Затаившийся Оракул (ЛП) - Риордан Рик - Страница 33
- Предыдущая
- 33/70
- Следующая
цепей. Мне стало интересно, что за жуткие пьесы здесь ставили, но мы поспешили уйти.
Дотащившись до противоположного выхода, мы снова вышли в запутанные коридоры
Лабиринта.
К этому моменту мы постигли мастерство парного бега. Стоило мне начать уставать, я
представлял, что за нами гонится, извергая ядовитые газы, Пифон.
Когда мы, наконец, свернули за угол, Мэг крикнула:
— Смотри!
В середине коридора находилось третье золотое яблоко.
На этот раз я слишком измотался, чтобы думать о ловушках. Мы подбежали к нему, и Мэг
схватила яблоко.
В тот же момент потолок перед нами опустился и наклонился, позволяя нам выбраться наружу.
Мои легкие наполнил свежий воздух. Однако, это меня совсем не взбодрило. Я весь похолодел.
Мы снова оказались в лесу.
— Только не сюда, – пробормотал я. – Боги, нет.
Мэг осмотрелась вокруг:
— Может, это другой лес.
Но это было не так. Я так и чувствовал на себе возмущенный взгляд деревьев, а горизонт
растягивался во всех направлениях сразу. Почуяв наше присутствие, начали шептаться голоса.
— Скорее! – сказал я.
Будто по команде, петли на наших ногах спали. Мы побежали.
9 Et cetera – латинское выражение, означающее «и тому подобное», «и так далее» или «и другие».
Мэг двигалась быстрее, хоть ее руки и были полны яблок. Она умело лавировала между
деревьями: бежала то влево, то вправо, будто следуя тропе, видной только ей. У меня болели
ноги и горела грудь, но я не осмелился отстать.
Мерцающие впереди огни оказались факелами. В конце концов, мы выбрались из лесу, сразу же
наткнувшись на толпу жителей лагеря и сатиров.
К нам подбежал Хирон:
— Спасибо богам!
— Да не за что, – выдохнул я просто по привычке. – Хирон... нам нужно поговорить.
В свете факела лицо кентавра выглядело высеченным из теней.
— Да, нужно, друг мой. Боюсь, одна команда еще не вернулась... твои дети, Кайла и Остин.
Хирон заставил нас принять душ и переодеться. Если бы не это, я бы тут же побежал обратно в
лес.
К моменту, когда я освободился, Кайла и Остин все еще не вернулись.
Хирон послал в лес несколько спасательных групп дриад, предположив, что им ничто не
навредит в их естественной среде. Однако, он твердо запретил полубогам отправляться на
поиски.
— Нам больше не стоит рисковать, – сказал он. – Кайла, Остин и... и остальные пропавшие... Они
бы этого не захотели.
Исчезло уже пять жителей лагеря. Я даже не питал надежд, что Кайла и Остин вдруг сами
вернутся. Слова Зверя отдавались эхом в моей голове: «На карту поставлено многое. У Аполлона
даже не будет выбора».
Он нацелился на моих детей. Он приглашал меня отправиться на их поиски и найти врата
забытого Оракула. Я все еще многого не понимал: как рощица Додоны здесь оказалась, какие у
нее врата, почему Зверь считает, что я способен их открыть, каким образом он поймал Остина и
Кайлу. Но одну вещь я знал наверняка: Зверь был прав. У меня не было выбора. Я обязан был
найти моих детей... моих друзей.
Я бы пропустил предостережение Хирона мимо ушей и побежал бы в лес, если бы не
встревоженный крик Уилла:
— Аполлон, помоги!
На дальнем конце поля он устроил импровизированный лазарет, где уже лежало с полдюжины
раненых полубогов. Он лихорадочно ухаживал за Паоло Монтесом, пока Нико удерживал
кричащего пациента.
Я подбежал к Уиллу и содрогнулся от увиденного.
Каким-то образом Паоло отрезало ногу.
— Я ее пришил на место, – сказал мне Уиллу; его голос дрожал от усталости. Его одежда была
вся в крови. — Мне нужно, чтобы кто-то его держал.
Я указал на лес:
— Но...
— Да знаю я! – сорвался Уилл. – Думаешь, мне не хочется их искать? У нас и так немного
лекарей! В той сумке есть целебная мазь и нектар. Давай!
