И.С.Т. (СИ) - "Laise" - Страница 78

— Если бы поверили, то выбраться бы не смогли. Что удержало вас в сознании?

Айвен зарозовел щеками:

— Другие воспоминания. Анж. Тей. Сан. Я знал, что они настоящие, я их чувствовал. И когда потянулся — смог выйти из своего кошмара.

Арестов понятливо кивнул.

— Значит, вы просто притянулись друг к другу? Но кто тогда притянул вашего младшего коллегу? Роман Силиверстов попал в Заводь еще более случайно, чем вы. И ни один из вас не является его якорем. Или я чего-то не знаю?

— Его потянул я, — со вздохом сказал Анжей. — Я для выхода на планары использую музыку. Это ускоряет меня. Делает более стабильным. В момент выхода в плеере играла песня, которую я ассоциирую с Силиверстовым. Потому и потянул его. Дурацкая случайность, которая могла стоить ему жизни.

— Я спрашиваю не об этом, — улыбка Арестова была на удивление мягкой. — А о том, кто и как вытянул его из его собственного кошмара, навеянного Заводью.

Матей покусал губы, явно колеблясь, а потом выдохнул:

— Это еще не все. На какое-то время, пока мы были там… после воссоединения, мы… стали друг другом. Знали, видели, переживали и чувствовали все, что чувствовали остальные. Мы видели кошмар Ромы, смотрели глазами Анжа и Сана. Мы все словно стали одним единым целым.

Арестов на мгновение замер. Его взгляд потяжелел, став почти физически ощутимым. Судя по всему, этого он не ожидал.

— Об этой особенности Заводи нигде не написано.

— Может, потому, что рассказывать об этом было некому?

— Возможно. Но вопрос про Романа остается в силе. Кто вытянул его из его собственного кошмара?

— Думаю, об этом вам придется спрашивать его самого, — предположил Санада. — Потому что кроме как он сам…

— Может, тот чудак, который… — поляк нахмурился, а невидимый Лемешев подобрался. Странное ощущение вернулось, то ли вызванное напряжением, то ли странным выражением лица Сказочника. — В Заводи с нами был еще один человек. Только он не из наших, совершенно точно, хоть и выглядел нашим сверстником.

— Как он там себя называл? Проводник? — подхватил его мысль Санада. — Такой, невысокий, худощавый, светловолосый, в очках.

Арестов подобрался:

— Дальше. Давайте, хорошие мои, вспоминайте.

Матей кинул на него удивленный взгляд, а Айвен задумчиво нахмурился.

— Он выглядел так, чтобы не вызывать опасений. Как каждый третий на улице.

— Он сидел на мусорном ящике и покачивал ногой. И постукивал пальцем по коленке, — это Матей добавил немного своих воспоминаний. — В ритм. Вот так… — он опустил руку и принялся постукивать по деревянному краю сидения стула, на котором сидел, отбивая ритм.

Арестов какое-то время напряженно прислушивался, а потом кивнул:

— Я понял. Как он появился? Откуда? Что говорил и куда делся потом?

— Просто появился, — пожал плечами Анж. — Когда мы все собрались вместе. Все впятером. То, что он говорил…

…«The Final Countdown».

Лемешев нечеловеческим усилием воли заставил себя сидеть на месте. Не шевелиться, не издавать ни звука. Не дышать почти что. Только рвался, рвался из горла приглушенный шепот.

Натан. Это Натан. Без сомнения. Но как и зачем он оказался в Заводи? Почему подросток? Почему он там, а не здесь, с ними? Почему отказался прийти в филиал? Почему не желает больше видеть… Гейра?

— Сначала пытался запутать. Типа какой там год, какой день в реальности. Потом пугал. Вроде — вы здесь все вчетвером, ваши якоря здесь. А там никого не осталось. А выйти отсюда вы сможете только если жертву оставите. Это он так на Рому намекал… — продолжил Анжей.

— Но у Ромы у единственного якорь был в реальности. Так что мы м-м-м… — Санада задумался, как бы описать то, что они делали. Вселяли уверенность в Силиверстова? Уговаривали его тянуться к своим? — В общем, уговорили его потянуться к своим.

— И куда этот проводник делся потом? — словно почувствовав напряжение Александра, Арестов мельком обернулся к окну и снова вернул свое внимание парням.

— Просто… исчез. Когда Ромку зацепили, ну или когда он зацепился, Проводник просто исчез, — Матей пожал плечами.

