Забытая часовня (СИ) - Матвеенко Майя - Страница 49

— Угум… А, кстати, Надя, воду-то у тебя уже дали? Соседи водопровод починили?

— М-м-м? — Надя проводила взглядом Пашу, который на этот раз шёл один. — А у него сегодня не жёлтый галстук, а красный! С жёлтым было лучше… А воду дали, давно уже. Но соседи тут не при чём, у них там вообще всё проржавело и прогнило, надо всю систему менять, а у них денег не хватает. Так они сейчас вообще куда-то переехали. Будут копить, наверное.

— А Книгу надо переводить! — решительно сказала Вера, резко перепрыгивая на другую тему.

— Какую? — не сориентировалась Люба. — Я вот думаю, может, мне вообще в Шуйского влюбиться? Или в Юру? А что, он большой, сильный, будет картошку с рынка мешками таскать, дрова на даче колоть…

— Влюбись сразу в Максима! — посоветовала Надя. — С ним точно не пропадёшь. Получит свою Нобелевскую премию лет через пять, будешь с ним жить-поживать да горя не знать…

— В Максима?.. — Люба на полном серьёзе с ног до головы оглядела прислонившегося к стенке отличника. — Ну, вообще-то он тоже симпатичный… И высокий… Нет! А кто тогда дрова колоть будет?! Да и за картошкой его тоже небось не выгонишь!..

— Да хватит вам про парней! — не выдержала Вера. — Книгу нашу надо переводить, что же ещё, не домашку же по английскому!

— Вообще-то надо, — согласилась Люба. — И Книгу, и домашку. Нам на завтра задали. — Надя недовольно засопела: ей было лень этим заниматься. И Книгой, и домашкой. — Язык знаем, только вот… для этого словарь нужен! А где ты сейчас латинско-русский словарь возьмёшь?.. Их небось и не продают нигде… Эх, надо было тебе его у бабушки забрать и сюда привезти!..

— Да ты что?! Кто ж мне его даст?! Он, во-первых, там нужен, а во-вторых, выдела бы ты, какой он здоровенный!.. Слушайте, а чего мы в коридоре сидим? Кабинет же открыт!

7 «А» ввалился в класс. Парни расселись вокруг последней парты, вывалили из снятой с Юры «копилки» все деньги и принялись их пересчитывать.

— Восемьсот пятьдесят четыре десятки! — восторженно похвастался Прохор. — Это восемь тысяч пятьсот сорок рублей! — и он горделиво посмотрел на Надю, словно надеясь, что возлюбленная подарит ему ласковый взгляд за эти кровью и потом добытые деньги.

— Ну, на Мерседес нам не хватит, — рассудительно заметил Андрей, — но вот на коробку конфет…

Прозвенел до боли знакомый звонок, всегда один и тот же, но в то же время всегда такой разный: райские колокольчики, когда он звонит с занятий, и гонг Страшного Суда — на них.

С последней трелью в дверь вошёл мужчина. Высокий, массивный, с развитой мускулатурой и блестящей лысиной. Движения его были уверенные, неторопливые и спокойные, а глаза — светло-серые и какие-то мёртвые, из-за чего взгляд казался очень тяжёлым. Кожа была смуглой, но со странной более светлой полосой наискось на лице.

Он негромко хлопнул дверью, закрывая её. На любом другом уроке это ни на кого впечатления не произвело бы (ну, кроме истории и физики, но Барисова никогда не захлопывала дверь «тихонько», она бабахала ей об косяк так, что стены вздрагивали, а на физике дети затихали, едва заслышав в конце коридора грозный стук каблуков), но в этот раз все как по команде замолкли и развернулись к учителю.

А тот медленно и спокойно взошёл на кафедру и оглядел учеников пронизывающим взглядом.

— Здравствуйте. Меня зовут Валерий Константинович, — голос у него был зычный, гулкий и без всякой интонации. — Я буду вести у вас биологию некоторое время…

В этот момент дверь открылась и в класс ввалились хихикающие Оля в мини-юбке и неизменных кроссовках и Аня со своими красными вьющимися волосами.

— Ой… Здрасьте, а мы в кафе были! — девочки выдали свою обычную отговорку и хотели было юркнуть на свои места на последней парте, но биолог их остановил.

— Почему вы опоздали?

— Мы ж говорим, в кафе были. Звонка не слышали.

— Почему все слышали, а вы нет? У вас проблемы со слухом?

