От звезды до звезды. Беглецы (СИ) - "skjelle" - Страница 26

На мгновение в глазах потемнело, и Йонге поймал вспыхнувшую в чужом зрении картину – буро-зеленая туша, вдавившая человеческое тело в простыни: смуглая от загара кожа блестит пленкой пота, ноги вытягиваются и напрягаются, руки тщетно упираются в постель, шея вывернута, голова запрокинута, и видны вцепившиеся яутские клыки…

– М-мх!

Йонге едва не откусил чужой язык. Задница опять поджалась, а следом и все тело содрогнулось – каждый мускул, даже зубы стиснулись. Член тоже вздрогнул – и сперма выплеснулась толчками. Йонге придушенно взвыл, одновременно наслаждаясь и досадуя, что не смог помочь себе рукой.

Сайнжа разжал челюсти, позволив партнеру уронить голову, но сам не остановился. Йонге со свистом втянул воздух, зажмурился и попробовал ухватиться за ткань под пальцами, но накатила такая слабость, что не вышло ничего. В темноте зажмуренных глаз плыли красноватые круги, в голове шумело – и ему все еще было хорошо. Дрожь превратилась в короткие резкие движения, его будто встряхивало от удовольствия. Яут заклекотал, Йонге вцепился в простыню – уже зубами – и почти заскулил, переживая второй оргазм – тягучий, не подбрасывающий до пика, а изматывающий волнами умопомрачительного приглушенного удовольствия.

Тяжесть исчезла. Сайнжа приподнялся и сдал назад. Йонге заскулил вновь, едва соображая, что происходит. Казалось, даже движение воздуха слишком резкое и проходится по коже, будто мелкая терка.

Член выскользнул из него, напоследок влажно мазнул по бедру с внутренней стороны и исчез. Еле дыша, Йонге повернулся на бок, а потом перевалился на спину. Его все еще встряхивало, и ноги почти непроизвольно елозили по гладкой ткани. Дотянувшись, Йонге сжал опустевшие яйца и наконец-то основательно прогнал шкурку, выдаивая последние капли.

Ему сделалось окончательно и бесповоротно прекрасно.

Сайнжа шевелил клыками, осматривая напарников.

– Я здесь, – напомнил о себе Рудольф.

Даже сквозь мутные волны отходняка Йонге уловил нетерпеливую жажду в чужом голосе. Жадное предвкушение, почти требование. Возбуждение, покалывающее во всем теле.

Сайнжа кивнул, наклонился, сгреб Рудольфа в охапку и почти перекинул на Йонге. Бросать не стал, мягко разжал руки, опуская. Йонге машинально поднял и раздвинул колени. Тень недовольства – это движение уже почти вошло в привычку – мелькнула и пропала.

– Оу!

Горячая и влажная кожа, сбитое дыхание – оба мгновенно подстроились друг под друга. Сайнжа наклонился сверху, заклекотал, и Рудольф почти заизвивался, сладостно подвывая.

Перед глазами у Йонге оказалась широкая грудь, покрытая испариной, он не удержался и лизнул светлую кожу. Рудольф на мгновение приподнялся на вытянутых руках и тут же опустился. Сайнжа поддернул его на себя, Рудольф ткнулся лицом в плечо Йонге и самозабвенно застонал.

– Хорошо, хорошо, умансоо, – прошипел яут.

Йонге прикрыл глаза. Постоянное движение возле собственной задницы снова подогревало возбуждение. Рудольф заелозил, просунул руки ему под спину и содрогнулся, глухо вскрикивая. Влажные губы то и дело задевали по шее, пальцы сжимались, а член терся о живот.

Йонге растворился в этом непрерывном удовольствии, раскачивающем обоих. Руки скользили по чужой спине, размазывая испарину, поднимались до загривка – и Йонге лихорадочно сжимал пальцы в мокрых волосах. Рудольф загнанно стонал, срываясь в почти беззвучное хрипение.

– Больше, больше!

Сайнжа почти застыл, но Рудольф задвигался так, что Йонге сразу вообразил, как неистово трется изогнутый, набухающий поперечинами пенис в разгоряченном человеческом теле.

– Са-айнжа, – Йонге застонал почти жалобно. Дурацкое любопытство мешало даже в постели. – Ты зачем повторяешь?

– Так вас же двое, – охотно пояснил Сайнжа и наклонился еще сильнее. – Каждому – слово.

