Тридцать дней (СИ) - Григорьева Юлия - Страница 48

— Спасибо.

Синие глаза открылись. Аквей некоторое время смотрел на меня, затем уголки губ его дрогнули в ответной улыбке, и веки снова сомкнулись. Мне подумалось, что водник так и не проснулся, пока глядел на меня сквозь языки небольшого пламени. Я втянула носом запах костра, подняла голову к небу и вновь любовалась звездной россыпью в черном небе. Словно решив пощадить меня, воспоминания и терзания отступили, и, как и в своем сне, я почувствовала умиротворение.

Снова посмотрела на Ская, и в голове мелькнула блажная мысль — как было бы здорово, если бы он спал, положив голову мне на колени. Я могла бы осторожно перебирать в пальцах его волосы, коснуться его лица, дотронуться до губ, обвести их незримой линией… О-ох. Вздох вышел протяжным и горестным. Никогда водник не положит мне голову на колени, и я не буду касаться его так тихо, чтобы не потревожить сон. И не только потому, что у него есть невеста, на которой он по-прежнему намерен жениться. Мне было плевать на Эйволин, но всё еще не плевать на Господина, потому… Потому что мне вдруг отчаянно захотелось, чтобы Его гнев не пал на голову Аквея.

Торн Айер… Род был уничтожен полностью. Не из-за меня ли был столь жесток Вайтор в своем гневе? Ведь если он действительно знал меня раньше, а я посмела влюбиться в другого мужчину и предать его, то…

— Заслужила, — с невеселой усмешкой прошептала я.

Только откуда я узнала того воздушника с удивительными зелеными глазами? И что случилось после маленького совета магов, который я вспомнила? Что я рассказала им? Они поверили мне? Ох, сколько вопросов, и искать на них ответы так страшно!

— Тьма, — я заерзала и попыталась думать о чем-нибудь другом.

Отвела взгляд от Ская, смотреть на него вдруг стало тяжело и… стыдно. Глупость какая! Я поджала губы и заставила себя вспомнить Господина, подумать о нашей встрече, которая однажды обязательно состоится. Уже ведь начался девятый день, не так ли? Наверное, начался. Но тогда ко мне должен был вернуться один из моих даров, восьмой по счету, только какой?

На мои колени забралась Искра. Я рассеянно улыбнулась ей и пробежалась по спинке кончиками пальцев. Любопытно… Огня всё еще нет, чужие эмоции не чувствую, только свои. Что ж ты так осложнил мне жизнь, мой Господин? Мне больше нравилось разгадывать твои загадки, когда искала подарок — шкатулку с двумя кинжалами из фарианской стали. Это было гораздо интересней и безопасней. Вновь вздохнув, я покачала головой, прошептав:

— Вайторис-Вайторис…

Огненные языки вдруг высоко взвились, и я увидела в самой сердцевине огня черные бездны глаз Господина. Я успела услышать, как заржали лошади, как вскрикнул воин, стоявший на охране ночного покоя отряда, и тут же упал, когда голова его покатилась по траве, отделенная от тела огненной плетью Вечного. Я тоже так умею, Он научил меня… Затем, кажется, вскочил Скай, но, прежде чем он успел что-то сделать, меня оплели две огненные ленты, лишив возможности двигаться. Боль оказалась ослепляющей. Вайторис не щадил.

— Пора домой, — услышала я, и всё исчезло в бешеном огненном всполохе…

Глава 8. День девятый

Я стояла на коленях у подножья каменного трона. Сгоревшая одежда валялась на полу черными, пахнувшими дымом и гарью клоками. Мои руки были прижаты к груди, и в них я прятала дрожавшую от страха крысу. Тело нещадно болело от ожогов. Вайторис не спешил исцелять их. На ступенях, ведущих к его трону застыли две огненный змеи. Он задрали головы, раскрыли капюшоны и покачивались из стороны в сторону, пристально следя за мной пустыми черными глазами. Я знала, что стоит Господину приказать, и они накинуться на меня, чтобы оставить новые ожоги. Всё зависело только от моих ответов на Его вопросы.

Подняла голову, взглянула сквозь спутанные пряди на того, кому всегда служила, не раздумывая и не сомневаясь. Вайторис стоял на верхней ступени, не сводя с меня взгляда. И если бы не пылающие огнем глаза, я бы могла поверить, что он совершенно спокоен. Но Господин спокоен не был, как бы мне этого не хотелось. Он был в бешенстве, но выдержка по-прежнему не изменяла ему.

