Загадки русского севера - Демин Валерий Никитич - Страница 10
- Предыдущая
- 10/82
- Следующая
* * * Историки-снобы подчеркнуто высокомерно и чуть ли не с брезгливостью относятся к попыткам свести генезис древних народов к отдельно взятым предкам или родоначальникам, рассматривая это исключительно как акт мифопоэтического творчества. Но факты говорят о другом. Никто ведь не усматривает ничего крамольного в высказываниях типа: "Иван Грозный взял Казань"; "Петр Великий построил Петербург"; "Суворов перешел через Альпы"; "Кутузов разгромил Наполеона". Каждому ясно: хотя речь идет о событиях, связанных с деяниями больших масс людей, символизируют их в каждом конкретном случае отдельные личности. Так было в прошлом, так будет всегда. Кроме того, родословие во все времена начиналось с какой-то точки отсчета, и к ней всегда привязывалось конкретное лицо - пусть даже легендарное. Подобную обобщенную до символа смысловую нагрузку несут и библейские утверждения, вроде: "Сыновья Ноя, вышедшие из ковчега, были: Сим, Хам и Иафет. "..." И от них населилась вся земля" (Быт. 9, 18-19). Сказанное относится и к сыну Иафета и внуку Ноя - Моску (Мосоху). Имя это в разной вокализации встречается и Библии, и у вавилонянина Бероса, и у Иосифа Флавия. Отсюда (а также через чешские и польские хронографы) оно попало в русские летописцы, а затем и в самое прославленное русское историческое сочинение, выдержавшее до Х1Х века 30 (!) изданий, - "Синопсис". От имени Мосоха (Моска) впоследствии образовались наименования: Москва - сначала река, затем и город на ней, Московия, московиты, москвитяне, москвичи. А.И.Асов удачно объясняет происхождение имени Моск от протославянского и древнерусского слова "мозг": в устной речи две последние согласные становятся глухими, и все слово звучит как "моск". Порядок и очередность (что раньше - что позже) в летописании важны, но не абсолютны. Разные источники излагают русскую этнологическую легенду по-разному. Версия Мазуринского летописца такова:
"Лета 2373 Мосох, шестой сын Афетов, внук Ноев, шедши от Вавилона с племенем своим абие во Азии и Еуропе над берегами Понтийского и Чорного моря, породи московитов от своего имени, и умножшуся народу, поступая день от дне в полунощные страны за Чорная моря над Доном, Волгой реками, "..." иде же Дон впадает в поля широкие селеньями своими распространиша".
Больше подробностей содержится в одном из Хронографов русской редакции, хранящегося в Российской государственной библиотеке:
"Выписано на перечень их двух кроник Польских, которые свидетельствованы з Греческою и з Чешскою и с Угорскою кроникою многими списатели от чего имянуется великое Московское государьство и от коея повести Словяне нарекошася и почему Русь прозвася. О сем удо давный халдейский философ Берос Мазуринский летописец и Хронограф придерживаются южной версии происхождения славян. Но известна и северная концепция славянского этногенеза, получившая широкое распространение также с ХV11 века. Родоначальник юго-славянской исторической науки далматинец Мавро Орбини (год рождения неизвестен - умер в 1614 году) опубликовал в 1601 году на итальянском языке фундаментальный трактат "Славянское царство". Опираясь на ряд не дошедших до наших дней первоисточников, Орбини рисует панорамную картину древнейшей общеславянской истории, доказывает северное происхождение славянских племен, исход их из Скандинавии, а также первоначальное языковое и культурное единство с такими народами, как готы, вандалы, аланы, авары, даки, шведы, финны, норманы, фракийцы, иллирийцы и др. Русскому читателю основополагающий труд Орбини вполне доступен: в 1722 году он был переведен по личному указанию Петра 1 и издан под названием "Книга Историография початия имене, славы и расширения народа славянского...".
