Киров (ЛП) - Шеттлер Джон - Страница 68

— Верно, сэр, — сказал генерал Дилл. — Мы бы приветствовали полную поддержку со стороны американцев. Адмирал сообщил мне, что у них есть значительные военно-морские силы в районе Ньюфаундленда в данный момент. Джерри выбрали неправильное время для подлого нападения на флот США. Честно говоря, я не могу себе представить, что творилось у них в головах. Это было откровенное нападение с тяжелыми последствиями на силы нейтрального государства. Вы совершенно правы, сэр. Американцы этого так не оставят. Мы получили сообщение, что Рузвельт ускоренно движется к Ньюфаундленду.

— Значит, мы не опоздаем, — сказал Черчилль. — Мне нужно отправить шифрованное сообщение в Парламент. Если Рузвельт решил объявить войну Германии, очень вероятно, что Япония также вмешается. В этом случае, я хочу, чтобы мы были готовы немедленно объявить войну Японии. В действительности, я нахожу верным ваш план отправить «Принц Уэльский» и «Рипалс» на Тихий океан после конференции.

— «Рипалс» придется какое-то время подлатать, — сказал Паунд. — Он сохранил плавучесть, с орудиями все в порядке, но немцы пробили пару дыр в бортовой броне, которые придется заделывать.

— Да, они повредили его, как и «Фьюриос».

— «Король Георг V» также подвергся удару, сэр. Но на сей счет беспокоиться не о чем.

— Это утешает, адмирал. Поэтому я полон решимости поймать и потопить немецкий корабль. И если мы выловим его капитана после того, как мы это сделаем, я прослежу, чтобы его повесили.

Федоров выскользнул из своей каюты и направился в лазарет так быстро, как только мог. К счастью, очереди там не было, и не было шансов, что Орлов увидит его. Он вошел, с облегчением увидев Золкина, сидящего за рабочим столом.

— Здравствуйте, Федоров. Чем могу помочь?

— Как адмирал, доктор?

— Все хотят знать, как адмирал. Принесли цветы? Ему уже намного лучше, но пока он спит в изоляторе.

Штурман поерзал, словно колеблясь из-за того, что намеревался сказать. Золкин долго смотрел на него, много поняв, взглянув ему в глаза. Однако он наметил и синяк на верхней части щеки Федорова, и встал, направившись к смотровому столу.

— Садитесь, — он хлопнул по столу ладонью и Федоров опустился на него.

— Откуда это? — Золкин отвел его подбородок в сторону, одновременно потянувшись за антисептиком и марлей.

— Это не важно, — тихо сказал Федоров.

— Я думаю, что важно, — сказал доктор. — Полагаю, Орлов опять был не в настроении?

Федоров вздохнул и утвердительно кивнул.

— Вы же знаете, что случилось, когда адмирал заболел, — сказал он. — Капитан…

Золкин пристально посмотрел на него и приложил к синяку антисептик.

— Карпов, по-моему, стал несколько агрессивен.

— Он совершил ужасную ошибку, — сказал Федоров и поведал врачу о том, что случилось, о том, что американские самолеты всего лишь перелетали без оружия на новое место базирования. — Я пытался предупредить его, убедить, но он отстранил меня от обязанностей. Затем он атаковал американскую оперативную группу. Я опасаюсь, что было очень много жертв…

Золкин прервал его. Он принял большую солидность, а на лице отчетливо отразилось беспокойство.

— Похоже, что капитан не хотел выбрасывать в окно сигару и вместо этого выбросил собачку, — сказал он, имея в виду отрывок из «Идиота» Достоевского о том, как генерал Иволгин рассказывал о том, как как-то раз долго ехал в одном купе с женщиной, которая жаловалась на его сигару и выбросила ее в окно. Иволгин сказал, что был настолько выведен из себя, что в отместку выбросил в окно собачку этой женщины! История была вымыслом, прекрасным примером русского vranyo, слушатель генерала утверждал, что прочитал о том же самом в бельгийской газете несколько дней назад. Причем он нарушил освященные временем традиции vranyo и высказал лжецу все в лицо, вместо того, чтобы слушать с серьезным лицом.

Доктор Золкин не знал, сколько было правды, а сколько вымысла в рассказе Федорова, но решил остаться в роли верящего слушателя. Затем он спросил:

— Что за корабли он обстрелял? Все серьезно?

