Свет во мраке - Михайлов Руслан Алексеевич "Дем Михайлов" - Страница 2

Мужская половина рода Медерубов согласилась на все мои условия.

Первое – полное подчинение мне всех тех, кто отправляется по песчаной дороге ведущей в страшную неизвестность.

Второе – повторение первого условия.

Третье – повторение второго условия.

К тем, кто нестройной колонной потянулся к нашему родному поселению, я никаких требований и условий не предъявлял. Ни к чему. Там в Подкове есть Койн. Главный среди гномов, властный, умный, жесткий предводитель рода и лидер подземного Града у Озера, куда и отправятся все освобожденные коротышки. Он быстро вправит им кости, суставы, а заодно и мозги, показав, что живется здесь хорошо, безопасно, что все здесь братья по крови и у всех равные права и столь же равные обязанности. Так что я не стал засорять голову ненужными думами, положившись во всем на Койна.

Уже в пути я получил очередную весточку из дома, чему несказанно обрадовался. Не читая послание, быстро написал подробное письмо и отправил едва передохнувшую птаху обратно домой. В письме указал, что к Подкове идет большой отряд из гномов, ведомый нашими людьми. Идут неспешным вялым шагом. Есть волокуши, есть запас еды. Десять трофейных лошадей обнаружившихся в вырубленной в скале конюшне – но лошади дрожащие, переполненные зябким страхом, приседающие, бешено вращающие глазами. Пока мы их не вывели из гранитного массива, лошадки и фыркнуть не смели, лишь прижимали уши и беззвучно скалили зубы в сумасшедшей улыбке – то еще зрелище. Пропитанный чем-то ужасным древний камень внушал дикий страх всему живому. Разве что я остался равнодушным.

В послании я просил спустя четыре дня после получения сего письма отправить им навстречу большой и хорошо вооруженный отряд, с подкреплением в виде живой святости – так и написал. Думаю, отец Флатис поймет мою тихую насмешку и отправит с отрядом пару монашков.

Сейчас, если не считать отобранных мною гномов, нас одиннадцать. Я, Рикар, Литас, Тикса, два ниргала, два монаха избегающих со мной общаться и несколько воинов. За нашими спинами у выхода из расщелины дотлевал погребальный костер с прахом Туория – погибшего молодого парня нарвавшегося горлом на вражеский меч. Тикса горевал так искренне, что я решил больше не напоминать о его оплошности, приведшей к гибели соратника.

Лошадей у нас осталось восемь, но верховых всего трое – и те разведчики, ушедшие вперед на три полета стрелы. Остальные лошадки идут налегке, Рикар не позволил никому усесться в седло – кроме меня, но я сам отказался. Так же я согласился с просьбой Рикара дать ему «полное дозволение» в руководстве над нестройной гномьей толпой, иначе, как пробурчал зло бородач, толку от тощих недомерков будет ни на грош.

Я разрешил. И сейчас, усевшись на пригорок рядом с Литасом и рыжим Лени, наблюдал за действиями здоровяка.

– Вы мясо! Склирсова тухлятина! – ни с того ни с сего заорал Рикар и валяющиеся на дороги гномы судорожно дернулись – Мясо! Прошли две лиги и повалились! Немощь позорная! Подушек пуховых не поднести? Хмельного эля кружечку никому подать не надо?!

– Так этих гномов! – закивал подсевший ко мне Тикса, чем вызвал наши крайне удивленные взгляды.

Поняв наш безмолвный вопрос, коротышка на удивление серьезно пояснил:

– Совсем другие они… не гномы – гоблины в душе!

– О как – хмыкнул я, подавляя тяжкий вздох – Рождены рабами, жили рабами, готовились умереть рабами. Верно сравнил, Тикса. Прямо как наш домашний безногий гоблин с его личным гаремом.

При воспоминании о безногом «домашнем» гоблине рыжий Лени невольно фыркнул, причем в его голосе одновременно прозвучали и легкая зависть – гарем! – и легкое сочувствие – склоки шумные там не затихали. Лишь всемогущая старшая кухарка с ее карательным половником находила на них управу.

– Вот! – воскликнул Тикса – Похожи! Эти смелее, оченно смелее, но все равно – есть немножко страха! А сейчас еще больше испугались – по сторонам смотрят, иногда глаза прикрывают, жмурятся, чуть-чуть приседают, головы опущены.

