Очи познания: плоть, разум, созерцание - Уилбер Кен - Страница 22

Проблема же, как мы с вами увидели, состоит в том, что эмпирико-аналитическая наука редуцировалась до сциентизма, отказавшись признать реальность любых данных вне сенсибилии. Это и есть то, что сегодня называется «преступлением Галилея» (термин, вероятно, звучащий несправедливо по отношению к этому человеку, в намерения которого никогда не входило создание подобного уродливого редукционизма). И хотя нам, безусловно, предстоит освободить простор для эмпирико-аналитических исследований, мы не должны никоим образом ограничивать свое познание исключительно этой областью. Ибо следующей в иерархии познания является исследование интеллигибилии.

Те же самые три абстрактных принципа действуют и при сборе достоверных лингвистических, ноэтических[63] или ментально-феноменологических данных, хотя, разумеется, действительно применяемая методология очень отличается, ведь предметная область здесь – интеллигибилия, а не сенсибилия. «Вещи», которые мы здесь рассматриваем, это мысли (их структура и их форма) в том виде, в каком они непосредственно предъявляют себя внутреннему ментальному оку.

Возьмем в качестве первого примера сферу математики, ведь и в ней мы находим все те же три базовых компонента. Как отмечает Дж. Спенсер Браун: «Основная форма математического общения – это не описание, а предписание [компонент № 1]. В этом смысле оно сопоставимо с практическими формами искусства, такими как кулинарное, в котором вкус пирога, хотя его буквально и нельзя описать, можно донести до читателя в форме набора предписаний, называемых рецептом… Даже естественные [то есть эмпирико-аналитические] науки, судя по всему, зависят от предписаний. Профессиональная инициация человека как ученого состоит не столько из прочтения соответствующих учебников [хотя это также является предписанием], сколько в следовании предписаниям, таким как „посмотрите в этот микроскоп“ [как в примере, данном в первой главе]. Но среди людей [эмпирической] науки в порядке вещей, посмотрев в микроскоп, затем описывать друг другу увиденное [при помощи ока плоти; № 2] и обсуждать это между собой [№ 3], и писать статьи и учебники, описывающие увиденное. Сходным образом среди математиков в порядке вещей после того, как каждый выполнил определенный набор предписаний [например, представьте себе две бесконечно длящиеся параллельные линии; представьте себе поперечное сечение трапеции; возьмите квадрат гипотенузы и т. д.; № 1], описывать увиденное [при помощи ока разума; № 2] друг другу и обсуждать это [№ 3], а затем писать учебники, описывающие обнаруженное. Но в обоих случаях описание зависит от набора предписаний, которые сначала выполнили, и вторично по отношению к нему».[64] Огромное различие, как мы уже отметили, состоит в том, что в эмпирических науках данные (или их последствия на макроуровне) можно увидеть или пережить на опыте при помощи ока плоти (или его продолжений); в рациональной феноменологии, включая и математику, сами данные можно увидеть и пережить на опыте лишь при помощи ока разума. Предписания касаются другой предметной области – интеллигибилии, а не сенсибилии.

Эти же три принципа действуют, если взять другой пример, в классической феноменологии (например, Гуссерль). Ведь феноменология начинается с предписания – «выведите за скобки» внешние события и различные предварительные концепции и, таким образом, подойдите к прямому, непосредственному и интуитивному ухватыванию (или постижению) предметной области ментальных феноменов как ментальных феноменов. Эти ухватывания затем совместно обсуждаются и подтверждаются (или опровергаются) посредством межличностной коммуникации и интерпретации.

Исходная точка для подобной ментальной феноменологии попросту такова: в чем состоит сущностная природа ментального акта, символического события, лингвистического понимания, когда оно раскрывает себя интуитивно, или непосредственно, оку разума? Согласно феноменологии, если обратить исследовательский взор напрямую на ментальный акт (образ, символ, слово в том виде, в каком их видишь), то обнаруживаешь, что он неотъемлемо обладает интенциональностью, или смыслом; у него есть собственная форма, или структура; и оно семиотично, или символично. Ведь, в отличие от предметов сенсибилии (камней, фотонов, деревьев и т. д.), которые сами по себе не обладают смыслом или значением (в плане того, что они символьно не репрезентируют, представляют или указывают на нечто иное, кроме самих себя), предметы интеллигибилии неотъемлемо обладают смыслом, ценностью или интенциональностью (то есть ментальный символ или акт имеет способность репрезентировать или указывать на какой-то другой объект или акт). И открытие вами смыслов происходит посредством ментального исследования, или интерпретации, а не воздействия на органы чувств.

Можно привести простой пример: не существует никакого эмпирико-научного доказательства смысла «Гамлета». Это произведение ментально-символьной сферы и, следовательно, оно может быть понято, или ухвачено, лишь ментальным актом. Чувственные данные почти полностью бесполезны. «Гамлет» не состоит из электронов, молекул, дерева или цинка; он состоит из единиц смысла – ментальных данных, – которые раскрываются не как сенсибилия, а как интеллигибилия.

Сходным образом феноменология раскрывает, что предметы интеллигибилии не только наполнены смыслами и интенциональны, но еще и неотъемлемо межсубъективны. Например, если вы предъявляете мне символ (скажем, слово «яблоко») и я интуитивно понимаю, или ухватываю, этот символ, то сам символ, – доселе буквально находившийся «в» вашей голове, или уме, – теперь еще буквально находится и в моем уме: мы оказываемся напрямую и близко взаимосвязаны в межсубъективном событии межличностного взаимообмена. В сфере общения и дискурса многие умы могут вступать в союз на основе совместно разделяемых символов, войдя друг в друга таким образом, который существенно превосходит только лишь телесный контакт или взаимодействие. И обратите внимание на то, что осмысленное общение – это не просто хаос или случайный лепет: у него есть структура, правила, оно следует логике или форме. Это совершенно реальная территория с очень реальными данными, – но такими данными, которые скрыты от постижения исключительно при помощи органов чувств.

Все это (интенциональность, ценность, смысл, межсубъективная структура), в сущности, справедливо для любых ментальных феноменов. И общее ментально-феноменологическое исследование просто направлено на природу, структуру и значение интеллигибилии – с ее языком, синтаксисом, коммуникацией, дискурсом, логикой, ценностью, интенциональностью, идеями, смыслами, понятиями, образами, символами, семиотикой, – в том виде, в каком они проявляются в психологии, философии, социологии и, в общем, «науках о человеке» (то есть ментальных науках). Все это, по сути, мы называем «ментальной феноменологией».

Таким образом, посредством основывающегося на предписании исследования в общей ментальной феноменологии исследователь открывает факты, или данные, которые применимы к полю интеллигибилии – ментальной, или субъективной, сфере как таковой, и в этом смысле фактами являются субъективные факты. Но это не означает, что, мол, они представляют собой просто все, что индивидуальной душе угодно, как любят заявлять эмпиристы. Перво-наперво, эти феноменологические ухватывания не являются «просто ценностями» или «просто идеями», противопоставленными «реальным фактам», ведь в ментальной сфере ценности и идеи и есть реальные, или непосредственные, факты, или данные, раскрываемые напрямую. Во-вторых, эти феноменологические ухватывания можно проверить, представив их на суд сообщества других умов, которые выполнили требуемые предписания. В данном случае «плохое» феноменологическое постижение просто не будет сочетаться с базисом из других феноменологических фактов, погруженных в межсубъективный консенсус и раскрываемых в нем. Вследствие чего эта «плохая единица данных», или «плохое ухватывание», будет опровергнута реальностью, которая весьма реальна и очень упорядочена, – сферой интеллигибилии и ее межсубъективными структурами. Точно так же плохой эмпирический факт не будет сочетаться с базисом из других чувственных фактов и будет им опровергнут.