отца и сказать ему об этом. Но видеть отца сейчас… нет. Стыдно, больно, он просто не сможет посмотреть ему в глаза. Не сегодня, когда вина еще перевешивает чувство необходимости в содеянном и задуманном. Может, завтра... В конце концов, Амиран никуда не денется. Даже если он уедет – Молокай запомнил отпечаток его ауры и найдет в любом месте. Только вот из памяти не стирались слова учителя о том, чтобы он не останавливался, да собственные ощущения того, что время уходит, и он может просто не успеть, были сильны. Отец оправится от удара, зарастит свою броню, и все станет, как раньше. И тогда уже ничего не сможет уничтожить этот лед вокруг него. Или... «…если ты остановишься, он Уйдет...» Думать вот об этом было просто страшно. Время, время, на которое он так легкомысленно не обращал внимания, вдруг стало почти физически ощутимым. Молокаю казалось, что он чувствует, как оно сыпется сквозь пальцы. Ладно, завтра. Он займется этим завтра.

**

…Вечер Молокай встречал на балконе, задумчиво смотря на неровное зарево над вулканом и неумолимо придвигающуюся к их городу лаву. Кто и почему разделил миры ТАК и почему им достался этот ад, он не знал. Этого никто не знал. Все самые старые свитки и письмена были написаны на неизвестном языке, расшифровать которые пока не мог никто. Только общие устройства их личной Вселенной, в которой действовал принцип равновесия. Молокай вздохнул и, оторвав взгляд от извергающегося вулкана, опустил его вниз. Там кто-то привычно суетился, кто-то размахивал руками, охрана на дежурстве неторопливо прохаживалась. Хотя для чего она была нужна, Молокай так и не смог понять: нападение извне было чем-то из ряда фантастики или снега, а справиться с внутренними дрязгами Повелитель мог одним взмахом ресниц. Поэтому обычно все эти самые дрязги заканчивались, так и не начавшись. А слухи, сплетни и глухое недовольство было всегда. Молокай вздохнул и вернулся в комнату. А спустя пару секунд услышал, как кто-то настойчиво стучится в его дверь.

Сердце как-то дернулось, но Молокай только откинул назад волосы, чтобы не мешали, и пошел открывать. На пороге стоял начальник безопасности дворца, незаметный и молчаливый демон, который Молокаю почему-то откровенно не нравился. Он сам не знал почему – просто не нравился и все.

- Ваше Высочество, – голова склонилась в знак уважения. – Вас хочет видеть Повелитель.