Тридцать дней (СИ) - Григорьева Юлия - Страница 104

Он говорил, что мама покорила его с первого взгляда. После рождения Кая отец мог думать только о том, как удержать маму на этом свете подольше. Тогда же он решил, если опыт выйдет неудачным, то уйдет вслед за ней. Но идея продлить маме жизнь настолько захватила отца, что он на время совсем отошел общих дел. В конце концов, папа решился на ритуал слияния. Точней, на его подобие. Первым этапом была перестройка маминого источника, отец хотел изменить его под чистую энергию стихии, какой пользовался он сам. Можно сказать, что он создавал нового творца с ограниченными возможностями. Отцу помогали его друзья. Удачный результат опыта давал и им надежду на будущее, лишенное одиночества. Не знаю, что думал в это мгновение Вайторис, возможно, его преследовал больше исследовательский интерес. Как рассказывал папа, Вайтор не верил в успех, не особо верил и Регинис. Только порывистый и быстро увлекающийся Орканис был преисполнен энтузиазма.

Созидающие очистили источник от преобразованной магии, внесли изменения в его строение на уровне энергетического подпространства. Это удалось без особого труда. И чтобы мама смогла легче перенести первый контакт с чистой стихией земли, отец поделился с ней кровью. Творцы помогли двум разным сущностям смешаться в одну, не нанеся вреда ни организму, ни самой жизни моей матери. Завершающим этапом стал контакт с чистой стихией. Они заполнили пустующий источник и принялись ждать, готовые остановить процесс и развернуть его вспять в любой момент. Мама смогла перенести привыкание к новому источнику. Она выжила, но пользоваться своим новым даром мама не смогла. Кровь отца помогла выдержать мощь новой силы, однако взаимодействия между энергией и магом не произошло. Мама не чувствовала новый дар.

При попытке использовать его, она разом выплеснула всю силу, а приток новой едва не убил мою мать. Отец сам заполнил ее источник заново, и магия для мамы осталась воспоминанием. Впрочем, когда лет в четырнадцать я спросила ее, не жалеет ли она о том, что потеряла, мама ответила: «Всё, что можно назвать чудом, у меня уже есть. Я могу творить истинное волшебство — дарить жизнь своим детям».

В общем, итог эксперимента показал: перестроить мага-стихийника под дар Созидания можно, но сам дар остается неподвластен. Творцом можно только родиться. Насколько это продлило жизнь моей матери и продлило вообще, осталось неизвестным. И все-таки положительный результат имелся — я. Спустя несколько лет у моих родителей родилась девочка с даром Созидания. А вот что стало с первым потомством творцов?..

— Тер, это он! Я говорю тебе — это наш жаркий дружок, чтоб его Хаос пожрал!

Я слышу голос Регина и выхожу на лестницу, удивляясь, почему Созидающий ничего не сказал о своем появлении у нас. С того дня, когда меня мотало между древесных стволов по воле Оркана, я уже совсем оправилась. Впрочем, восстановилась я быстро, дольше избавлялась от страха перед необузданной яростью некогда любимого мужчины. Он несколько раз пытался прорваться ко мне, я слышала его надрывные крики и призывы. Но смелости и желания для встречи так и не нашла, как не нашла сил для прощения. Зеленый холм защитили от проникновения воздушника, и к дому он не мог приблизиться всё то время, пока я пряталась в своей комнате, окруженная заботой родителей и Региниса.

Он сильно испугался за меня, я это видела. Теперь Регин почти переселился к нам, уходил ненадолго, не пропал ни на один день. И его я всегда была рада видеть. Мне было с водником спокойно. Я тянулась к нему с каждым днем всё больше, всё сильней ждала, когда услышу его шаги на лестнице и стук в дверь. Встречи с этим Созидающим стали для меня не просто отрадой, они уже почти потребность. И я вижу, как его это радует. Он стремится ко мне в любую минуту, проводит рядом свое свободное время. Нам не скучно вдвоем, даже если молчим. Пальцы Регина перебирают мои волосы, или поглаживают ладонь, и на моей душе в эти мгновения сверкает золотой свет счастья…

Однако вот он в доме, но я даже не знала о его появлении. Мне становится обидно. Я спускаюсь ниже, выжидая момента, когда Регинис выйдет из кабинета отца, но он не спешит выходить. В его голосе ярость, и это так непривычно. Немного пугает, но я знаю, что ярость направлена не на меня и решаюсь выйти на улицу, сесть недалеко от окна кабинета и послушать. Не подслушать, нет. Хочу услышать, когда они закончат. Если ждать под дверями, то опять решат, что я подслушиваю, и мне станет стыдно, а я не хочу краснеть перед Регином, как маленькая девочка. Поэтому я выбираюсь на улицу, располагаюсь рядом с приоткрытым окном и невольно вслушиваюсь в гневные слова.

— Ты действительно настолько уверен? — спрашивает папа.

— Тер, у меня есть доказательства, — голос водника звучит хрипловато, и я слышу плеск воды в стакан. Наступает недолгое тишина, Регин пьет, чтобы промочить пересохшее горло. Затем я слышу глухой стук, стакан поставлен на стол, и Созидающий продолжает: — Два месяца назад мой правнук не вернулся с охоты. Я просмотрел Отражения, осмотрел место, где на него напал зверь. Тьма, Терраис, это была травля. Зверей натравили на парня. Осталась его жена и сын, мой последний потомок.

— И как к этому причастен Вайторис? — недоумевает папа.

— Я прошел по следу, нашел того, кто травил волков. Нашел его. Наемник рассказал мне про того, кто заплатил за работу. Его я тоже нашел. Прошел шестерых, уже думал, что так и не узнаю, кому не угодил мой мальчик. Но седьмой рассказал о красноволосом мужчине с карими глазами.

— Любой огневик подходит…

— А проклятый черный камзол с золотым цветком огня? Кто еще носит этот знак? — Ну…

— Говорит вкрадчиво, глаза с хитрым прищуром. Высокий, статный, таких красивых мужиков не бывает. Это я тебе повторяю слова седьмого в цепи нанимателей. Тер, только не говори, что у Вайтора есть враг-огневик, который знает про наших детей. Это рыжий ублюдок, Тьма! Я только одного понять не могу — почему? Они ведь просто маги, обычные смертные. Жили своей жизнью, никому дурного не делали, кому как не нам это знать? Он уничтожает наших потомков, Тер. Вырывает под корень все три древа. Сколько осталось твоих? Кайрен и Ирис? Оркан три года назад попрощался со своим последним правнуком, который, о чудо, замерз зимой в снегу. А до этого утонула моя правнучка пятнадцати лет от роду. За год до этого упал с крепостной стены твой правнук. Десять лет назад сгорел замок с еще одной ветвью потомков Оркана. Стража, слуги смогли спастись, к господа — нет. Пожри его Хаос, Тер, там были дети!!! Младшему всего месяц, как он появился на свет! Так цинично и жестоко Созидающий уничтожает жизнь чужими руками. Какое обоснование эта тварь придумала для себя, чтобы не лишиться дара? Как он оправдал уничтожение нашего семени? Сколько этих смертей случилось за последние семнадцать лет? Я уже давно не верю в роковые совпадения и ищу причину.

— Мы все искали, Регин, — едва слышно отвечает отец.

— И Вайторис нам так усердно помогал, — язвительно восклицает водник.

Он замолкает, папа тоже не спешит заговорить. Я внимаю в смысл слов Региниса и зажимаю рот ладонью. Ужас переполняет меня, когда я осознаю, что погибли все, ВСЕ потомки трех Созидающих.

— Ты оплакал их, Тер? — тихо спрашивает Регин.

— Мое сердце разрывается от горя, — также тихо отвечает папа, — но я не буду этого показывать. Ты знаешь, Созидающему нельзя останавливаться на одном переживание, это выжигает дар, а мы не можем себе позволить такое расточительство. Пока существуют отраженные Грани, мы обязаны охранять мир от гибели, на которую его обрекли своим тщеславием. Жена и дети спасают.

— Да, — соглашается водник. — Ирис — моя маленькая отрада, она греет душу. Безумно хочу ее увидеть, но прежде нужно решить вопрос с предательством Вайториса. И как бы мне не было противно, но нам нужен Оркан. Он должен узнать, кто уничтожил его потомков.

— Непременно. Орканис слишком доверяет Вайторису, — замечает папа.

— Мы все ему слишком доверяли, — в голосе Регина вновь вспыхивает раздражение.