Загадки русского севера - Демин Валерий Никитич - Страница 47

• Предыдущая
• 47/82
• Следующая

"Баба-яга, костяная нога, в ступе едет, пестом упирает, помелом след заметает. Кости у нее местами выходят наружу из-под тела; сосцы висят ниже пояса; она ездит за человечьим мясом, похищает детей, ступа ее железная, везут ее черти; под поездом этим страшная буря, всё стонет, скот ревет, бывает мор и падеж; кто видит Ягу, становится нем".

Очень уж напоминает Богиню смерти и возмездия Кали (рис.107) - не правда ли? Или кровожадную Горную демоницу, ставшую прародительницей тибетского народа? А что - здесь как раз таки типичное соединение положительных (благостных) и отрицательных (злокозненных) начал. Тибетцы, как известно, ведут свое происхождение от Царя обезьян. Был он девственником и праведником, последователем одного из выдающихся бодхисатв. И надо же было таком случиться - влюбилась в него похотливая Горная ведьма и стала настойчиво домогаться взаимности:

О, обезьяний царь, услышь меня, молю! По силе злой судьбы я бес, но я люблю. И, страстью сожжена, теперь к тебе стремлюсь. Со мной не ляжешь ты, я с демоном сольюсь. По десять тысяч душ мы будем убивать, Мы будем жрать тела, и будем кровь лизать, И породим детей жестоких, словно мы. Они войдут в Тибет, и в царстве снежной тьмы У этих бесов злых возникнут города, И души всех людей пожрут они тогда. Подумай обо мне и милосерден будь, Ведь я люблю тебя, приди ко мне на грудь! (Перевод Льва Гумилева)

Типичная Баба Яга, хотя и не слишком старая! И своего добилась! Царь обезьян стал ее мужем, прижил с Горной ведьмой шестерых детей: они-то и положили начало тибетскому народу. Но нас в данной ситуации интересует совсем другое. Согласно ламаистским толкователям, безобразная Горная ведьма в предшествующей жизни своей была прекрасной Богиней, возможно даже, - благостной и сострадательной ламаистской Мадонной - Таро. Мирча Элиаде вообще считал, что ее прообразом была северная Велика Богиня. Однако потом произошла типичная демонизация светлого облика или же (что тоже вполне вероятно) превращение доброй Богини путем инкарнации в злобную демоницу. Подобные же метаморфозы могли произойти и с русской Бабой Ягой. На Русском Севере чрезвычайно распространенным было мнение, что Баба Яга живет не в лесу в избушке на курьих ножках, а глубоко под землей. Чтобы попасть туда, нужно "просесть", и окажешься - сначала в полной тьме, а затем в светлом-пресветлом городище с улицами и домами, наполненными всяким добром, - владении вещей старухи. Такая картина рисуется в сказках, записанных в Архангельской губернии Н.Е.Ончуковым. В белорусских сказках тоже отмечается, что Баба Яга живет на Севере, среди лютых морозов. Впрочем, народ никогда не жалел красок и для описания подробностей житья-бытья ведьмы-людоедки, как, например, в одной из сказок, записанных в Псковской губернии:

""..." По улице костры, по кострам - всё кости человеческие лежат, по тыну - всё головы человечьи торчат, на крыльце - потроха человечьи валяются, в сенях - два дощана с кровью стоят, а сама хозяйка в доме лакомится человечиной..."

Жуткие подробности русской сказки мало чем отличаются от реальных событий, неоднократно описанных в разные времена очевидцами подобных сцен. Даже детали совпадают, например, с тем что пришлось увидеть и пережить в ХV1 веке немецкому канониру-наемнику и искателю приключений Гансу Штадену на бразильском побережье, где он, подобно Робинзону Крузо, очутился в результате кораблекрушения. Всех его спутников элементарно съели. Сам же "солдат удачи" уцелел в результате фантастической находчивости и изворотливости, а затемна протяжении всего своего пленения был свидетелем будничного быта каннибалов, который и описал с фотографической точностью:

"В день принесения в жертву пленника, всего связанного, выволакивали на деревенскую площадь. Его тут же окружали женщины, которые его оскорбляли и всячески издевались над ним, но ему разрешалось обороняться от них. Он кидал в них фрукты и черепки от глиняной посуды. Тем временем старухи, разукрашенные черно-красными полосами, с ожерельями из человеческих зубов на шее, притаскивали украшенные орнаментом глиняные горшки, в которых будут свалены кровь жертвы и ее внутренности. "..." Когда же наконец ему раскраивали череп, раздавался радостный крик и свист. Если у пленника до казни была жена из местных, то она должна была проливать слезы над убитым, а потом присоединиться ко всеобщему торжеству. Старухи отталкивали одна другую, чтобы поскорее напиться теплой крови, а детям разрешалось погружать в нее ручки. Матери смазывали кровью соски, чтобы и младенцы могли почувствовать ее вкус. Тело разрубалось на части, которые жарились на вертеле, а старухи, которым не терпелось поскорее отведать столь лакомого яства, как человеческая плоть, слизывали капающий с деревянной решетки жир".

В противоположной (восточной) части южноамериканского континента примерно в то же время (и тем более значительно раньше) зафиксированы не менее пикантные факты. Здесь, к примеру, существовали целые питомники для выкармливания жертв, особенно детей (что, в свою очередь, напоминает до боли знакомые с детства картины из русских и европейских сказок о людоедах и людоедках):

"Во многих провинциях они Аналогичные "питомники" были выявлены и ликвидированы сравнительно недавно в Африке и, в частности, среди племен, обитавших по берегам реки Конго. Подобные не слишком привлекательные эпизоды (а им несть числа) связаны не только с примитивным каннибализмом, но и с человеческими жертвоприношениями, бытовавшими во всякие времена и во всех частях света вплоть до недавнего времени. Выше уже упоминались современные факты человеческих жертвоприношений у автохтонов Индостана. Но аналогичные явления зафиксированы и на Русском Севере - причем сравнительно недавно. Русский художник-пейзажист Александр Борисов, блестящий ученик Шишкина и Куинджи, всю свою жизнь и творчество посвятил природе Крайнего Севера. Он неоднократно бывал в самых экзотических и отдаленных местах, хорошо знал быт и обычаи местного населения. В 1906 году в Санкт-Петербурге вышла его книга путевых очерков, сопровождаемая прекрасными цветными рисунками, - "У самоедов: от Пинеги до Карского моря". Автор приводит несколько хорошо известных ему примеров человеческих жертвоприношений, практиковавшихся у ненцев еще в начале ХХ века. Чтобы задобрить высшее Божество, от которого, по убеждению аборигенов, зависел промысловый успех, ему приносились в жертву человеческие головы. Борисов описывает несколько подобных случаев. Бывало, что охотник постоянно возил голову с собой. На Новой Земле человеческие жертвы приносились идолам. Наиболее известное святилище находилось на острове Вайгач, неоднократно описанное этнографами и археологами. За многие века на капище скопилось множество небольших идолов менгирного типа. Судя по всему, в прошлом здесь также практиковались человеческие жертвоприношения. Отголоски подобной "практики", имеющей общемировое распространение, сохранились и в русском фольклоре. Кому не известны, скажем, хрестоматийные причитания, перекочевавшие в детский фольклор:

Костры горят горючие, Котлы кипят кипучие, Ножи точат булатные, Хотят меня зарезати.

Для современного человека, оторванного от исконных древних корней, это всего лишь плач братца Иванушки, обернувшегося козленочком. В действительности же здесь отголосок древнейшей эпохи, практиковавшей жертвоприношения - причем не одних животных, но и - увы - человеческие. Приведенное четверостишие - дошедший сквозь тысячелетия вопль объятой ужасом жертвы. Ужас этот был так велик, что он повергает в трепет и современного читателя (слушателя) - особенно ребенка. Представляется, что и рифмованные строчки причитания сохранились от тех невообразимо далеких дней практически в неизменном виде. Это же подтверждает и одна архаичная колядка, включенная Иваном Петровичем Сахаровым (1807-1863) в свой знаменитый сборник "Сказания русского народа":

"..." Ты, братец Иванушко, Ты выди, ты выпрыгни! Я рад бы выпрыгнуть, Горюч камень К котлу тянет, Желты пески Сердце высосали. Ой, Колядка! Ой, колядка!

• Предыдущая
• 47/82
• Следующая