– Это обычно – успокоил я переживающего за столь странных сородичей гнома – Они всю жизнь прожили там, среди высоких скал, в сумраке, в тесноте. А здесь приволье, все проглядывается до далекого горизонта, небо раскинулось во все стороны, свежий ветер валит с ног. Им надо привыкнуть, Тикса. Дай им время. Хотя бы несколько дней. Такими как вы они не станут никогда, слишком глубоко выжжено в их душах клеймо рабского покорства. Но рано или поздно они поднимут головы, и смело взглянут вперед. Поэтому помогай им, дружище, помогай словом и делом. Но не мешай Рикару!

– Потому и сижу тут – вздохнул непоседа – Рикар меня послал туда,… не скажу куда! Отказался от моей оченно нужной помощи!

– Сейчас ему важно все их внимание и послушание – успокоил я гнома – Ты ступай и помоги с приготовлением горячего отвара, проверь, не надо ли свежей воды. Лени, рыжий сокол ты мой одноглазый. А чего сидим? А чего поглядываем на всех с пригорка?

– Ой! – подскочил рыжий в смущении – Простите, господин!

– Помоги остальным – попросил я, и Лени поспешил прочь.

Сидящий рядом Литас усмехнулся, побарабанил пальцами по лежащему на коленях луку.

– Сегодня им бы обильный мясной ужин и побольше наваристого бульона – с намеком произнес я, глядя на доходяг гномов.

– Обязательно, господин Корис. И Рикар о том же сказал. Сейчас пусть немного попривыкнут, выдохнутся, пусть в теле застоялая кровь разгуляется, промоет жилки и суставы. А потом хороший ужин и долгий сон. Но завтра с утра они выть будут, господин. Кажная мышца в телах их бунт устроит, болью такой налитой будет, что света белого не взвидишь.!

– Пусть хоть что-то в их телах впервые взбунтуется – мрачно заметил я – Не все же им покорными рабами быть. Пусть бунтуют мышцы, суставы, пусть ноют ноги, пусть пересохшие глотки жадно хватают воздух! Так они смогут познать само значение великого слова «борьба»! И смогут оценить всю его важность! Борьба за жизнь!

– Хм… – Литас задумчиво подергал себя за кончик уса – Красиво сказано, господин. И правильно. А то не гномы, а квашня какая-то расползшаяся.

– Это хорошо – не слишком добро усмехнулся я – Квашня это тесто. А из теста можно вылепить все что угодно. Хочешь – решительных и злобных бойцов. Или умелых старательных работников. А хочешь – оставить как есть, и посмотреть что получится. Лишь усилия и время нужны, чтобы из бывших рабов сотворить воинов. Вот только и того и другого у нас маловато… Литас, помоги Рикару. Он один не поспевает оглядеть гномов. Уверен, что хоть один из наших новых спутников сбил-таки пятки до крови и сумел это утаить, боясь, что его оставят позади или отправят в другую сторону.

– Слушаюсь, господин – закряхтев, Литас поднялся, закинул лук за спину и пообещал – Мы еще с ним ой как намучаемся.

– Верю – не стал я спорить, глядя, как один из гномов с мукой на лице массирует голени ног.

Посмотрел на другого коротышку, свернувшегося калачиком и мелко дрожащего – от холода ли, усталости ли, от страха перед новым огромным миром ли….

– Гномы, но гоблины в душе – повторил я недавние слова Тиксы – Надеюсь, их желание отомстить за рабство и вернуть родичей столь же сильно, как ничего не забывающая память пещерных гоблинов. Тогда они сумеют преодолеть все что угодно…

До быстро наступившего вечера мы сумели преодолеть еще полторы лиги, после чего Рикар скомандовал остановку на ночлег. Остановившиеся гномы рода Медерубов упали вслед за последними отзвуками зычного рыка здоровяка. Упали тихо, лишь прошелестел по сосновым веткам многоголосый стонущий вздох несущий в себе боль и облегчение. Стоять осталось семеро коротышек – тяжело опираясь на дорожные посохи и рукояти оружия, накренившись, понурив головы, тяжко дыша с присвистом, с лиц срывались капли пота,… но они остались стоять на широко расставленных ногах! Остальные же, лежа на земле, сквозь сгущающиеся сумерки смотрели на устоявших после похода сородичей с глубоким уважением и завистью одновременно.