Три приятеля (сказка) - Квентор Игорь - Страница 5

Он достал из внутреннего кармана маслёнку и принялся с любовью надраивать и смазывать пистолет. Пустую двухлитровую бутыль из под лимонада тоже приготовил. Если навернуть на дуло, то будет очень круто. Бандерас отдыхает!

« – Может на пулях ещё кресты понарезать?» – подумал Толик, но решил не искушать судьбу. ПМ и так стреляет, куда ни попадя. Ненароком можно и самому себе в лоб запульнуть.

Приведя оружие в должный вид, он понял, что сегодня ему уже не заснуть. Нервное возбуждение и жажда мести толкала его на геройские поступки. Он решил не спать всю ночь и копить злость. А пока, между делом, стоило сбегать на разведку и, на всякий случай, присмотреть пути отхода. Вдруг патрон, падла, заклинит или ещё что. Подмоги не будет. Настоящие герои подмогой никогда не пользуются. Во всяком случае, в кино. Вот только как по-тихому слинять из дома бабки Мани? Она, ведьма, хоть и старая, да всё, стерва, видит. Небось, и сейчас только делает вид, что спит. Придётся наплести ей чего-нибудь.

– Матрёна Степановна, – тихо позвал он в темноту бабкиной комнаты, – Я это, того, пойду воздухом подышу. Заодно рейд дежурный справлю.

Бабка продолжала косить под спящую и ничего не ответила.

« – Ну и хрен с вами, уважаемая», – подумал Толик и решительно нырнул в темноту ночи.

А ночь выдалась безлунная и такая тёмная, что можно было ходить с закрытыми глазами. Всё равно ничего не видно. Толик уже пожалел, было, что так неосмотрительно ломанулся в разведку, однако через некоторое время глаза пообвыкли немного, и он стал различать тени деревьев и домов. Стараясь не наступить на что-нибудь живое или скользкое, он стал тихо пробираться вдоль домов на окраину деревни. Когда до дома злоумышленников оставалось совсем немного, Толик вдруг заметил, как со стороны леса быстро приближается светящаяся точка.

« – Чё за ботва?» – подумал он и спрятался за кустом акации.

Точка росла в размерах и, вскоре, превратилась в страшную, светящуюся рожу. При этом двигалась она совершенно бесшумно, отчего было ещё страшнее. Что-то подобное Толик уже видел в кино, но то было по ящику, а тут взаправду. Волосы под фуражкой тихо зашевелились, а рука никак не могла совладать с заевшей застёжкой кобуры.

С ужасом Толик понял, что рожа несётся прямо на него. Нижнюю часть тела его словно парализовало, и о том, чтобы хотя бы отползти в сторону, не было и речи. Мозг начало клинить. Откуда-то пришла дурацкая мысль: какой сейчас пот, которым он весь покрылся? Холодный или горячий? Рот сам по себе открылся и оттуда, сначала сдавленно, а потом всё громче и истеричнее, вырвался крик, постепенно переходя в тонкий визг.

Сознание покинуло Толика в тот момент, когда зловещая рожа, сверкнув в отблеске фосфора индейскими ягодицами, перепрыгнула куст и умчалась дальше.

Мокасин потому и был Прыткий, что с детства любил бегать и прыгать. Вот и сейчас он совершал Бег Силы, чтобы развеять хандру и вернуть себе невозмутимость. Толика он даже и не заметил, как, впрочем, и куста. До слуха лишь донеслось некое повизгивание, на которое не стоило отвлекаться, иначе останешься без ног.

Во дворе он резко остановился и сделал несколько глубоких вдохов-выдохов, чтобы успокоить дыхание. На стожке сена, раскинув лапы, громко храпел Горыныч и в промежутках между храпом пускал ветры. Индеец поморщился и пихнул пернатого в бок. Тот недовольно заворочался, замолкнув на время. Однако вскоре затарахтел ещё громче и забористее. Индеец махнул рукой и завалился в свой вигвам. Отключился он сразу и во сне продолжал шаманить вокруг костра со своими предками, пытаясь, то у одного, то у другого выяснить расклад предстоящего путешествия.

