Падамалай. Наставления Шри Раманы Махарши - Муруганар Шри - Страница 7

Хотя Бхагаван обычно игнорировал споры и ссоры между своими последователями, он иногда показывал свое недовольство тонкими способами:

Как-то вечером после ужина произошла большая ссора в столовой, в результате чего Субраманьям Свами ударил Кришнасвами в лицо. Кришнасвами немедленно пошел и пожаловался Бхагавану, но тот, казалось, не проявил никакого интереса к этому делу.

Каким-то человеком была заказана и оплачена большая бхикша (праздник), которую следовало подготовить к следующему дню, что означало для всех много работы на кухне. Если бы все было, как обычно, Бхагаван пришел бы на кухню в три часа ночи, чтобы помочь Субраманьяму нарезать овощи, но в то утро он остался в холле и предоставил Субраманьяму делать всю работу самому. Первые два часа Субраманьям гадал, почему Бхагаван задерживается, но в конце концов понял, что это наказание за нападение на Кришнасвами.[28]

Вчера я писал вам, что Бхагаван рассказал нам об умеренности в сне, питании и движении. Он учит этому различными способами на своем собственном практическом примере. Он не употребляет молока и в настоящее время ежедневно ест только иддли на завтрак, говоря при этом, что человеку, который сидит, не делая физическую работу, не требуется второй завтрак. Так же и с его обедом. Объем еды, смешанной с карри или чем-то подобным, составляет всего лишь горсть. При этом он не ест каждое блюдо отдельно, как это делаем мы для того, чтобы ощутить его вкус. Он делает шар из овощей, чатни, супа и т. д., а затем замешивает туда рис и ест. Однажды в ходе разговора он сказал: «Вкуснее было бы поесть рис только с одним блюдом, зачем так много блюд? В старину мы ели только одно блюдо. Я не отказался от этой практики даже ныне. Когда я жил на горе, многие люди приносили рис, фрукты и сладости. Что бы они ни приносили, я съедал лишь столько, сколько можно поднять тремя пальцами. Я привык есть так, чтобы вне зависимости от того, что они принесли, объем пищи, съеденной за день, не превышал горсти. Этот способ питания делал меня более чем счастливым. Сейчас же расстилают (банановый) лист и выставляют несколько блюд на нем. Так как я не могу согласиться, чтобы что-нибудь пропадало, я ем все, после чего тяжело себя чувствую».[29]

Хотя Бхагаван был готов ежедневно тратить много времени на обеспечение ашрама едой, приготовленной должным образом, он не любил сложных трапез, состоящих из многих блюд. Он был вполне удовлетворен рисом, самбаром и одним овощным блюдом. Однажды дама из Кералы, привыкшая готовить много блюд для каждого приема пищи, приехала на даршан и настояла на том, чтобы готовить для всех. Потратив много времени и сил, она сумела приготовить и сервировать тридцать два отдельных блюда. Бхагаван позволил ей положить на свой банановый лист каждое блюдо отдельно, но, когда сервировка была завершена, он перемешал все блюда в единый комок.

В качестве объяснения он сказал даме следующее: «Вам пришлось потратить много энергии, чтобы приготовить всю эту еду. Только на сбор ингредиентов должно было уйти очень много времени. Одних овощей достаточно для того, чтобы очистить желудок и избавить человека от запоров. Зачем делать все это? Тогда появляется еще одна беда: если вы приготовили тридцать два блюда, ум всегда рассуждает следующим образом: «Должен я съесть это или то?». Таким образом, во время еды ум приходит в рассеянное состояние. Если же есть только одно блюдо, не возникает никаких проблем. Мы можем съесть его очень легко. Кроме того, такие трапезы – плохой пример для людей, не имеющих никакой пищи. Бедняки, услышав о том, что мы подаем такую роскошную еду, подумают: «Мы голодны, а эти люди, которые вроде бы простые садху, едят столько блюд». Подобные мысли будут вызывать ненужную зависть».[30]

Однажды утром, когда в ашраме не было практически никакой еды, я видел, как он (Бхагаван) взял то небольшое количество припасов, которое у нас было, и стал готовить пищу. У него было достаточно веры, чтобы начать готовить трапезу в надежде на то, что Бог пошлет еще еды, прежде чем приготовления будут закончены. Было около 5.30 утра, когда Бхагаван приступил к чистке горсти раздробленного риса. Он вымыл его в кастрюле, очистил от камешков, а потом начал готовить его на углях жаровни. Все эти действия мне показались довольно странными.

«Этого риса, – подумал я, – недостаточно даже для меня. Что же все эти люди будут есть?»

Когда рис закипел, появился почитатель Бхагавана с двумя литрами молока. Когда рис был сварен, Бхагаван поставил больший сосуд на огонь и начал готовить рис и молоко вместе. Через несколько минут другой человек пришел с подношением, состоящим из изюма и сладостей. Бхагаван вымыл изюм и положил его в кастрюлю. Примерно в 6.30, когда готовка была почти закончена, прибыла группа его почитателей из Кумбаконама. Они принесли с собой большой кувшин с иддли, вадаи, чатни, а также отдельно гору бананов и чашки, сделанные из банановых листьев. Эти чашки из банановых листьев (тоннаи) как раз были нам нужны для того, чтобы Бхагаван мог разложить домашний пудинг паясам. Около 7 часов утра, после того, как Бхагаван совершил омовение, все мы сели и съели роскошный завтрак.[31]

Бхагаван обычно знал, когда его последователи делали вещи, которые он не одобрял или которые специально просил их не делать. По большей части он игнорировал эти проступки, но однажды давал понять таким людям, что не всегда это будет сходить им с рук. Рассказчиком следующей истории является Аннамалай Свами:

Я был дежурным около двух недель, когда коллектор из Веллоры (глава округа, самый старший госслужащий из администрации округа) прибыл на даршан Бхагавана. Его звали Ранганатан, и он принес большую тарелку сладостей в качестве подношения Бхагавану. Бхагаван попросил меня разделить сладости на всех в ашраме, в том числе и на тех, кто тогда не присутствовал в холле. Чтобы разделить конфеты, предназначенные для отсутствовавших, я пошел туда, где никто не мог меня видеть, и тайком съел вдвое больше того, что выделял остальным. Когда раздача сладостей была завершена, я вернулся в холл и поставил тарелку под диван Бхагавана.

Бхагаван посмотрел на меня и сказал: «Ты взял себе вдвое больше, чем всем остальным?»

Я был ошеломлен, т. к. был уверен, что никто не видел, как я это сделал.

«Я взял сладости, когда никто не смотрел. Откуда Бхагаван знает?»

Бхагаван ничего не ответил. Этот инцидент заставил меня понять, что от Бхагавана невозможно скрыть хоть что-нибудь. С этого времени я постоянно имел в виду, что Бхагавану всегда известно, что я делаю. Это новое знание заставило меня быть более бдительным и внимательнее относиться к своей работе, потому что я не хотел снова совершать никаких подобных ошибок».[32]