Я был ошарашен. Я понял, что Кайла и Остин волновали его ровно столько же, сколько и меня.
Только вот Уилл выполнял свой долг. Он обязан был сначала позаботиться о раненых. И сейчас
он нуждался в моей помощи.
— Х-хорошо, – сказал я. – Как скажешь.
Я схватил сумку с медикаментами и занялся Паоло, который как раз потерял сознание от боли.
Уилл поменял медицинские перчатки и посмотрел на лес.
— Мы их найдем. Обязательно найдем.
Нико ди Анджело подал ему фляжку:
— Выпей. Прямо сейчас ты должен быть именно здесь.
Я понимал, что сын Аида злился. Трава у его ног дымилась и увядала.
Уилл вздохнул:
— Ты прав, но мне от этого не лучше. Теперь надо вправить сломанную руку Валентины.
Поможешь?
— Звучит жутковато, – ответил Нико. – Пошли.
Я присматривал за Паоло Монтесом, пока не стал полностью уверен, что ему больше ничего не
грозит. Тогда я попросил двух сатиров отнести его носилки в домик Гебы.
Я сделал все возможное и другим. У Кьяры было легкое сотрясение. У Билли Ын случился
приступ ирландской чечетки. Из спин Холли и Лорел нужно было убрать осколки взорвавшейся
рядом с ними пилы.
Как и ожидалось, близнецы Виктор пришли первыми, а теперь они спрашивали, в кого же попало
больше осколков, ведь тогда они могли бы с гордостью говорить о том, через что прошли. Я
приказал им помолчать, иначе я больше никогда не разрешу им носить лавровые венки. (Имею
на то право, ведь я их создатель.)
Для смертного мои исцеляющие способности были сносными. Уилл Солас намного превзошел
меня, но я не придавал этому такое же значение, как неудачам в стрельбе из лука и музыке.
Полагаю, быть вторым в целительстве уже привычное дело. Мой сын, Асклепий, стал богом
медицины к 15 годам, и я был вне себя от радости. Это позволило мне уделить больше времени
другим увлечениям. Кроме того, для любого бога иметь ребенка, который стал врачом – мечта.
Пока я промывал рану, подбежал Харли, теребя в руках маячок. Его глаза были опухшими от
слез.
— Это моя вина, – бормотал он. – Из-за меня они пропали. Мне... Мне жаль.
Его трясло. Было ясно, что мальчик был в ужасе от того, что я мог сделать.
За последнюю пару дней я уже успел соскучиться по страху смертных. Все мое нутро бурлило
негодованием и злобой. Я хотел обвинить кого-то в моем положении, в исчезновениях, в моем
собственном бессилии что-то исправить.
Но мой гнев сам собой исчез, когда я взглянул на Харли. Я почувствовал себя пустым, глупым,
постыдился самого себя. Да, я, Аполлон... испытал стыд. Это было настолько небывалое
событие, что весь мир мог бы разорваться.
— Все хорошо, – сказал я ему.
Он шмыгнул носом:
— Соревновательная дорожка ушла в лес, хотя не должна была. Они потерялись, и.... и....
— Харли, – я положил свои руки на его, – позволишь взглянуть на твой маячок? Он вытер слезы.
Он, видимо, опасался, что я сломаю устройство, но все равно отдал.
— Я не изобретатель, – сказал я, поворачивая шестерни максимально аккуратно. – У меня нет
способностей твоего отца, но я понимаю музыку. Полагаю, автоматоны реагируют на частоту
энергии на 329,6 Герцах. Она лучше всего резонирует с Небесной бронзой. Если только ты
отрегулируешь свой сигнал...
— Фестус сможет услышать его? – глаза Харли расширились. – Правда?
— Точно не знаю, – честно признался я. – Так же, как и тебе не могло быть известно, как поведет
себя Лабиринт. Но это же не означает, что мы должны прекратить попытки. Никогда не
прекращай создавать, сын Гефеста.
Я вернул ему маячок. На мгновение Харли уставился на меня с недоверием, но затем обнял
настолько сильно, что чуть не сломал мне ребра, и убежал.
Я позаботился о последнем больном, в то время как гарпии, собирая бинты, разорванную одежду
и сломанные оружия, очищали территорию. Они положили золотые яблоки в корзину и
- Предыдущая
- 33/70
- Следующая