Северный путь (СИ) - Гольшанская Светлана - Страница 9

- Исаз, что за…? - испуганно вскричал Ловец и ошалело взглянул на Охотника: - Ты? Ты не можешь быть им. Он умер. Я сам видел.

Рука Охотника взметнулась вверх. Демон зашелся диким воплем, прижимая ладони к горлу. Осколки разбитого клинка поднялись воздух и закружились вокруг Ловца бешеным хороводом, опаляя его голубым пламенем. Оно все росло, росло, пока не взорвалось ослепительной вспышкой, разрывая демона на ошметки и испепеляя их. Николас обессилено опустил руку и сжал безвольную ладошку Герды. Он смог. Она будет жить.

Мир погрузился в непроглядную тьму. Снова стало холодно. Николасу никогда в жизни не было так нестерпимо холодно. Мороз прокрадывался внутрь и выстуживал душу. Но затуманивающей разум боли уже не было. Только тоска.

Николас открыл глаза и увидел звеняще яркие звезды. Сотни, тысячи звезд на чужом, незнакомом небе. Охотник с трудом поднялся на ноги и огляделся. Он находился в ледяной пещере прямо под громадным световым колодцем, сквозь который виднелось небо с россыпью незнакомых созвездий.

Николас оперся о высокий постамент, на котором покоился саркофаг из прозрачного льда. С краю в него был вколочен меч с руной «исаз», точь-в-точь как тот, которым сражался Ловец. В могилах с оружием вместо надгробия хоронили только сильнейших из Стражей, чьи подвиги навеки вписали их имена в историю Мидгарда. Николас с любопытством пригляделся к ледяной глыбе. Внутри угадывался силуэт человека. Сбоку саркофага выведенное старинной рунницей сверкнула коротенькая эпитафия: «Не умер, а сплю в ожидании своего часа». Имя перечеркнуто, не прочесть. Рядом тонкими штрихами выцарапано схематичное изображение кота. Николас нагнулся ниже, чтобы разглядеть лицо таинственного воина, но увидел лишь собственное отражение во льду. Смутившись, он потянулся к рукояти меча, чтобы расколоть могилу и удовлетворить, наконец, свое любопытство, но снова оказался в центре пентаграммы в белой церкви Дрисвят.

Ловец и его свита исчезли. Герды нигде видно не было, да и окно оказалось целым. Николас удивленно моргнул. Раздалось громкое хлопанье обтянутых серой кожей костяных крыльев. У алтаря приземлился Жнец в дряхлом коричневом балахоне с ржавой косой наперевес.

- Бедняга Исаз, - с жалостью сказал он, проводя рукой по осколкам голубого лезвия Ловца. - Столько лет провести в рабстве у врага. Ну, хоть умер на руках хозяина.

- Вы за мной? - прервал скорбный монолог Николас, решив, что голова и так слишком болит, чтобы ломать ее над тем, что происходит вокруг.

- За вами? - переспросил Жнец. - Нет, я только людьми занимаюсь. Хотя… Погодите, коль уж вы здесь, будьте любезны, изгоните эту дрянь из моей души. Я слышал, вы можете.

- К-какую дрянь? - опешил Охотник.

- Вот эту, - Жнец вытащил из гроба бешено сопротивляющуюся покойницу.

- И как я должен ее изгонять? - продолжал недоумевать Николас.

- Вам лучше знать, - пожал плечами Жнец.

Николас задумчиво осмотрел Ялинку. На ее теле вздулись жуткие черные жилы. Разноцветные глаза бешено вращались, временами поворачиваясь белками наружу. Повинуясь таинственному голосу, который помог победить Ловца, Николас коснулся груди покойницы с левой стороны. Мертвая плоть превратилась в мягкую глину. Пальцы легко скользнули под ребра и коснулись чего-то мерзкого. Зажмурившись, Николас со всей силы вцепился в чужеродное создание и резким движением вырвал его. Из глаз покойницы ручьем хлынула черная жидкость, оставляя на щеках темные дорожки.

В руке Охотника трепыхался антрацитово-черный спрут. Он шипел, пытаясь дотянуться до груди, чтобы вселиться в новую жертву. Николас брезгливо поморщился и направил на тварь свой дар. Спрут тут же рассыпался в прах.

- С ней все будет в порядке? - спросил Николас, глядя на вновь обретшую ясность взгляда Ялинку.