— Вы сказали, что он говорил о жертве. Я хочу подробностей. Вспоминайте.

— Если дословно, то он сказал, что мы должны выбрать того, кто останется в Заводи для того, чтобы остальные могли выбраться. Потому что самостоятельно нам оттуда не вырваться совсем, — прикрыв глаза, выдал Санада.

— Мы отказались, потому что это были просто слова странного человека. Или совместной галлюцинации, — пожал плечами Анжей.

— Жертва Заводи? — Арестов отошел от стола и заметался по кабинету. — Об этом тоже никто из выбравшихся не упоминал. Впрочем, мы знаем далеко не все случаи, — он остановился и посмотрел на них всех в упор. — Я хочу услышать от вас оценку всего, что произошло. Вас не разделяли, дали возможность все обсудить. И я хочу услышать результат. Может, кто-то что-то заметил слишком необычное. Почувствовал. Понял. Я хочу знать, что вы сами думаете об этом. Санада?

— Похоже на ловушку. Проверку, насколько мы можем серьезно объединиться. Насколько… — он задумался, а потом, точно отыскав нужное определение, выплюнул: — Насколько мы гнилые. Где наш предел. Способны ли мы переступить через чужую жизнь.

— Нас спас только случай, — продолжил Матей. — Если бы Анж не утянул Рому, кто знает, где бы мы сейчас были. Нас некому было бы вытягивать. И, кто знает, может кто-то хотел, чтобы мы действительно выбрали жертву, но только среди нас.

— Проводник сказал, что нам повезло, — меланхолично добавил Айвен. — Раз с нами тот, кто не… с нами.

— Это все могло быть случайностью с самого начала. Или кто-то просчитался, не увидев Рому и его влияние на все это. Но я не оракул, поэтому сказать ничего не могу.

— А что скажет оракул? — Арестов повернулся к Анжею. — Зацепило вас. С вас все это началось. И вы же фактически вместе с билетом туда прихватили билет обратно. Так ли это было случайно?

Анжей вдруг поднялся на ноги и отошел к окну. Замер он на расстоянии вытянутой руки от застывшего Александра, сам того не подозревая. Замер, взглядом уцепившись за вершину, увенчанную шапкой густых облаков.

— Я вижу только муть. Я… я уже давно не вижу ничего, что касается моей группы. Только туман. Вы ведь знаете, что для оракула означает туман на линиях вероятности? Когда я увидел изменения, еще до начала учебного года, я принял решение, что должен сблизиться с новичками, которые могут стать потенциальной угрозой. Но теперь я понимаю, что на самом деле они — наша потенциальная защита. Нет, то, что я потянул Силиверстова не было осознанным. Но оказалось правильным.

Арестов хмыкнул:

— Мы изучаем эти возможности уже больше века, но так и не поняли механизм их действия до конца. Мы что-то можем, но и понятия не имеем, что еще скрывается на уровнях. Законы постоянно меняются, правила надо пересматривать. Вы, господа, вы и те, кто учится здесь, уровнем уже выше, чем были мы. Мы пытаемся вас научить чему-то, но по факту учимся вместе с вами. Вы сами можете многого не понимать, действуя лишь на инстинктах, но у всего есть смысл. Даже если мы его не видим. Случайностей не бывает. Бывают лишь недопонятые сигналы, которые наше подсознание, тем не менее, принимает и выдает решения, которые мы списываем на интуицию. Я наблюдал за вами с начала года. За вами и малышами-первоклашками, так как они выбиваются из массы остальных ничуть не меньше, чем вы. Вы все взаимосвязаны. Кем-то или чем-то. И это только предстоит понять. Есть еще что-то, о чем вы хотели бы мне сказать? О чем угодно. Даже если это кажется глупым.

— Вы нравитесь господину Ширинскому, — тонко усмехнулся Санада, поднимаясь со своего места.

Арестов вскинул бровь, и вдруг усмехнулся.

— Если вы хотели меня выбить из колеи, то у вас не получилось, господин Кунимицу. На третьем курсе симпатии и антипатии так быстро меняются местами и остывают, что принять вашу реплику всерьез было бы весьма опрометчиво.

— Ну что вы, господин Арестов, — развеселился вдруг японец. — Тимур у нас персона весьма скрытная. Малыш-первогодка его якорь. Но Ширински-сан никогда и никому никаких… как вы говорите… авансов не давал. Зато я вижу, как он реагирует на вас. Так что это не попытка выбить вас из колеи. Это констатация факта.