БЫТЬ - Алеф Зор - Страница 9

Прекрасна притча о царе Соломоне: она совершенно иллюстрирует всю великую и созидающую мощь этого устремеления.

Еще со времен библейских патриархов в еврейских племенах было заведено так, что юноши даже самого знатного рода с детства приучались к суровому труду наравне со всеми остальными. Так и Соломон, который как один из младших сыновей Давида не мог расчитывать на трон, пас овец в сени одной из рощ, что возле Иерусалима. Утомившись, юноша заснул под смоковницей, но внезапно был разбужен голосом, полным непостижимой глубины и любви:

— Соломоне, Соломоне! Я давно смотрю на тебя, и вот, возрадовался, глядя на великую чистоту твоего сердца. Проси чего хочешь из всех благ земных – все дам тебе, как возлюбенному сыну...

Испуганный, Соломон молчал, но затем, собравшись с духом, ответил:

— Господи, все есть у меня... Но если возможно... дай мне хоть каплю Мудрости!

И услышал будущий великий Царь:

— Просящий о мудрости никогда не будет оставлен Господом. Быть тебе владыкой Израилевым.

Поэтому если есть в нашей душе и во Вселенной что-то, о чем должно нам тосковать, как тоскует о свободе узник; что-то, чего необходимо жаждать, как жаждет глотка воздуха утопающий и воды «вопиющий в пустыне», то это – Мудрость и Истина.

Великая сила мистических учений в том, что они дают душе покой и исцеление, а уму – ликование и свободу. И можно сказать, что Истина, которую на протяжении тысячелетий несет эзотерическая Мудрость, также важна для души Человека, как пища, воздух, вода и свет – для его плоти.

Да сделается стремление к Мудрости нашим светом – будем дышать им, будем рассеивать им сумерки наших страданий, с ним будем вкушать наш хлеб; засыпая – будем помнить о нем, и просыпаясь будем снова просить: Благослови меня принять Твою Мудрость. Амен.

ГЛАВА III. ГОЛОС ПОНТИЯ ПИЛАТА

Мой собеседник откинулся на спинку сиденья и прикрыл глаза. Брови его были слегка нахмурены, как у Человека, пытающегося понять что-то важное и ускользающее.

Мы летели над Балканами и прямо под нами проплывали мягкие лесистые вершины, напоминающие океан, внезапно застывший среди шторма и сплошь залитый струящимися сверху потоками золота.

— Не понимаю, – продолжил он. – Вы хотите сказать, что суфийская поэзия – это не искусство?

Молодой доктор филологии, он летел в Софию на ассамблею, посвященную арабскому искусству.

— Поэзия Суфиев – это больше, чем искусство. Это способ целенаправленной передачи человечеству духовных истин. В этом смысле поэзия, как форма, является только инструментом.

— Инструментом чего? Вы утверждаете, что Руми, Баязед и другие создавали свои произведения с какой-то конкретной целью или руководствуясь неким планом?

— Что Вы знаете об эзотерических Учениях?

— Не более того, что нам объясняли на курсе философии: эзотерика – это ряд доктрин....

Здесь собеседник сделал паузу, подыскивая или вспоминая необходимое определение. Воспользовавшись его замешательством, я задал следующий вопрос:

— Вы делаете доклад по Руми[40]. Но Руми – суфий, а суфизм – это эзотерический Ислам. Так возможно ли понять поэзию Руми и обнаружить сокрытый в ней смысл, не понимая сущности эзотерических учений? «Учитель говорит, что есть в этом мире одна вещь, о которой никогда, никогда не должно забывать. Если и обо всем забыл ты, но не о ней – нет тебе нужды тревожиться; если же помнишь ты, исполняешь и заботишься обо всем, но не о ней – ничего ты не совершил.»[41]. Что Вы об этом думаете?

— Я думал, что понимаю Руми...

— Посмотрите в окно. Что там, внизу?

— Горы, озаренные солнцем... Какая-то деревенька в долине. Река. Но к чему это?

