Открытое сердце. Открытый ум. Пробуждение силы сущностной любви - Ринпоче Цокньи - Страница 5

Могу предположить, что причина, по которой те два человека сумели выйти из потенциально опасной ситуации, состояла в том, что оба видели съёжившихся от страха детей. Я как отец бываю чересчур восприимчив к потребностям детей и щепетильно отношусь к их страхам и кошмарам, их стремлениям и давлению со стороны друзей и культуры, в которой они воспитываются. После рождения дочерей всякий раз, когда я держал этих крохотных созданий на руках – прислушиваясь к их дыханию, следя за движением их глаз и видя, как они улыбаются, – вспоминал о самом простом и важном учении Будды: любая жизнь драгоценна, и главная наша обязанность – беречь её и защищать.

Ответственность отчасти состоит в том, чтобы развить более глубокое понимание программ, которые стоят за нашими мыслями, чувствами и поступками. Тогда мы перестанем поддаваться импульсу слепо им следовать. Как только мы начнём понимать, каким образом наш собственный опыт и уроки культурной среды, в которой выросли, сформировали особенности восприятия себя и окружающего мира, мы станем признавать, что бо́льшая часть разногласий, возникающих между отдельными людьми, сообществами и государствами, произрастает из упрямого цепляния за программы, за убеждения в том, что наши соображения и чувства – «верны», а чувства и мысли других людей – «ошибочны».

Как только мы раскроем сердца и допустим, что ситуация отнюдь не так очевидна, как кажется, мы перестанем с предубеждением относиться к тем, чьё поведение отличается непримиримостью и жестокостью. Мы перейдём свой мост. И начнём задумываться, почему люди не видят тот же свет. В нас возникнет желание им помочь. Желание помогать другим людям и строить с ними отношения будет только крепнуть. Мы начнём замечать программы в окружающих, в результате чего станем немного иначе их воспринимать. Мы будем проявлять к ним сочувствие. Почувствуем заинтересованность и готовность сказать своё: «Перестаньте кричать». Мы дадим им шанс объяснить своё поведение и свои взгляды. И в тот самый момент подарим себе и кому-то ещё шанс раскрыться самым удивительным образом.

Несколько лет назад, вскоре после теракта 11 сентября, один мой американский приятель праздновал Рождество в Париже. Когда рождественским днём он шёл по улице, его остановил прохожий, чья внешность свидетельствовала о его ближневосточном происхождении. И спросил: «Вы американец?».

Мой друг стоял перед выбором: как можно скорее уйти, чтобы избежать потенциально опасной ситуации, или ответить на вопрос. Его программа страха призывала уйти, но он предпочёл сдержать этот порыв – увидеть в этих обстоятельствах свой мост.

«Да, – ответил он. – Я американец».

Он ждал нападения.

Но ничего не произошло.

Вместо этого мужчина, стоявший напротив, сказал: «Я хочу извиниться за атаку на вашу страну от лица моего народа. Мы не ненавидим вас и сожалеем о случившимся. Я пойму вашу ненависть, но всё же умоляю не ненавидеть меня и мой народ».

Мой приятель был ошеломлён тем, в чём изначально видел угрозу, и только смог вымолвить: «Спасибо».

Спустя какое-то время он скажет, что это был самый необычный подарок на Рождество в его жизни. Тот незнакомец подарил ему собственную человечность – поистине дорогой подарок. В то же время эта встреча выявила несколько тёмных областей его личности – безрассудное предубеждение, страх и подозрительность – и дала возможность пристально их рассмотреть и понять, какой была его реакция: реальной или истинной.

Такого рода встреча, а также перебранка, произошедшая между женщиной и водителем, предоставляют возможность перейти мосты и развить отношения, которые будут заряжены положительной движущей силой, способной, передаваясь от одного человека к другому, в конечном счёте пробудить их, одного за другим, и наделить способностью влиять на окружающих людей, сообщества и нации. Постижения и практика, излагаемые на последующих страницах, демонстрируют способ более щедрого восприятия себя и окружающего мира. Это новое видение предоставляет средство для пересечения, возведения новых и починки старых мостов.

