Песнь Лихорадки (ЛП) - Монинг Карен Мари - Страница 48

В моем животе как будто на огромной скорости закрутился миксер, угрожавший выплеснуть выпитое молоко через рот.

- Почему он не может делать кардио? Почему тренировки ему не на пользу?

Долгое мгновение она смотрела на меня, затем ярость немного ушла из ее черт, а глаза слегка расширились. Она отступила от меня на несколько шагов и изумленно произнесла:

- Святая дева Мария, ты даже не знаешь, да? Все знают, но не ты.

Очевидно, нет. Прижав ладонь к животу, я покачала головой.

- Он никогда не говорил тебе? - с недоверием переспросила она.

- Повторение того же чертова вопроса на другой лад - это все еще тот же чертов вопрос, - прошипела я. Да что нахрен не так с Танцором? Что известно всем, но неизвестно мне? - Мать твою, я выгляжу так, будто знаю, о чем ты? - я буквально кричала.

Лицо ее изменилось, как будто она впервые меня увидела.

- Ну тогда, - пробормотала она, - мне хотя бы не нужно тебя ненавидеть. Ненавижу ненавидеть людей.

- Рада слышать. Так какого хрена я не знаю о Танцоре? - выдавила я сквозь стиснутые зубы.

Она улыбнулась, но это была ужасная, печальная улыбка.

- Дэни... Джада... или как ты там теперь себя называешь... у нашего друга больное сердце. Он таким родился. Я думала, ты знаешь.

35

Ко всему повернись, повернись, повернись ⁵⁰

Мак

Я решила отказаться от макияжа, нанесла на губы бальзам, потому что они были очень сухими, сделала шаг назад и изучила свое отражение в зеркале ванной.

Даже с выключенным светом можно было различить, что мои глаза покраснели, и очевидно, что я плакала, но в этом можно было винить многое, и мне бы поверили.

Я свернулась на полу душевой кабины, долго рыдая и гадая, были ли образы, подсунутые Синсар Дабх, правдой. Я совершила все эти ужасные вещи? Убила стольких, с такой леденящей жестокостью и варварством? Я лежала на полу, переживая каждую деталь, показанную мне Книгой. Признавая ее целиком и полностью. Смерть Джо была правдой. Что говорит о том, что и все остальное, скорее всего, тоже. Я сотворила непростительные вещи, которые никогда не смогу исправить. Мое решение взять заклинание из Синсар Дабх, чтобы спасти жизнь Дэни, стоило стольких жизней, и я ни за что не сумею сравнять этот баланс. Не просто стоило жизней, давайте будем абсолютно точными - мои руки, мое тело убило их.

Я погрязла в стыде и горе.

Я дрожала, плакала и кричала.

Затем я заставила себя остановиться, собрала безжалостное убийство Джо и другие непростительные преступления, совершенные мной, засунула их в коробку и закрыла крышку.

Мне ненавистно было использовать одну из тактик Синсар Дабх, но это работало, а ненависть к себе за свои грехи может подождать. Как и любой акт искупления, который рано или поздно я совершу. Не то чтобы хоть какое-то искупление имело значение для тех, кого я убила.

Убирание их прочь не избавило от боли. Я несла ее в себе. Всегда буду нести. Но поскольку мне передали силу королевы, мое душевное равновесие слишком критично для всеобщего выживания, я не могла развалиться на части. Это просто не вариант.

Пока я лежала на полу, до меня дошло, что рецепт коктейля горя состоит из двух частей дани уважения к любимому человеку и четырех частей жалости к себе, потому что ты его потерял. Или, в случае с Джо и остальными, четырех частей ненависти к себе.

В любом случае, горе являлось потаканием себе, а этого я себе позволить не могла. Если мы выживем, у меня будет уйма времени ненавидеть себя, как мне вздумается.

На данный момент я была единственной, кто может воспользоваться Песнью Созидания. И это значило, что я могла быть лишь стопроцентно сосредоточенной на нашей ситуации, и не меньше. Я была солдатом на линии фронта, а солдатам не представляется роскошь разбираться со своими проблемами, пока война не закончится, и все не окажутся в безопасности.

Я начала отворачиваться от зеркала, но потом прищурилась и посмотрела обратно. Что-то во мне изменилось. Что именно? Я высушила волосы, как обычно опрокинув голову вперед, глаза были зелеными, никакого черного. Мои зубы были почти ослепительно белыми после того, как я почистила их чуть ли не сотню раз, стараясь не думать о том, что застряло между ними.