— Суфий видел в этом Славу и Могущество Бога. Золотые солнечные лучи – его бесконечная Мудрость, зеленеющие леса, в которые облачены горы, – мантия его Жизни и Любви, то ослепительное, белое сияние, которое вы можете ощутить, пристально всмотревшись в сами лучи, есть Его Истина и Его Совершенство. И как из белого выходят все тона, какие только могут существовать, так из этого сияния выходит вся жизнь и все ее качества. Мистическое искусство существует затем, чтобы донести до Человека не знание и не учение, но само состояние пребывания в Истине и Любви Творца:

«Я думал о тебе так часто,

Что превратился полностью в Тебя.

Мало-помалу Ты все приближался

И тихо-тихо удалялся я...»[42].

В этом – весь смысл мистических учений, это – «та вещь, о которой никогда, никогда не должно забывать».

Мой собеседник отложил ручку и блокнот, в котором он делал быстрые пометки. Он молчал, а бьющие сквозь иллюминатор солнечные лучи озяряли его лицо.

Вкус Истины

Основное затруднение нашего знакомого заключалось в том, что он видел изучаемый предмет не «таким, какой он есть в своей истинной сущности», но через замутненную стеклянную стену разнообразных классификаций, формулировок и концепций, созданных другими людьми и не имеющих ничего общего с внутренней реальностью вещи.

Многие люди науки пребывают в таком состоянии всю жизнь – занимаясь только внешней, доступной логическому анализу стороной вещей, здесь, однако, сам предмет, а именно – мистическая поэзия суфиев – должен был поставить его перед определенным духовным противоречием и еле слышно шепнуть: ты не можешь понять и знать этого, не проникнув во внутренность храма, а то, что скрывается там – полно величия и простоты. Только сердце смиренное и открытое к Мудрости способно принять это. Остановись. Слушай. Преисполнись благоговения. Перед тобой – Истина.

В этом смысле наш диалог был лишь прелюдией к этому внутреннему «пониманию вещей», которое дается Человеку не разумом, но самой силой устремления его сердца к Мудрости. Собеседник давно стоял на пороге этого понимания. Он просто не замечал порога.

Мы сталкиваемся с Истиной ежедневно – в трудах Духовных учителей и в великих произведениях Искусства; мы сталкиваемся с Истиной, созерцая солнечные снежные вершины, которые поневоле приводят нас к мысли о Величии и Чистоте; Истина незаметно вторгается в нашу душу с застенчивой детской улыбкой, вдруг просиявшей среди толпы, с несколькими фразами, бросившимися в глаза из «случайно» раскрытого Евангелия, Истина – повсюду, но мы не замечаем ее, ибо она подобна свету... У Истины есть даже «вкус» – это совершенно ясное понимание, убежденность возникающая во глубине сердца и на уровне Совести, что прочитанное, услышанное или увиденное есть сама Истина.

Однако, подобно Понтию Пилату, мы, как и 2000 лет назад, часто обращаемся к духовным учениям лишь для того, чтобы иронично бросить в сторону: впрочем... что есть Истина?

Один священнослужитель в беседе с сомневающимся ученым сказал удивительную для того фразу: «Я верю в Бога потому, что верю своим глазам». На вопрос опешившего ученого: «Как это?», священник просто ответил: «Да ты посмотри вокруг...».

Наш ум устроен так, что хотим мы этого или нет, но логический аппарат является его своеобразной опорой, тем фундаментом, на котором с детства вырастает и формируется наша личность. В этом смысле не само существование логики и анализирующего ума является порочным, но, если можно так выразиться, «злоупотребление умом», прививаемая Человеку с детства потребность всему давать «простое» и «логическое» объяснение. Те же существенные вопросы жизни, которые не укладываются в рамки рациональной логики (как то: мама, а кто я такой?) – мы старательно, можно даже сказать «с великим искусством» приучаемся избегать и не замечать.

Так с детства формируется феномен «рационального мышления» –ориентированного на разрешение сугубо физических проблем и ассоциирующего счастье с приобретением вещей.

Определение невежества

Откуда возникают наши заблуждения? Ответить на этот вопрос, значило бы понять три вещи: