Перестройка как преступление - Платонов Олег Анатольевич - Страница 21

У меня отрицательное отношение к Ельцину сложилось в 1988 году. Видел я его, как и Горбачева, всего два раза на общественных мероприятиях, слышал о нем только плохое от людей, знавших его лично. Он был фальшив во всем (может быть, только кроме своей семьи) и совершенно не подходил на роль первого человека Российского государства, хотя бы в силу своего интеллектуального ничтожества и патологического пристрастия к алкоголю.

В лице Ельцина Россия получила беззастенчивого политического дельца, способного ради власти на любое преступление и измену Родине. Плоть от плоти советской партийной номенклатуры, Ельцин ничем не отличался от тысяч партийных секретарей «эпохи Брежнева»: писал льстивые обращения к нему, сажал в тюрьмы и «психушки» инакомыслящих, пользовался всеми партийными привилегиями. На посту первого секретаря Свердловского обкома КПСС он прославился возведением колоссального небоскреба в историческом центре столицы Урала, в то время когда большая часть ее жителей ютилась в аварийных помещениях, лишенных воды и элементарных коммунальных удобств. Большую симпатию к нему тогдашнее руководство КПСС проявило после его инициативы по сносу дома Ипатьева — места, где была убита царская семья. Кощунственная антирусская акция Ельцина запомнилась многим и в том числе Горбачеву, который в марте 1985 года пригласил вожака Свердловских коммунистов в Москву, назначив его возглавлять МГК КПСС. Однако в скором времени отношения между ними испортились. В 1987 году у Ельцина произошел нервный срыв, во время которого он подал заявление об отставке. А чуть спустя униженно просил прощения у Горбачева, чтобы вернуть расположение начальства. Однако это не удалось. По подсказке политтехнологов из ЦРУ советские «прорабы перестройки» начинают выдвигать на роль лидера Ельцина. Личная ссора двух партийных функционеров была представлена как идейная борьба Ельцина за интересы народа. Оценив свой новый имидж «борца за народное дело», Ельцин стал самым бессовестным образом его эксплуатировать, чему очень способствовало возникшее вокруг него космополитическое окружение, имевшее свои личные интересы.

По Москве ходила видеозапись с сюжетами хмельных утех Ельцина. Смотрел это видео и я. Более жуткого зрелища не припомню. Напившись до скотского состояния, Боря начинал хвастаться своим могуществом. А потом падал под стол, нередко оставляя под собой лужу. В пьяном состоянии он появлялся в кремле и Белом доме...

В наших кругах Ельцина презирали и ненавидели. Обратно пропорционально нашим чувствам было пресмыкательство и угодничество «демократов». Особенно угодничали Э. Рязанов, О. Басилашвили, А. Ширвиндт, М. Захаров и т. п. создается ряд передач, в которых из пьяного президента пытались слепить «национального героя». Егор Гайдар сравнивал Ельцина с Петром Великим.

ГЛАВА 6

ПОЕЗДКА НА УРАЛ. - РАССЛЕДОВАНИЕ ЦАРЕУБИЙСТВА. -НАХОДКА ЦЕННЕЙШИХ ДОКУМЕНТОВ О САМОМ СТРАШНОМ ПРЕСТУПЛЕНИИ В ХРИСТИАНСКОЙ ИСТОРИИ. - ДОКУМЕНТЫ О ПРЕСТУПНИКАХ. -СОЮЗ ЕВРЕЙСКИХ БОЛЬШЕВИКОВ И УГОЛОВНИКОВ. - В КОПТЯКОВСКОМ ЛЕСУ. - УБИЙСТВО ЖУРНАЛИСТА ЛИПАТНИКОВА

Осенью 1988 года до меня дошли слухи из Екатеринбурга о том, что среди местной патриотической интеллигенции ходят ксерокопированные документы, содержащие ранее неизвестные факты об убийстве царской семьи. связавшись по телефону с екатеринбургским журналистом Юрием Липатниковым, я получил подтверждение этим слухам. Мне удалось узнать, что в личном сейфе директора местного партийного архива хранятся никогда не публиковавшиеся воспоминания участников самого страшного злодеяния в русской истории. Так уж получилось, что по времени эта информация совпала со случайной (?) встречей в издательстве «советская Россия» с женой писателя Гелия Рябова. В одном из издательских кабинетов она рассказала о том, что ее муж нашел останки царской семьи, выкопал из ямы, где они были зарыты, череп царя Николая II, привозил его в Москву показать экспертам, а затем вернул его на место. История эта потрясла меня прикосновением к сокровенной мистической тайне. В душе родилось желание постигнуть ее.