* *
*
К вопросу о роли Моска в русской истории сочувственно относились два великих россиянина, с которых, собственно, и начинается отечественная историческая наука, - Василий Никитич Татищев (1686-1750) и Михаил Васильевич Ломоносов (1711-1765). Еще более скрупулезно данная проблема проанализирована Василием Кирилловичем Тредиаковским (1703-1769) в обширном историческом труде с подробным, в духе XVIII века, названием: "Три рассуждения о трех главнейших древностях российских, а именно: I о первенстве словенского языка над тевтоническим, II о первоначалии россов, III о варягах-руссах, словенского звания, рода и языка" (СПб, 1773). В этом незаслуженно забытом трактате только вопросу о Мосохе (Моске) как прапредке московитов-москвичей посвящено не менее двух десятков страниц. Вывод таков: "...Рос-Мосх есть праотец как россов, так и мосхов... Рос-Мосх есть едина особа, и, следовательно, россы и мосхи суть един народ, но разные поколения... Рос есть собственное, а не нарицательное и не прилагательное имя, и есть предимение Мосхово". Тредиаковский, как никто другой, имел право на вдумчивый историко-лингвистический и этимологический анализ вышеочерченных проблем. Всесторонне образованный ученый и литератор, обучавшийся не только в московской Славяно-греко-латинской академии, но также в университетах Голландии и парижской Сорбонне, свободно владевший многими древними и новыми языками, работавший штатным переводчиком при Академии наук в Санкт-Петербурге и утвержденный академиком по латинскому и русскому красноречию, - выдающийся отечественный просветитель стоял вместе с Ломоносовым у истоков русской грамматики и стихосложения и явился достойным продолжателем Татищева в области русской истории. Помимо завидной эрудиции, Тредиаковский обладал редким даром, присущим ему как поэту, - чувством языка и интуитивным пониманием глубинного смысла слов, что неведомо ученому-педанту. Так, он решительно поддержал и развил мнение, упомянутое еще у Татищева, о русскости древнегреческого наименования "скифы". В соответствии с нормами греческой фонетики эта слово произносится, как "скитВ действительности же "скит" - чисто русский корень, образующий лексическое гнездо со словами типа "скитаться", "скитание". Следовательно, "скифы-скиты" дословно означают: "скитальцы" ("кочевники"). Известный в прошлом археолог и историк русского права Дмитрий Яковлевич Самоквасов (1843-1911) также отстаивал скифское происхождение русского народа, а прародину славяноруссов именовал Древней Скитанией. Естественно, речь должна идти не об одном только русско-скифском родстве, но и о генетическом единстве множества народов, населявших в древности просторы Евразии. Вторично, в качестве позднейшего заимствования из греческого языка, где оно служило названием пустыни, общая корневая основа "скит" вновь вошла в русское словоупотребление в смысле: "отдаленное монашеское убежище" или "старообрядческий монастырь". Ломоносов по поводу вопроса: можно ли именовать Мосоха прародителем славянского племени вообще и русского народа в частности - высказался гибко и дипломатично. Великий россиянин не принял бесповоротно, но и не отверг категорически возможности положительного ответа, оставляя "всякому на волю собственное мнение". Аналогичным образом было расценено и предположение о вероятном родстве московитов-славян с Геродотовым племенем месхов, оказавшихся в конечном счете в Грузии. Что касается самой Геродотовой "Истории", то ее авторитет для раскрытия генетических корней русского племени Ломоносов считал непререкаемым. В концентрированном виде такое же понимание впоследствии сформулировал другой выдающийся русский историк - Иван Егорович Забелин (1820-1909) в своем 2-томном капитальном труде "История русской жизни с древнейших времен":
"...Никакая отрицающая и сомневающаяся... критика не может отнять у русской истории истинного сокровища, ее первого летописца, которым является сам Отец истории - Геродот".
Ныне представление о прямом родстве славяноруссов со скифами и другими древними народами Евразии считается не иначе как наивным. Между тем позиция Татищева - Ломоносова - Забелина может быть существенно подкреплена за счет аргументов, заимствованных из исторического языкознания, мифологии и фольклора. Мифология - всегда мистифицированная и опоэтизированная история. Причем мистификация происходит без всякого злого умысла - вполне естественным путем. При передаче сведений от поколения к поколению в условиях отсутствия письменности (если не выработаны специальные приемы сохранения информации) первоначальные сведения подвергаются неизбежному и непроизвольному искажению. К тому же в течение веков и тысячелетий этносы (а вместе с ними роды, племена, семьи) распадаются, переселяются с одной территории на другую, а то и вовсе исчезают с лица Земли. Да еще войны и социальные перевороты. Да еще идеологическая или религиозная цензура. Да еще поэты и художники поприбавят. В результате факты и превращаются в мифы. Значит ли все сказанное, что мифы - сплошная выдумка? Ничуть! Они вполне поддаются научному анализу и реконструкции первоначального смысла. В мифологических сюжетах и образах закодированы и реальные события далекого прошлого, и отголоски стародавних общественных отношений и норм поведения, и представления о мироздании и его законах, и память о катастрофах в истории Земли и великих переселениях народов. Именно в таком смысле следует понимать и энергичное утверждение Н.Ф.Федорова: "Мифология не басня, а истина, действительность, и никогда ее не убьет метафизика". При анализе мифологического материала с точки зрения выявления в нем рационального предысторического содержания полезно использовать прием "вынесения за скобки". В этом случае из анализируемого текста последовательно исключаются позднейшие добавления и интерпретации (включая христианизированное истолкование), поэтические метафоры и т.п. Затем "сухой остаток", полученный в результате произведенных методологических операций, проецируется на исторические реалии путем сравнивания с которыми и выявляется подлинное содержание мифа. Но это лишь первый шаг. Наука знает блестящий пример, когда конструктивная, плодотворная, по сей день сохраняющая свою актуальность теория была выведена на основе анализа мифологических текстов, сюжетов и образов. Речь идет о концепции матриархата, сформулированной выдающимся швейцарским ученым-историком Иоганном Бахофеном (1815-1887). Он и сам указывал на исходную основу своих исторических исследований в давно уже ставшим классическом труде "Материнское право": "Мифологическая традиция должна быть признана как достоверное "..." свидетельство древнего времени. "..." Миф - это верная картина древнейших времен". Ему вторит крупнейший французский историк Огюстен Тьерри (1795-1856): "Легенда - это живое предание, почти всегда более правдивое, нежели то, что мы называем историей". Применительно к истории вообще и русской истории в особенности не менее определенно высказался Георгий Владимирович Вернадский (1877-1973): "...Следы древней исторической основы могут легко быть обнаружены под мифологическим покровом". В мифе история подчас как бы сжимается в единый миг, обращаясь в своеобразный символ. Так, если в легендах рассказывается о послепотопном разделении земель между сыновьями Ноя, то в действительности за этим чисто символическим и мифологизированным событием скрывается длительное освоение земных территорий первоначально единым пранародом, распавшимся в лице Иафета, Сима и Хама на расщепленные праэтносы.
- Предыдущая
- 10/82
- Следующая