— Всё у нас в порядке, — тут же начала кипятиться Оля. — И не надо нас оскорблять, пожалуйста!

— Я вас не оскорбил, — невозмутимо возразил Валерий Константинович. — Я спросил. Вы ответили. Никаких оскорблений. Как ваши фамилии? — за время всего разговора биолог ни разу не повысил голос.

— Исрафилова и Лакизо, — недовольно буркнула Аня.

Учитель сверился с журналом и чуть приподнял едва заметные светлые брови: видимо, удивился какие «прекрасные» стоят у подруг отметки.

— У вас, Лакизо, уже четыре урока не было оценок. Вам это известно?

— Я не Лакизо, я Оля! — требовать от этого странного человека называть себя «Олечкой» девчонка не осмелилась.

— Вам это известно? — не меняя интонации бесстрастно повторил учитель.

— Не надо называть меня Лакизой!!! — сорвалась почти на крик Оля. Она нервничала и, пожалуй, даже была слегка напугана, и из-за этого злилась.

— Это ваша фамилия. А я ваш учитель. И я имею право называть вас по фамилии. Я вам не друг и не приятель («Ну и слава богу», — пробурчала Ольга, однако так тихо, чтобы биолог не услышал), на которого вы могли бы за это обижаться. Вам известно, что у вас почти нет оценок, а те, которые есть, оставляют желать лучшего?

— Ну, известно.

— В таком случае, полагаю, вы должны были готовиться к сегодняшнему уроку и ответите, скажем… чем является кочан капусты?

При слове «кочан» класс наконец вышел из ступора и, захихикав, поглядел на Игната. Тот показал всем язык и, преисполненный достоинства, поглядел на Олю.

— Ну, капуста это… капуста, — выдала Оля сногсшибательный по содержательности ответ.

Биолог молчал, явно ожидая продолжения. Не дождался и сказал:

— В чём-то вы, конечно, правы («Я всегда права», — гордо буркнула Оля), капуста останется капустой, как на неё не смотри, но если посмотреть поглубже, с биологической точки зрения, то, думаю, можно будет попробовать дать научный, более развёрнутый ответ. Итак?

Оля старательно хлопала газами, краем рта попросив Машу подсказать. Добрая девочка мигом полезла книгу и стала что-то шептать, но Валерий Константинович резко поднял руку, останавливая это безобразие.

— Кто начнёт подсказывать, ставлю два без разговоров.

Машка извиняюще замолчала, Ольга с сожалением вздохнула.

— Да… — протянул учитель. — Вот вам вопрос. Жизненный. Попытается ли один человек помочь другому, рискуя собой?.. Вряд ли. Люди сейчас морально упали, стали слишком эгоистичными для самопожертвования во благо другого. Да и во благо ли?.. — голос биолога, звучавший так, словно его обладатель давно уже перерос всё это глупое человечество, эхом отдавался в абсолютной тишине класса. Только какая-то муха, не осознавая торжественности и важности обстановки, сердито зудела, тычась в закрытое окно.

Учитель помолчал ещё с полминуты, а потом со вздохом сказал:

— Садитесь… Лакизо. И вы, девушка, тоже, — обратился он к Ане. — Капуста… Кочан капусты — это видоизменённая почка. По-белорусски — видазмененая пупышка.

Зеленко Маша засмеялась первая, остальные — за ней.

— Чего ржёшь, Зелёнка? — обиделся Игнат.

— Да так, ничего! Пупышка-кочерыжка! Видоизменённая!

Валерий Константинович подождал, пока смех утихнет и начал излагать материал. Рассказывал он хорошо, подробно, но в то же время не нудно, с едва приметным акцентом, придававшем его сухой и бесстрастной речи некую певучесть. Порой он перемежал школьный материал странными философскими изречениями, в которых все видели глубокий смысл, но чаще всего глубокий настолько, что до него не докопаться. Правда, Наде, хоть она ничего и не поняла, всё равно понравилось. Пару раз рассказал кое-что забавное. Например, что пищу надо пережёвывать как можно тщательней, а у кого проблемы с пищеварением — вообще каждый кусок по сто пятьдесят раз. А потом выплюнуть и повторить процедуру.

А когда прозвенел звонок и все повскакивали со своих мест, он внезапно сказал:

— И ещё, насчёт того вечного вопроса о дружбе и способности к самопожертвованию… Поразмышляйте о нём как-нибудь на досуге, хорошо? — и его взгляд, скользнув по классу, на секунду задержался на Вере.