— Авианосец и несколько более мелких кораблей сопровождения, осуществлявших проводку конвоя в Исландию. Они даже не знали о нас, товарищ капитан! Карпов дал по ним полный залп «Москитами-2». Вы разве не слышали их запуска?

— Я больше разбираюсь в других москитах, Федоров. Все ракеты звучат для меня одинаково, все они убивают так или иначе, так что я не обращаю на них внимания.

— Но это больше не учения, доктор. Мы не на маневрах. Сегодня погибло множество людей, я боюсь, великое множество.

Золкин кивнул и, немного помолчав, ответил:

— Мы же военный корабль. Мы потратили миллиарды рублей, чтобы построить его, оснастить экипажем, ракетами, орудиями и торпедами, а затем отдать под командование всех этих людей в мундирах и фуражках, чтобы делать свое грязное дело. В конце концов, мы просто акула. Да, этот корабль большая белая акула с очень острыми зубами. Не стоит удивляться тому, что акула ведет себя именно как акула, в особенности, если ей командуют люди, сами превратившиеся в акул.

Федоров опустил глаза, затем поднял.

— Адмирал знает?

— Ему не следовало нести вахту прошлой ночью, — сказал Золкин. — Но я подозреваю, что даже если бы он остался в своей каюте, он был бы слишком занят чтением вашей книги, чтобы найти время для сна. У него истощение, человек в его возрасте не имеет той выносливости, чтобы так долго обходится без сна. По крайней мере, я убедился, что он провел здесь сутки и получил столь необходимый отдых.

— Что с ним случилось? — Взволнованно спросил Федоров.

— ДППГ. Доброкачественное позиционное пароксизмальное головокружение. Ничего серьезного, это пройдет. Частицы, содержащиеся в жидкости во внутреннем ухе, пошли в одну сторону, корабль в другую. В сочетании с усталостью и стрессом это вызвало внезапную дезориентацию. Ничего серьезного. Еще сутки, и он встанет на ноги, но ему нужно отдохнуть, — он решительно поднял палец.

— Я понимаю… Но доктор…

— Да, я знал, что будет сказано это «но доктор»… Что случилось, Федоров?

— Сегодняшняя атака… Все говорят о том, что мы потопили американский авианосец! Они смеются и шутят, словно это были учения. Но эта атака может иметь последствия, которых мы сейчас даже не можем себе представить. Это взбесит американцев, точно так же, как японское нападение на Перл-Харбор разбудило в них гнев, и посмотрите, что из этого вышло? Они построили тридцать ударных авианосцев, еще сотню мелких эскортных, десять линкоров, семьдесят крейсеров, более восьмисот эсминцев и двести подводных лодок, не говоря уже о четырехстах тысячах самолетов!

— Они разгромили Японскую империю и практически сожгли всю эту страну дотла с помощью всего лишь трети своих военных сил. И освободили половину Европы и всю Азию всего за четыре года[99]. Это не те Соединенные Штаты, которые мы знаем в нашем времени, доктор. Они не начнут с мягкой силы с санкций. Они не будут перебрасывать батальон туда, бригаду туда, несколько самолетов сюда, отправлять авианосец поплавать туда-сюда неделю или две. Они не будут вести войну десять лет, как США сделали в Ираке и Афганистане, чтобы затем сложить руки и уйти ни с чем. Нет… Эти Соединенные Штаты не остановятся не перед чем для достижения своих целей. И эта война не похожа ни на что, что мы можем себе представить. Здесь сто тысяч человек могут погибнуть в неудачные пару дней. Карпов сунул руку в улей. У нас один корабль. Сколько ракет, по его мнению, у нас есть?

— Вы хорошо знаете историю, Федоров, — доктор закончил наносить антисептик ему на щеку. — Я полагаю, будет целесообразно держаться подальше от Орлова некоторое время. Что касается адмирала, я должен буду немного поговорить с ним.

— Нам нужно больше, чем поговорить, доктор. Я боюсь, что капитан имеет что-то на уме относительно Атлантической Хартии. До конференции остается всего несколько дней, и теперь, как только силовая установка будет готова к высоким оборотам, он направится туда на полном ходу, снося все на своем пути.