На рассвете сильно побледневший и осунувшийся Толик с трудом добрался до своего «Ижа» и, не оглядываясь, двинул к себе домой. На лбу образовалась широкая прядка седых волос. Он ехал и думал о превратностях судьбы и о том, как в его ситуации поступил бы Бандерас, а ещё лучше Шварцнеггер. Пожалуй, в местных условиях их всех бы хватил Кондратий. Эта мысль немного успокоила Толика, и он злорадно представил себе как Бандерас со Шварцем дружно кладут в штаны порцию за порцией, оглашая округу матюками по-английски.

ГЛАВА 3.

Яркое солнце вставало над деревней, предвещая ясный и тёплый весенний день. Петухи, из тех, что ещё не съели, дружно протрубили подъём. Бабки стали подтягиваться к месту постоянной тусовки. Всех волновал вопрос: что за шум был сегодня ночью и куда подевался Толик. Бабка Маня долго хранила молчание, боясь выдать Толика, если тот ещё в разведке. Но так как мотоцикла не было, то все решили, что он уехал по делам в управу. Тогда она поведала подругам о ночной вылазке урядника и о том, как она, не дождавшись его, уснула.

– Наверное, повёз ценные сведенья в штаб, – прошамкала она с видом знатока.

Подруги согласно закивали и привычно взялись за семечки и важный трёп. На повестке дня стоял вопрос о том, как ловчее извести Змея и настрочить из него чемоданов, которые потом можно будет продать взаместо крокодиловых.

Тем временем, на другом конце деревни шли последние приготовления к пробному полёту. Эдик не стал дожидаться, когда все продрыхнутся, и успел сделать лёгкую, утреннюю пробежку. Окунувшись в дождевую бочку, он растолкал Змея и стал прилаживать к нему свою конструкцию. Змей сонно тёр глаза и ворчал по привычке.

– Чё, блин, пожар что ли? Куда в такую рань, да ещё и без обеда?

– Ничего, ничего. Всё окейно! На пустой желудок лететь легче, – подзадоривал его Эдик.

– Ага, с дерева башкой вниз. Я, между прочим, как транспортное средство имею право на заправку.

– Спокуха, пернатый, сейчас махнём пару кружков и заправимся чем пожелаешь.

– Блинов хочу, с квашеной капустой.

– А может ананасив с кулебяками?

– Всякое дерьмо не жрёмс.

– Ладно, будут тебе блины с капустой.

– С квашеной?

– А то как же! С ею самой.

– Уболтал, мачитос. Держись крепче.

Змей взял небольшой разгон и лихо заложил крутой вираж над избушкой. Предвкушение новых приключений придавало сил и будоражило кровь, разгоняя её по старому телу. Почувствовав себя лет на двести моложе, Змей громко рыкнул и выпустил дымную струю пламени. Настроение Змея передалось и Гонзалесу. Он потемнел лицом и крепко вцепился в канаты, чтобы не упасть на дно корзины.

– Никак гроза надвигается? – всполошилась бабка Маня и мелко-мелко перекрестилась раз десять.

– Что ты, – ответила другая, – Рано ещё, да и небо ясное.

– А можа чиво с космосу бухнулось, – предположила третья, – Там, говорять, мнооога всякаго добра шляитси.

– Может и из космосу, да только стрёмно как-то.

А Змей, набрав приличную высоту, закладывал новый вираж по широкой дуге, чтобы за один раз облететь всю деревню. Эдик ликовал и, пытаясь перекрыть свист ветра в ушах, от души матерился, перемежая русские и испанские крепкие выражения. Змей тоже радовался полёту и периодически выдавал порции огня с приличным грохотом. Его зоркий глаз сразу засёк, как вредные старухи грозились с земли кулаками и что-то кричали. Он повернул голову и выразительно посмотрел на Эдика. Гонзалес понял его без лишних слов. Он вскочил на край корзины, обмотавшись на всякий случай куском каната, и командирским голосом закричал: