Святой в миру (СИ) - Михайлова Ольга Николаевна - Страница 4

Священник оделся, сразу облачившись в стихарь, и направился через двор в храм, вызывая уважение прихожан своей неизменной пунктуальностью и благолепием службы. Ещё до начала богослужения разобрал несколько приходских бед, о которых доложили викарий и капеллан. Расстроился. Снова напился звонарь Митчелл, снова избил жену деревенский столяр, снова исчез, отправившись бродяжить, лудильщик Кинсли. Господи, каждый год одно и то же, читаешь им проповеди, вразумляешь и наставляешь - ничего не меняется.

С прихожанами Доран был милосерден и кроток, старался всё понимать, всё прощать, - и его любили, но почему с каждым годом всё больше усугублялась его апатия, и почему все больше становилось непотребного? Приходилось терпеть и прощать всё больше.

Недавно в пьяной драке подёнщик Шеннон и грум Белл едва не убили друг друга, сильно покалечившись.

Кто-то ограбил старуху Глорию Дейли, забрал последнее.

Негодяй-сынок деревенского старосты обрюхатил дочку зеленщика - и сбежал.

Патрик Доран вздохнул, чувствуя себя обессиленным и жалким. Господь желает, чтобы мы были кротки к виновным, незлопамятны к согрешающим, прощением их приобретали прощение себе и сами приготовляли себе меру человеколюбия. Но что-то в нём мешало ему. Доран запутался, перестал понимать что-то сокровенное, самое важное... Господи, прости меня, прости нас всех. Всех надо понять, всех простить... тогда и тебя простит Господь.

Он поднялся на амвон. Лицо Дорана, обрамлённое густыми, чуть вьющимися светлыми волосами, больше подошло бы более поэту, нежели клирику. Живые голубые глаза, придававшие лицу выражение некоторой рассеянности, часто казались мечтательными и отсутствующими. Прихожане столпились вокруг.

Для проповеди Доран выбрал случайный отрывок из Писания, не решившись читать приготовленную проповедь об обуздании страстей. Прежде чем учить других, дорогой Патрик, надо не быть свиньёй самому. Уже сняв стихарь в ризнице, он раскрыл наугад Писание. Ему открылся двадцать четвёртый псалом Давида. "Кто есть человек, боящийся Господа? Ему укажет Господь путь, который избрать. Душа его пребудет во благе, и семя его наследует землю. Призри на меня и помилуй меня, ибо я одинок и угнетён. Скорби сердца моего умножились; выведи меня из бед моих, призри на страдание моё и на изнеможение моё и прости все грехи мои..."

Он смутился, но и был странно растроган. Семени его не наследовать землю, но если душа успокоится - и то будет благом ему и милосердием Господним.

Но разве благ заслуживает он за свои скотские искушения?

Вечером по приезде Клэмент Стэнтон постучался в спальню сестры и обнаружил её с книгой на обтянутом шёлком пуфике возле окна. Он опустился в кресло рядом.

- Зачем Софи привезла сюда эту Хетти Нортон? - голос Бэрил был тосклив и, как понял брат, продиктован ревностью.

Клэмент смерил сестру долгим мрачным взглядом. На приезд в Хэммондсхолл мистер Стэнтон возлагал весьма большие надежды - и не только финансовые, но и матримониальные: четыре года назад он влюбился в мисс Софи Хэммонд. Влюбился он со странной для этого бесстрастного человека пылкостью, мечтал о женитьбе на кузине и сейчас, при одной мысли, что она совсем рядом, здесь, в доме, чувствовал, что теряет голову. Но и выдать замуж свою сестрёнку и наконец избавиться от неё - тоже хотелось.

Клэмент не любил Бэрил. Некрасивая, жалкая, ничтожная - она бесила и компрометировала его. Он всегда, с детства, срывал на ней зло и смеялся над её длинным носом, изощряясь в издевательствах, как умел. При первой же возможности пристроил в столичный пансион, где та пробыла семь лет. Он аккуратно оплачивал её личные счета, приходившие из Лондона, скромные и незначительные, хотя сам он считал нужным постоянно уличать её в мотовстве и упрекать в чрезмерных тратах. Стэнтон никогда не принимал приглашения на вечера в пансионе и отказался выступить попечителем, стыдясь сестры. Появлялся он там, когда привозил Бэрил и когда забирал её на вакации, - и то, посылая за ней к миссис Линдон гувернантку, пока сам ожидал в экипаже. И лишь забирая её из пансиона навсегда, Стэнтон вынужден был зайти туда.