Рудольф резко вытянулся, ткнул плечом Йонге в подбородок – и Йонге даже увидел, как выгибается спина напарника, круто подавая оттопыренную задницу вверх.

– Мха-а!

Член напарника тоже дернулся, и на животе Йонге стало еще чуть мокрее. Сперма мигом размазалась по коже. Сайнжа резко подался назад, Рудольф снова вскрикнул, но его голос пропал в утробном стенании, вырвавшемся из глотки яута. Сайнжа отдернулся еще больше, согнулся и зажмурился. Мышцы вздулись буграми. Рудольф невнятно и протяжно простонал что-то на берлинском и окончательно зарылся в плечо напарника.

Йонге одним глазом посмотрел на мокро поблескивающий ствол, соединяющий напарника и Сайнжу, и снова запретил себе думать, что случится, если однажды Сайнжа не успеет выдернуть член в момент разрядки.

Напарник ворохнулся.

– Ну вот… А ты жаловался, что все застревает… на тебе.

Дышать под его весом было тяжело, но и выкарабкиваться, оставляя корячиться без поддержки, тоже не хотелось. Йонге позволил себе полминуты раздумий и все-таки сдвинулся чуть выше. Перекладывать белобрысую голову пришлось буквально двумя руками.

– Чего? – сонно пробормотал Рудольф.

– Учти, это пока его не расклинит.

Рудольф замычал, повернул голову и притерся ухом к груди напарника.

Йонге удовлетворенно вздохнул и закрыл глаза.

*

– Кто не поставил аларму? Опять проспали!

Рудольф метался во дворе, сваливая нехитрый багаж прямо на плитки. Йонге в таком же темпе вытащил из бунхало скафандр и, вместо переодевания, нервно заглядывал под кровать и в зеркальный шкафчик в ванной. На третий раз он выхватил презентованную отелем зубную щетку и в полном раздрае упихнул ее в карман. После этого ему стало значительно легче.

Сайнжа прогуливался вдоль гамака, брякая развешенным по себе снаряжением. При нем осталась сумка из-под кварцолитов, которую великий охотник недолго думая повесил на копье, а его в свою очередь положил себе на плечо. В сумку Сайнжа рачительно напихал сушеных до листового состояния медуз. И два жвала сколопендры Лукаса.

Еще у яута была корзина с фруктами, которую, как полагал Йонге, доставил персонал отеля, едва узнав, что почтенный и уважаемый Саааржанайяахтаунир Владеющий Копьем Первого Дома не собирается отменять плату за дни после фактического отъезда. Прикидывать, в какой именно момент корзина появилась возле баньяна, не хотелось совершенно.

– Сорок минут, умансоо, – безжалостно напомнил яут и достал из набедренного кармана прозрачную пилку.

Йонге сунулся в скафандр и застонал.

– Чего? – Рудольф свалил наземь перевязь.

– Мыть надо было эти чертовы скафандры!

Рудольф тоже застонал, косясь на собственный скафандр. До этого тяжелая экипировка ненавязчиво пряталась в углу каждого бунхало, где предполагались специальные держатели. И про чистку напарники совсем забыли.

– Зачем мыть? – лениво поинтересовался яут. Пилка елозила по когтям.

– Так у нас для них перевозки нет, – нервно ответил Йонге. – А внутри этих… В общем…

Они так торопились пришвартоваться на Сельве и приступить к ремонту, что грязные подробности внутри костюмов на время выскочили из головы. Потом стало поздно – и до Эйрики так и пришлось лететь с грустным чувством биологической опасности, медленно созревающей в недрах костюмов.

Йонге воочию вспомнил, как в первую же минуту после заселения рванул в душ и истратил там столько мыла, сколько не уходило за неделю на “Фелиции”.

А наглухо закрытый скафандр так и остался.

– Предлагаю просто утопить их в прибое, – мрачно сказал Рудольф.

– Э нет. Я не согласен штраф платить за экологическую катастрофу.

– Да, штраф – это плохо, – согласился Сайнжа.

– А ну марш на аллею! – рявкнул Йонге. – Купишь там дезинфектор, марка “Вульф”, два… нет, три баллона! И дуй на станцию кэбом, мы сами!

– Если это хитрый план избавиться от меня…

Йонге прижал два пальца к переносице. Сайнжа немедленно перестал ворчать. Подхватив корзину, он поправил копье на плече и выскользнул из-под дерева. Баньян грустно шелестел корнями, словно провожал высокую удаляющуюся фигуру.