Нахмурившись, я нашарила сзади себя выключатель и включила свет.

- Гребаный ад, я выгляжу как Кхалиси! - взорвалась я, отскакивая от зеркала. Я принимала душ и сушила волосы в темноте, будучи не в настроении отчетливо видеть себя. Пятна кровавой краски исчезли, а мои волосы стали светлее, чем когда-либо, почти белыми. Я опустила подбородок и всмотрелась в пробор - ага, до самых корней. Я собрала волосы в кулак, оценивая длину и пытаясь припомнить, какими они были несколько дней назад. Определенно казалось, что они выросли на несколько дюймов.

Волосы Королевы Видимых спускались до ее талии густым платиновым водопадом.

Волосы Кристиана из насыщенно-каштановых превратились в чернильно-черные.

Я превращаюсь в Видимую? Истинная Магия на самом деле превращает меня в Фейри? Мать честная. Сначала ши-видящая с кровью Короля Невидимых в моих венах, потом Синсар Дабх, теперь настоящая королева Фейри. Начинает казаться, что карты «просто Мак» не существовало в моей колоде.

Я прищурилась. Возможно, мое изменение будет частичным, как у Кристиана. Он сумел воспротивиться трансформации и даже повернуть ее назад до какой-то степени. Но опять-таки, я не могла себе позволить сопротивляться этой трансформации. Мне нужна вся ее сущность. Любой ценой.

Мгновение спустя я зарычала на свое отражение с платиновыми волосами.

- Что ж, поторопись, маленький ковбой, - произнесла я лучшей пародией на голос Джона Уэйна⁵¹ .

Как я выглядела, и даже то, кем я могла в итоге стать из-за дара, переданного мне Эобил - и это был дар, потому что он мог спасти наш мир - не имело никакого значения.

Важно одно - что я сделаю с этим.

♪

Я поспешила вниз по лестнице, входя в мой заляпанный краской и разгромленный магазин сзади. Я помедлила в дверном проеме, прислонившись к косяку и изучая помещение. Сейчас критическим фактором было следующее: мы нуждались в песне. Но не менее критично: предположим, мы ее получили; какую силу мне дали и как мне ей пользоваться? Я понятия не имела, как работает магия Фейри.

Я помню, как стояла на улице, во главе армии Невидимых Дэррока, и видела, как В'Лэйн заставил рот Дри'льи исчезнуть. В отличие от того, как он запечатывал дверь в будуар стальной решеткой, он не сказал ни слова и изменил ее лицо. Он даже не посмотрел на нее. Так как он это сделал? Была ли это просто сила мысли, чем выше каста Фейри, тем сильнее мощь?

Я осматривала комнату с подтеками засохшей краски повсюду, разгромленные книжные шкафы, сломанные лампы, журналы и стулья. В прошлый раз, когда я этим занималась, мне удалось убрать лишь треть мусора.

Я закрыла глаза и принялась тщательно воссоздавать мысленный образ того, как магазин выглядел, когда я в первый раз ступила в него из Темной Зоны через переднюю дверь, такая чертовски наивная, и впервые встретила Бэрронса.

Когда я открыла высокую дверь с ромбовидной отделкой, ведущую в скромного размера четырехэтажное здание, и обнаружила внутри огромный книжный магазин, я влюбилась в каждый сантиметр элегантного старомодного интерьера с антикварными коврами, великолепными диванами-честерфильдами, эмалированными газовыми каминами, акрами книг и даже старомодным кассовым аппаратом.

Я щедро добавила деталей комнате, которую представляла в своих мыслях.

Лишь увидев свой книжный магазин с безупречной ясностью, в точности таким, каким он был в тот день, я открыла глаза.

Все еще разгром. Не изменилось ни единой гребаной вещи.

Ладно. Не сработало. Время не на моей стороне. Мне нужно быстро с этим разобраться. Я скорее чувствовала облегчение, что это не сработало, потому что это заняло слишком много времени. В'Лэйн удалил рот Дри'льи мгновенно и без усилий, и я ни на минуту не верила, что если все будет плохо, и мне придется спасать нас каким-то образом, то мой потенциальный противник терпеливо подождет, пока я тщательно и с кристальной ясностью представлю то, что хочу сделать.