- Не извольте беспокоиться, все будет в лучшем виде. Слово Жнеца, - сказал костлявый, беря покойницу за руку. - Удачной Охоты, Страж.

***

Герда очнулась от того, что кто-то наотмашь бил ее по щекам и тряс за плечи. Она открыла глаза и увидела встревоженное лицо отца:

- Все в порядке? Ничего не сломала?

Герда покачала головой и попробовала пошевелить ногами. Те слушались ее, как раньше.

- Николас, его ранили. Надо помочь, - по-старушечьи скрипучим голосом попросила она.

Отец отвел взгляд. Герда повернула голову. Охотник неподвижно лежал с закрытыми глазами недалеко от нее. За ним весь пол устилали останки полуистлевшей нечисти. Герда поднялась, опираясь на твердую руку отца, и поковыляла к Николасу.

- Он спас наш город. Не знаю, что бы с нами стало, если бы не он, но… - осторожно заговорил отец. Она непонимающе уставилась на него. - Для человека их оказалось слишком много. Даже для такого, как он.

Отец замолчал, боясь встречаться с ней взглядом.

- Но он ведь не… - к глазам подступили слезы. Герда вспомнила, как Николас протянул ей руку, перед тем, как она потеряла сознание. Его тело осталось лежать в той же позе, словно он продолжал стремиться к ней даже после…

- Не-е-ет! - отчаянно закричав, Герда вырвалась от отца и опустилась на пол рядом с Охотником, положив голову ему на грудь. Его рубашка тут же промокла от ее слез. А он так не любил, когда она плакала. Герда закрыла глаза, пытаясь успокоиться.

- Доченька, пожалуйста, ему уже не помочь, - словно издалека донесся голос отца. Герда махнула рукой, прося помолчать.

Показалось, что в груди Охотника раздался приглушенный удар. После долгой паузы еще один. И еще. Сомнений быть не могло, его сердце билось, только медленно и тихо.

- Он жив! - радостно вскричала Герда.

- Доченька, не питай пустых надежд, - попытался воззвать к благоразумию отец, но его отвлек звук торопливых шагов.

От главного входа в церковь, осторожно переступая гниющие останки и брезгливо морщась, спешил Эглаборг.

- Как я ненавижу это его ремесло! Говорил же, не ходить, а он все заладил: «если не я, то кто?» Ну почему он всегда лезет на рожон, словно сам смерти ищет? - причитал компаньон Николаса. - Отойди, девочка. Дай, посмотрю. Я лекарь. Может, смогу чем помочь.

Герда нехотя отстранилась. Эглаборг присел рядом с Охотником и начал водить над ним руками. Она никогда не видела, чтобы их городской лекарь делал что-то подобное.

- Лекарь или целитель? - с подозрением переспросил отец.

Эглаборг не ответил. Расстегнул ворот рубашки Николаса, достал из-за пазухи тонкую деревянную трубку и широким концом приложил ее к груди Охотника.

- Действительно, бьется, - задумчиво хмыкнул Эглаборг, но остался таким же мрачным, словно это открытие его совсем не обрадовало. - Это летаргия. Он жив. Просто спит. Очень крепко. Дыхания почти не слышно, а сердце бьется очень медленно и тихо.

- Когда он проснется? - приободрившись, спросила Герда.

- Трудно сказать. Я не сталкивался с подобными случаями, только слышал про них, - не слишком обнадеживающе ответил лекарь. - Через пару часов, дней, год, а, может, и никогда.

Герда совсем понурилась.

- Будем надеяться на лучшее, - потрепал ее по голове отец. - Одно чудо уже свершилось - он победил, несмотря на неравные силы, и остался жив. Думаю, второе не заставит долго ждать.

Гед выглянул в разбитое окно. У кромки горизонта лиловой полосой разгорался рассвет.

- Нужно скорее унести его отсюда, а то люди решат, что это он нечисть вызвал, - посоветовал лесник, и вместе с Эглаборгом под руки потащил Охотника прочь из церкви. Герда, потерянная, плелась следом.

Три дня Николас пролежал в их доме, не просыпаясь. За это время отец успел еще раз съездить за кошками в соседнее село, потому что предыдущая орава сбежала, как только он выпустил животных из мешка. Но на этот раз кошки остались. Видно, лихо действительно покинуло многострадальный город.

Герда сидела с Охотником все это время. Родителям лишь изредка удавалось уговорить ее отлучиться поесть. В конце концов она так себя уморила, что заснула на стуле возле постели Охотника, положив голову ему на грудь.