Тридцать дней (СИ) - Григорьева Юлия - Страница 24

Я вошла в каменную сумрачную залу, освещенную лишь факелами, привлеченная густым запахом гнева, ненависти и страха. Он особенно хорошо ощущался горчинкой на языке. Стража молча распахнула передо мной тяжелые створы, не посмев перечить. Я шагнула в залу, и стук каблучков разлетелся гулом под высокими сводами, привлекая ко мне взгляды всех, кто находился внутри.

Вайторис, восседавший на своем троне, иронично вздернул бровь, наблюдая за тем, как я жадно втягиваю воздух, после сделал неопределенный жест, который я расценила, как приглашение, и прошла дальше. Неспешно, насыщаясь новыми нотками, расчертившими полотно эмоций свежими штрихами. Любопытство, опаска, пренебрежение, новая вспышка ненависти и неожиданный росчерк, едва уловимый, но приятный — любование. Уловив этот аромат, я подняла взгляд на Господина, он следил за мной, едва заметно улыбаясь. Так, наверное, следят за дитятей, готовым совершить шалость, о которой знают и молчаливо поощряют, ожидая ее.

Я склонила голову, отвечая Вайторису, и прошла к нескольким мужчинам, застывшим изваяниями перед троном Вечного на коленях. За их спинами стояли стражи с занесенными мечами, готовые опустить клинки, как только суд Господина будет окончен. В чем обвиняют этих мужчин, я знала. Про то, что нашлись новые смельчаки, решившие, что смогут сделать то, что никому не удалось до них, Вайторис мне говорил. Мы даже наблюдали пару раз за их сборами и походом сквозь Грани. Сколько человек было в их рати? Тысячи три-пять? Сейчас вспомнить сложно, такое я никогда не запоминала. Смотрела на то, как множество живых мертвецов идут слаженными рядами к своей смерти, и думала, чем развлечься сегодня.

Сражение произошло, где обычно — под стенами черного замка, Господин всегда позволял отчаянным головам приблизиться, а потом захлопывал ловушку, со вкусом изничтожая войско и оставляя для последней забавы вожаков. В этот раз их было пятеро. Я обошла их по кругу, отмечая, что присутствуют представители всех стихий. Их всегда было легко различить. Магия определенной стихии накладывает отпечаток на внешний облик.

Водники — светловолосые и синеглазые. Интенсивность цвета глаз указывало на уровень силы, волосы на конкретный источник, с которым работал маг. Чем светлей глаза, тем ниже уровень. У водника, находившегося в зале глаза оказались насыщенного синего цвета, у второго цвет глаз был светлей, больше уходя в голубой, но волосы белоснежные. Снег — источник, поняла я. Они работает со всем, где есть хоть капля воды. Значит, мог сотворить метель посреди жаркого лета, сковать льдом, закружить в снежном буране, но льдом не скуешь. Первый водник, скорей всего, использовал воду в чистом виде, но, судя по интенсивной синеве его глаз, мог из капли создать полноводный поток. Пусть временный, но мощный.

Следом за водниками стоял воздушник. У этих тоже были светлые волосы, но глаза всегда зеленые, также разных оттенков. Передо мной на коленях стоял мужчина средних лет с глазами цвета летней листвы, темными и умными. Он глядел в ответ спокойно, но быстро отвел глаза и больше не смотрел. Я втянула носом воздух и уловила смятение. Усмехнулась и перешла к представителю земной магии.

Эти, пожалуй, самые яркие представители нашего мира, если не считать огневиков. Цвет волос земляных может быть черным, как ночь, а может граничить с рыжим. Это тоже определяет их источники и проявление силы. Цвет глаз, в основном, зеленый и карий, и как у всех остальных магов интенсивность цвета указывает уровень. Тот маг, на которого смотрела я, был темноволос, но не до черноты, имел темно-карие глаза и смотрел он ими равнодушно, но когда меня обманывало равнодушие? Я уловила толику затаенного страха, который маг умело скрывал. Впрочем, они все были испуганы в той или иной мере. Кто за жизнь, кто за близких, кто за свои земли. Но помимо страха в земляном полыхала ненависть. Ее он прятал хуже, и скрежет зубов я расслышала. Шумно втянув носом запах эмоций этого мага, я перешла к огневику.

Ярко-рыжие волосы казались еще одним факелом, освещавшим залу. Живым факелом с медовыми глазами. Их лукавый прищур заставил изломить бровь в легком недоумении. Огневик осмотрел меня с ног до головы нарочито медленно, оценивающе, после усмехнулся и тут же получил рукоятью меча по затылку от стражника. Огневик упал вперед, едва не толкнув меня головой. Я равнодушно проследила за алой струйкой, окрасившей волосы и стекшей из раны на затылке на шею мужчины, после на каменный пол. Поддернула подол, чтобы не испачкать его в крови, и снова прошлась вдоль мужчин.

Маг, чьей стихией была земля, так больше не поднял глаз и остался мне неинтересен. Беловолосый водник поджал губы. Он бросал на меня взгляды украдкой, и я снова остановилась перед ним. Подцепила пальцами подбородок, склонила голову к плечу и вгляделась в глаза. Что я там увидела? Презрение, но больше показное, потому что водник был испуган. И всё же он мотнул головой, освобождаясь от моей хватки, и сплюнул мне под ноги. Стражник, стоявший за ним, замахнулся, но я сделала жест и остановила воина. Накрыла голову мага ладонью и сжала пальцы, собрав белоснежные волосы в кулак, рывком оттянула голову мужчины назад и снова заглянула в глаза, вытягивая на поверхность самое сильное его чувство в это мгновение — страх. Усилила его, взрастив до размера ночного кошмара, и это чудовище, уродливое и прожорливое, накинулось на пленника, уничтожая ту искру надежды, что еще теплилась где-то на задворках сознания.

— Нет, — прохрипел водник, — нет… пожалуйста…

Из его глаз покатились слезы. Я поймала одну из них кончиком пальца, слизнула соленую каплю и тихо застонала под напором аромата страдания и ужаса, всё более завладевавшим сознанием молодого и сильного мужчины. Он отдавал мне всё до капли, щедро делился тем, что переживал в это мгновение. Я не знаю, что он видел, но паника вдруг захлестнула водника. Отпустила его и сделала шаг назад, с ленивым интересом наблюдая, как пленник повалился на пол, вцепился пальцами себе в волосы и заорал нечто бессвязное. Он голосил, я поглощала эмоции, лившиеся из водника полноводным потоком.

— Тварь! — вдруг сорвался маг с темными волосам. Землевик попытался вскочить на ноги, но удар стражника по затылку оглушил мужчину и он застонал, схватившись за голову. — Бездушная тварь, — разобрала я и слизала с губ привкус чистой ненависти.

— Ей всё равно, что ты скажешь о ней, Лайнс, — услышала я и повернула голову к синеглазому воднику, смотревшего на своего товарища. На скулах его двигались желваки, но взгляд бездонных глаз, когда он вскинул голову, оказался равнодушным. Он всего мгновение смотрел на меня, кривя губы в насмешке, затем отвернулся и выплюнул: — И все-таки всего лишь псина у ног своего хозяина. Породистая сука и не больше.

Я оставила беловолосого водника плавится в его безумии, уже пожравшем сознание, и неспешно подошла к оставшемуся воднику.

— Добей, — велел Вайторис, и надрывный крик беловолосого водника смолк, когда воин Господина одним ударом меча отделил голову от тела.

— Чтоб ты сдох, Темный! — снова заорал землевик. — Чтоб ты сдох и твоя сука вместе с тобой! Твари без души и сердца! Чтоб вас пожрал Хаос! Ненави…

Крик захлебнулся в кровавом бульканье, когда другой воин перерезал глотку магу, повинуясь жесту Господина. Но я смотрела только на водника, больше ни на что не обращая внимания. Он ответил гордым, даже высокомерным взглядом. Не отвернулся, не опустил глаз и не поморщился, когда я потянулась к его затаенным чувствам, пробуя их на вкус. Я рассматривала пленника, он меня. Зачем-то отметила, что мужчина красив, кажется, даже мгновение любовалась правильностью его черт, дышащих внутренней силой и достоинством.

Он лишь покривился, когда я склонилась к нему, чуть отпрянул и усмехнулся:

— Кусай, шавка.

Но я не спешила. Продолжала рассматривать пленника, вдыхая полной грудью целую смесь эмоций, обуревавших его. Молчание затягивалось.

— Чем ответишь, Игнис? — полюбопытствовал Господин.