Бэрил была готова, стояла у входа с саквояжем. Клэмент изумился: проводить сестру вышли двадцать девиц и сама миссис Линдон, приятная особа лет пятидесяти, сохранившая следы былой красоты и величавость осанки. К его насмешливому недоумению, она выразила искреннюю скорбь по поводу расставания с такой милой особой, как мисс Бэрил, заметив, что более понятливой ученицы у неё никогда не было, и заверила его, что супруг мисс Стэнтон, приобретя её, получит подлинное сокровище. Стэнтон едва сумел сохранить тогда на лице подобающее случаю выражение. "Супруг мисс Стэнтон!"

Но смех смехом, а теперь Бэрил надо было пристраивать. Из-за вечных насмешек Клэмента она не умела кокетничать, нравиться мужчинам, прилично приодеться, скрыть недостатки внешности и теперь это оборачивалось против него.

По счастью, Бэрил располагала неплохим приданым. Стэнтон пригласил с собой в поместье двух приятелей, чьё финансовое положение было плачевным - Чарльза Кэмпбелла и Гилберта Моргана. Он не скрыл своих планов от Бэрил, и та, жаждавшая покинуть дом брата, чтобы избавиться от вечных унижений, была согласна выйти замуж за чёрта. Появление в их обществе Эстер, довольно симпатичной девицы, в её планы не входило, и брат понимал сестру. Он ответил не на слова, но на мысли Бэрил.

- Не думаю, что она придётся по душе Гилберту или Чарльзу. - Он цинично усмехнулся. - Гилберт - наследник сэра Мэтью Корбина, но тому всего сорок пять, он спортсмен, и нужно ангельское терпение, чтобы спокойно дожидаться этих денег, а Гилберт им не обладает, к тому же, поговаривают, что сэр Мэтью собрался жениться. Плакали тогда его денежки. Он ведь рассчитывал на Чедвика, но тот ему ничего не оставил. Я не знал... ну да ладно. У Чарльза же - долги. И никаких шансов поправить дела. Они знают, что у тебя тридцать тысяч, и что ты можешь получить солидный кусок собственности дядюшки Лайонелла. А что у этой дурочки, чтобы они её заметили?

Аргумент Клэмента убил Бэрил. Убил и честностью, и безжалостной откровенностью.

- Перестань, Клэмент! - Бэрил чуть не заплакала.

Стэнтон поморщился. Он не любил женских истерик. Да, сестрица уродина и дура, но разве это её вина? Сейчас он вовсе не хотел задеть Бэрил, это получилось ненарочито.

Вообще-то он был неправ. Бэрил не была красива, но обладала большим и живым умом. Жизнь воспитала в ней, практичной и уравновешенной, понимание её ущербности, но она же дала ей и повод меньше думать о себе и больше размышлять об иных вещах. Однако Бэрил не привыкла много говорить, а с Клэментом вообще трудно было разговаривать, когда он был не в духе, а не в духе он был всегда, когда видел её, - и потому братец пребывал в полнейшем неведении об уме и чувствах сестры. Клэмент снова тяжело вздохнул. Сестрица с её обидами его не заботила. Ничего, успокоится. Сейчас его волновало другое.

- Я не знал, что Коркоран получил деньги Чедвика... это новость, и дурная.

Бэрил судорожно вздохнула. Она знала, что от братца извинений не дождёшься, и была рада, что он сменил тему.

- Я почти не помню его. Но что дурного в этой новости? Дядя теперь может решить всё оставить нам и Софи.

Клэмент покачал головой.

- Ты просто не видела его.

Сестра пожала плечами.

- Через неделю увижу.

Когда Клэмент ушёл к себе, Бэрил попыталась прийти в себя. Она привыкла к бесчувственным и резким выпадам брата. Он считал свою жестокую бестактность честностью, и убедить его, что такая честность не делает ему чести, было невозможно. Его нельзя было убедить ни в чём, с чем он не хотел соглашаться, и с этим поделать было нечего.