— С возвращением, мое пламя, — произнес Вайторис. — Ты долго бегала от меня.

Мне хотелось сказать, что я не бегала, что во всем виноват водник, но… Язык вдруг отказался повиноваться мне. С ужасом поняла, что не могу оговорить Ская.

— Прости, — глухо произнесла я.

— Я не умею прощать, ты об этом знаешь, Игнис.

— Значит, опять боль?

— Разумеется, — ответил Господин и спустился вниз на две ступени. — Я зол, Игнис. Но готов выслушать тебя прежде, чем свершится кара. Почему ты бегала?

— Боялась, — сказала я, вновь опустив голову, чтобы получше скрыть Искру под волосами, упавшими вперед.

— Понимаю, — ровно произнес Вайторис и сделал еще один шаг вниз. — Что же так напугало тебя?

О-о, мой Господин, если бы ты знал, что испугало меня гораздо больше твоего наказания, то понял бы, что эти змеи наводят на меня страх намного меньший, чем возможное обрушение слепой веры в тебя. Возможно, ты бы даже смог дать мне ответы, но отчего-то вовсе не хочется пока задавать тебе вопросы. Потом… если они не исчезнут сами собой.

— Я жду ответа, Игнис, — напомнил Вайторис, и змеи вновь вздыбились.

— Твоего гнева, Господин, — произнесла я, еще ниже склоняя голову.

Вайторис сделал еще три шага и остановился на предпоследней ступеньке, нависнув надо мной. Я чувствовала его взгляд, давивший мне на плечи, подобно каменной плите. Он рассматривал меня, словно зверушку, насчет которой еще до конца не решил, как поступить: то ли удавить сразу, то ли понаблюдать, как она поведет себя, если загнать в угол. А я не знала, как вести себя. Стояла на коленях и отстраненно думала о том, что могу открыть ему, что скрыть. И чем дольше Вайторис молчал, тем больше я убеждалась в том, что не стоит говорить ему ни про воспоминания, ни про странные проявления силы, кажется, всё это дремавшей во мне, пока я пользовалась дарами крови Господина. И про связь с водником стоило умолчать.

— Как мне не хватает сейчас той реальности, где я могу читать твои мысли, — произнес Вайтор.

Его слова насторожили, и мысли метнулись к пылающему замку. Значит, можно заложить условия, а не только образ? И тогда, если бы я создала…

— Значит, ты опасалась моего гнева… — прервал мои размышления Вайтор. Я осталась неподвижна, прислушиваясь к стремительному бегу сердечка Искры. — И что же дальше, Игнис? Опасаясь моего гнева, ты довела меня до бешенства. Твой страх стоил происходящего?

— Только моему Господину известна истина, — ответила я. — Мой Господин велик и всемогущ, сложно предсказать ход его мысли и предугадать, чем он ответит на необдуманный поступок своей верной слуги.

Вайторис, наконец, сошел со ступеней и остановился передо мной. Он подцепил пальцами мой подбородок и задрал голову вверх, заставив смотреть себе в глаза. Взгляд Вечного был пристальным, испытующим, пронзительным. Тяжело сглотнув, я облизал губы, не стремясь вызвать желание. Меня напугал этот взгляд до дрожи, но ее я тоже подавила, стараясь сохранить лицо бесстрастным, таким, каким его привык видеть Вайторис.

— Что ты сделала, Игнис? — спросил Господин, так и не выпустив меня из захвата своих пальцев.

— Глупость, Господин, — мой голос прозвучал надтреснуто.

— Расскажи, — велел он.

В моей голове стремительно пронеслись все варианты возможных глупостей, я выбрала почти правду. По крайней мере, она хоть как-то объясняла произошедшее в темнице черного замка девять дней назад.

— Я опоила пленника, — начала я, сильней прижав крысу к своей груди. — Мне хотелось влить в него немного силы, чтобы поиграть. Он был слишком изможден, а я не хотела лишиться своей игрушки после той забавы.

— Что ты дала ему?

— Восстанавливающее зелье. После заставила испытать желание, но его возбуждение опьянило меня. Я хотела насытиться муками неутоленного вожделения, но поддалась ему сама, потеряла контроль…