И.С.Т. (СИ) - "Laise" - Страница 96

— Открою тебе тайну… до, во время и после занятий любовью нет некрасивых людей. Страсть делает людей другими. Просто меняет.

— Философ, — тепло усмехнулся Рома. — Не зря тебя Сказочником зовут, — он немного поерзал и перекатился на бок. Поморщился, когда уже обмякший член выскользнул из тела, и улыбнулся, с нежностью касаясь припухших губ. — Не боишься, что я теперь от тебя не отстану?

— Цинично говоря, становитесь в очередь, молодой человек, — фыркнул Анжей.

— А сейчас я, получается, без очереди пролез? — хмыкнул Рома. — Не верю я во все эти слухи о тебе, уж прости. Продолжим, учитель? Или мне в очередь?

— Передохнул уже, мой юный падаван? — вернул шпильку поляк. — Я сам выбираю любовников. Но есть те, кем я дорожу и не променяю ни на кого. — Он с нежностью погладил тонкое Ромкино лицо и перевернулся на живот. — В отличии от тебя я готов всегда…

— И что, никаких ценных указаний? — в голубых глазах на миг плеснула паника и исчезла. Рома хмыкнул и очень медленно потянулся, сразу следом нависнув над Анжеем. Отвел волосы в сторону и губами прижался к шее, скользнул ниже, лаская дыханием плечо. — Хотя бы скажешь, если я вдруг начну делать что-то не так?

— Со мной ты ничего «не так» не сделаешь, — Анж с удовольствием потянулся всем телом. — Нужно помнить только, что первый раз может быть достаточно болезненным и неприятным, так что важно поддерживать возбуждение в любовнике. И быть предельно осторожным. Нужно чувствовать тело партнера. Будешь чувствовать — не ошибешься.

— Прописные истины, — хмыкнул Рома и зарылся лицом в его волосы на затылке, прикусил кожу сзади на шее, ладонью проводя по спине вниз. — Перевернись?

— Интересно смотреть мне в глаза? — вопреки словам, Анж поднялся на колени, упираясь ладонями в постель и бросил на него взгляд через плечо. — К сведению, так тоже неплохо. Чуть другая чувствительность. А если прогнуться в пояснице вот так, — он опустился грудью на подушку. — То вообще отлично.

— Я… — Рома растерянно сморгнул и отвел взгляд, темнея лицом. — Наверное, к такому пока не готов, прости.

Анж снова поднялся, развернулся к нему и заключил его лицо в ладони.

— Чего ты боишься? Не надо, не бойся… тебе нравится секс ничуть не меньше, чем мне. Ты хочешь, чтобы было хорошо, так сделай хорошо, фантазируй, отпусти себя, делай то, чего тебе хочется… видишь? Я хочу тебя. Уже снова хочу тебя. Ты этого стоишь.

Рома несколько долгих секунд вглядывался в его глаза, а потом криво усмехнулся, качая головой. Несильно сжал его запястья и потянул на себя:

— Иди ко мне, — обнял за талию, усадив на своих бедрах, поймал взгляд и медленно провел языком по груди. Смял горошинку соска, поцеловал другую. — О моих ванильных желаниях все скажешь потом…

— Ванильных, — Анж выдохнул, обнимая его обеими руками за плечи и вжался в губы, чуть прикусывая нижнюю и тут же зализав укус. — Как ты заговорил, милый…

— Любишь, когда тебя имеют, уткнув лицом в подушку? — Рома сверкнул глазами, отвечая на поцелуй. — Я так и понял. Как-нибудь в следующий раз. — Провести ладонями по плечам и спине, потянуть за волосы, чтобы откинулась голова, и впиться губами в шею. Два полушария ягодиц легли в руки легко, приятно, идеально. И как тут удержаться? — Говоришь, готов?

— Попробуй, — рассмеялся ему в лицо поляк и тут же застонал восторженно, глухо. Да, ему нравилась эта остринка. Ему нравился такой секс. Рома угадал. Интересно каким он станет. Да. Интересно.

— Обязательно воспользуюсь приглашением, — шепнул в его губы Рома и, поколебавшись немного, толкнулся кончиком пальца внутрь тела. Влажно, горячо. Действительно готов. Полыхнув глазами, Рома с силой стиснул одной рукой его за талию, а второй принялся двигать сначала медленно, почти осторожно, в ритме собственных поцелуев, которыми он покрывал шею, плечи и ключицы. А когда добрался до темно-розовой ареолы, ритм вдруг изменился. Губы сомкнулись на чувствительном пике, потянули, язык скользнул по вершинке, а пальцы, ходящие в теле, вдруг замерли на миг. Словно Рома хотел, чтобы ощущение не раздваивалось, чтобы любовник чувствовал и горячее дыхание, и влагу, и сладкую боль потревоженного, такого чувствительного комочка.