Монархическое начало, вынашиваемое мною всю сознательную жизнь, в конце 80-х годов окончательно победило, став для меня главным в понимании всех событий древней и современной истории. Мое презрение к «демократии» и «республике» приобрело завершенную форму. «Демократия в аду, а на Небе — Царство», — повторял я слова Иоанна Кронштадтского. Монархический принцип как выражение божественного мировоззрения создал великую Россию, расширил ее границы, увенчав христианскую цивилизацию высшей духовной формой, воплощенной в Святой Руси.

Весной 1989-го я стал готовиться к поездке на Урал. Удалось получить письмо от Центрального партийного архива, а также журналистскую командировку от газеты «Литературная Россия», которую охотно подписал мне Э. Сафонов. На полтора месяца моим домом стал УАЗ с четырьмя ведущими колесами, способный преодолевать разбитые дороги и почти непроходимые лесные просеки. Вместе со мной в экспедицию отправилась жена. В течение нескольких дней, с небольшими остановками, мы проехали Нижний Новгород, Казань, Уфу и через Челябинск и Златоуст приехали в Екатеринбург.

Моя малая родина встретила меня приветливо — теплой, солнечной погодой. Устроившись в гостинице, я сразу же отправился в партийный архив. Предъявленные мною письма произвели на директора архива благоприятное впечатление. После недолгих переговоров он дал согласие познакомить меня с некоторыми документами, относящимися к убийству Царской семьи, категорически, впрочем, запретив их ксерокопировать.

На следующий день я пришел к открытию архива, а ушел последним. Так продолжалось более двух недель. В течение этого времени я изучал документы, их было не очень много, но для дальнейшего изучения и публикации я был вынужден все их переписать от руки. Документы раскрывали настоящую бездну злодейств и нечеловеческой жестокости, присущую лишь ритуальным преступлениям. Подробности убийства, ранее неизвестные нам, были так ужасны, что первые дни повторялись в моих снах. Я просыпался с чувством ужаса.

Документы, с которыми я работал, были воспоминаниями цареубийц, подготовленные ими к десятилетнему юбилею злодейства. Его еврейские большевики собирались торжественно отмечать в 1928 году. Сталин эти торжества запретил, а воспоминания убийц приказал засекретить. Наверно, я был первым исследователем, который полностью прочитал их. В документах имелись сведения о местожительстве убийц, я поехал и туда, работал в фондах местных музеев и узнал то, чего не удалось узнать другим исследователям из-за недостатка информации.

Я понял главное — почему еврейские большевики избрали Екатеринбург местом заключения и убийства русского Императорского дома — и, прежде всего, Царской семьи; стало ясно, на кого опирались иудейские заказчики и организаторы ритуального убийства.

Документы, найденные мной в закрытых архивах и фондах, свидетельствовали о том, что еще в начале ХХ века еврейские большевики во главе с Янкелем Свердловым создали на Урале тайную организацию по типу мафии, деятельность которой опиралась преимущественно на бандитов и уголовников с садистскими наклонностями. Мне удалось установить, что все главные участники ритуального злодейства были матерыми убийцами, психопатическими типами, имевшими склонность к человекоубийству. Убийца царя Юровский совершил свое первое «мокрое дело» еще в 1898 году, за что был осужден. Другой палач Царской семьи Ермаков сделал убийства своей профессией. Так, в 1907 году по заданию партии он убил полицейского, но не просто убил, а отрезал ему голову.

В архиве я читал неопубликованные воспоминания социалиста Чердынцева, в которых он рассказывал, в частности, о своих встречах с видными еврейскими большевиками Свердловым и Теодоровичем. Нравы в среде еврейских революционеров были чисто уголовные. Поддерживали они только своих, какую бы подлость те ни совершили. Развлекались еврейские большевики в тюрьме так: с «бессмысленной жестокостью лупили крыс и наслаждались этим». Они «хватали крыс, кидали их в парашу, чтобы они утонули, сапогами отталкивали крыс от краев, не давая им вылезти, и при этом от души смеялись. Другим их развлечением было повешение крыс».