Всё это – шаги на долгом пути, который, я надеюсь, у каждого прочитавшего эти слова будет длиться всю жизнь.

Мой путь начался, когда в восемь лет я случайно услышал напряжённую беседу между матерью и дедушкой, которую они шёпотом вели на кухне нашего маленького дома в небольшой тихой деревушке в северном Непале. Мой отец получил письмо от Шестнадцатого Кармапы, главы одной из четырёх основных школ тибетского буддизма. Тем из вас, кто не знаком с тибетским буддизмом или буддизмом вообще, вероятно, потребуется небольшое разъяснение, чтобы понять, почему то письмо, и именно от этого человека, изменило мою жизнь.

По прошествии нескольких лет после смерти Будды его учения начали распространяться по всей Азии. Много веков спустя они достигли Тибета – страны, географическая изолированность которой предоставляла идеальные условия для того, чтобы следующие одно за другим поколения учеников и учителей могли целиком и полностью посвятить себя обучению и практике. Те, кто достигали мастерства в той или иной области, передавали свои познания самым способным ученикам, которые, в свою очередь, передавали собственные знания и опыт своим ученикам. Так в Тибете установились непрерывные линии преемственности учения.

На сегодняшний день в тибетском буддизме существует четыре главных линии преемственности, также известные как школы: ньингма, сакья, кагью и гелуг. Каждая из основных школ формировалась в разные периоды истории в разных областях Тибета. Их объединяют базовые принципы, практики и положения; основное различие заключается в их подходах к обучению и практике. Самая старая из этих школ известна как ньингма, тибетское название которой можно приблизительно перевести как «древние [1]».

Появление буддизма в Тибете относится к VII веку нашей эры, к периоду, когда Тибет был объединён под централизованной властью царя. Согласно историческим документам, сохранившимся до наших дней, царь по имени Сонгцен Гампо женился на китайской принцессе, которая привезла с собой не только буддийские воззрения, но и великолепную статую Будды. Похоже, что именно благодаря ей царь и большинство влиятельных людей при его дворе быстро приняли буддизм, отказавшись от местной духовной традиции под названием бон. В источниках также сказано, что Сонгцен Гампо взял себе вторую жену – непальскую принцессу, которая тоже была буддисткой. Это были, насколько я понимаю историю, политические брачные союзы, призванные скрепить отношения между правителями нескольких сопредельных государств. Прямые наследники Сонгцена Гампо, однако, были далеко не в восторге от идеи принятия буддизма. По всей видимости, они разрывались между местными верованиями и новой духовной традицией, которую поддерживал Сонгцен Гампо и влиятельные представители двора.

Тем не менее один из его потомков, царь Трисонг Децен, управлявший Тибетом во второй половине VIII века, возвёл буддизм в ранг государственной религии и пригласил в Тибет нескольких прославленных буддийских учителей. Среди них был могущественный тантрический мастер по имени Падмасамбхава, которого часто называют Гуру Ринпоче, что означает «драгоценный учитель». Он провёл в Тибете более полувека, давая учения и являя невероятные чудеса, как, например, предотвращение землетрясений. Говорится, что он также спрятал тысячи учений, на тибетском известных как терма, которые предстояло найти в последующие века – во времена великой нужды – перевоплощениям его главных учеников. Их станут называть тертонами, или открывателями сокровищ.

Во времена правления царя Трисонга Децена был построен первый буддийский монастырь, а несколько тибетцев посвящены в монашеский сан. На них была возложена обязанность следить за переводом буддийских текстов с санскрита на тибетский. Эти учителя и их ученики, ставшие первым поколением тибетцев, переведших и канонизировавших учения Будды на тибетском нагорье, по традиции считаются основателями школы ньингма.