— Хоррошооооо, — протянул Анж, лишь сильней запрокидывая голову. Прогнулся, откидываясь назад, опираясь на постель позади себя руками. Он был похож на чистый холст, по которому можно было писать все что угодно. — Еще!

— Чего именно? Говори со мной, — со сломавшей губы кривой от возбуждения усмешкой вернул Рома ему его же слова, отстранившись от своей игрушки, обжигая лишь дыханием.

— Всего! — Анж чуть сильнее толкнулся вперед, точно насаживаясь на него, а потом и вовсе обвил его талию ногами.

Рома медлить не стал. Потянул на себя, заставив выпрямиться, приподнял и опустил бедрами на свои пальцы так, чтобы те вошли по самое основание. Облизнулся и, не спуская внимательного, тяжелого взгляда с лица поляка, развел их, согнул и снова выпрямил. Только пальцы внутри. Только они двигались, искали, массировали, растягивали.

Анжей зажмурился, застонал, кусая губы, задрожал, позволяя удовольствию растекаться по венам, владеть его телом и отпуская сознание.

— Надолго… не затягивай…

— Как ты хочешь? — Рома остановился, смаргивая с ресниц капельки пота.

— Просто трахни меня, Рома, — обняв его за шею, шепнул ему на ухо Анж.

— Выбор оставил за мной? — хмыкнул тот, приподнимая его и вытягивая пальцы. Приставил член ко входу и медленно, направляя и чутко прислушиваясь к дыханию, опустил любовника вниз. Надавил на поясницу, прижимая к себе так, чтобы напряженная плоть Анжа зафиксировалась между ними и поддал бедрами. Снова и снова, расходясь, убыстряя темп. Небольшая амплитуда движений, глубокое проникновение, почти резкое. И не двинуться никуда, любое движение делало все только острее в тысячу раз. Поймал в ловушку. Бейся, бабочка…

Как в трансе. Чуть закатившиеся глаза. Дрожащие ресницы. Обметанные припухшие губы. Судорожно сжимающиеся пальцы. И вздохи, срывающиеся, дрожащие в жаркой атмосфере комнаты. И дрожь реальности, зыбкое марево, превращающее обычную комнату блока общежития в залу, наполненную дрожащим светом десятка факелов и свечей, бликующем в развевающихся от невидимых ветров алых полотнищах… и снова обычная комната, обычная постель, только витает легкий запах сосновой смолы, и выгибает золотистое тело в остром, почти болезненном оргазме.

Рома отстал ненадолго. Застонал сквозь зубы, стиснул пальцы на талии и обмяк, дыша тяжело, часто. Провел ладонью по спине, успокаивая и склонился вдруг, языком лизнув вершинку головки чужого члена, все еще зажатого между ними, то ли пробуя на вкус, то ли стремясь подарить еще одно, острое, жгучее на грани боли для слишком чувствительной кожи, удовольствие.

— Спасибо…

— Надеюсь, ты для себя уяснил что хотел, — Анж поймал его губы своими. Но мучить не стал. Коснулся с нежностью, стараясь не причинить боли и без того порядком измученной плоти.

— Вполне, — Рома снял его с себя и аккуратно уложил на постель, вытягиваясь рядом. — Спасибо. Первый раз не мог быть лучше. Пять минут. И я уйду.

— Можно и десять, — усмехнулся Анж. — И кстати, когда будешь топать к себе — посети по дороге душ. Ты не представляешь, как ты сейчас пахнешь… валить и трахать. Сплошной секс.

— Тогда, пожалуй, оставлю так до утра. Вдруг появится шанс закрепить материал, — Рома отзеркалил его улыбку и сел. Охнул, поморщился и слабо рассмеялся, сорвавшись на шипение. — Тренировка, говоришь… Придется искать себе парня, — дотянувшись до салфеток, он вытер самые явные следы и осторожно встал. Оглянулся через плечо, светло улыбнулся. — Спасибо.

Анжей перекатился на живот, свесив руки с постели и смотрел на него вот так, снизу-вверх. А потом просто погладил голое бедро и легонько шлепнул по заднице.

— Надеюсь, вы с Симой быстро придете к консенсусу. В конце концов, думаю, что это он твой оператор. И твой якорь. И еще твой партнер. Со стороны именно так и кажется.