Удар американских Богов - Уткин Анатолий Иванович - Страница 24

В политическом центре неоконсерваторам так или иначе противостоят собственно люди президента, (которые несколько отстоят от неоконсерваторов и в американской политической жизни ведут себя как демократические империалисты). Их возглавляет собственно президент Джордж Буш-мл., их ведет за собой вице-президент Ричард Чейни, их безусловный лидер — министр обороны Дональд Рамсфелд, их идеи олицетворяет государственный секретарь Кондолиза Райс. Не все они (и не всегда) благоволят к «неоконам». Многие из «грандов» нового американского империализма осуждали яростную активность «неоконов» на Балканах, опускали международные разделы в речах Буша-мл., когда тот лишь претендовал на Белый дом.

Неоконсервативные журналы имеют меньший тираж, чем откровенно либеральные.

Современный американский неоконсерватизм — мощная и сплоченная сила, искусная в идеологическом споре и в трактовании оптимального американского курса в огромном внешнем мире.

Итак, кредо неоконсерватизма: открытое провозглашение первенства США в международных делах, снижение роли международных организаций, предваряющие удары по потенциальным противникам, любые действия, предотвращающие распространение оружия массового поражения, подозрение в отношении даже старых союзников (не говоря уже о новых доброхотах, таких, как РФ), сокрушение «оси зла» (Иран, Сирия, Северная Корея), привнос демократии в такие далекие от нее регионы как Ближний Восток, активное использование уникального факта американского всемогущества («история не простит бездействия»). Мантра «неоконов»: величайшей опасностью для Америки сегодня является возможность создания одним из «rogue states» («агрессивных государств») или террористической организацией ядерного оружия, которым оно может снабдить диверсионные группы, стремящиеся проникнуть в Соединенные Штаты.

«Звездный час» политического всемогущества настал для неоконов в трагическое для Америки время. Когда потрясенная страна в сентябре 2001 г. озиралась в поисках утраченного равновесия, «неоконы» решительно вышли на национальную арену и предложили президенту и администрации в целом серию активных действий, отвечавших тогдашнему паническому сознанию руководства страны, полтораста лет не знающей войны на своей территории. Войны в Афганистане и Ираке вывели «неоконов» из идеологических пещер в самые главные кабинеты национального руководства. Орган неоконсерваторов «Стандард уикли» стал непременным чтением в Белом доме и в федеральных министерствах.

Как пишет едва ли не самый активный «неокон» Макс Бут, «после самой крупной в истории США террористической атаки президент Буш-мл. пришел к выводу, что администрация не может более позволить себе «скромной» внешней политики». Особое ликование «неоконов» вызвала принятая администрацией Буша в 2002 г. амбициозная «Стратегия национальной безопасности», главной мыслью которой было продекларированно право федерального правительства США наносить «предваряющие удары» в случае, если государственные органы страны посчитают политику государства X грозящей антиамериканскими действиями. Это наиболее лелеемый американскими неоконсерваторами документ, символ американской гегемонии в мире.

Обречена ли Америка жить в тени наиболее параноидальных мнений, грозящих, в конечном счете, распылением мощи американского гиганта, потерей им наиболее важных союзов, невозможную попытку осуществить полицейские функции «по всем азимутам»? Даже сейчас видно, что внутри Белого дома, Капитолия, Пентагона идет жесткая внутриведомственная схватка. Если бы «неоконы» были в ней побеждающей стороной, то мы бы видели силовые действия против Ирака и Афганистана гораздо раньше, а Иран уже становился бы площадкой американского «исправления мира» — сейчас мы наблюдали бы за ударами по Северной Корее и Ирану. Напротив, мы видим первые попытки контактов республиканской администрации с обеими этими странами — именно потому, что опыт, скажем, Ирака оказался далеко не вдохновляющим.

В Америке достаточно трезвых людей, не опьяненных положением единственной сверхдержавы, бесконтрольного хозяина мира. Быстро выигранная в Афганистане война — за счет Северного альянса таджиков и узбеков, обратилась в Ираке (да ныне уже и в Афганистане) теряемым миром.

Что касается целей американского ответа на Черный Сентябрь, то и здесь возникают вопросы. Уже сегодня ведущий американский социолог Иммануэль Воллерстайн спрашивает, почему «нашим главным военным ответом на акты террора было вторжение в страну, которая не имела ничего общего с атакой 11 сентября?.. «Полный вперед» — это девиз нынешней администрации, поскольку другой курс кажется им пораженческим. Если они ослабят темп, то будут выглядеть очень глупо, а поражение позже кажется менее болезненным, чем крах сегодня».

Неоконсерваторы уже сейчас (на всякий случай) жестко утверждают, что они стояли и стоят за более активное, энергичное и быстрое вмешательство в «национальное строительство» в Ираке и Афганистане. Они уже обвиняют деятелей типа и класса Рамсфелда в неповоротливости, в скепсисе по отношению к участию американцев в создании новых государств на Ближнем и Среднем Востоке. Они выступают за расширение американского военного присутствия здесь.

«Неоконы» отметают всякие аналогии с Вьетнамом, они напоминают, что во время покорения иракского восстания в 1920 г. англичане потеряли более 500 солдат — сопоставимо с первым годом пребывания американцев в Ираке. Но, если потери в Ираке (превзошедшие уже две с половиной тысячи американских военнослужащих) не прекратятся, а сотни млрд, дол., выделенных Ираку, не стабилизируют там обстановку; если ценой борьбы с суннитами и шиитами Ирака будет кризис НАТО, если вместо демократии в новом Ираке воцарится режим шиитских аятолл, когда престижу Соединенных Штатов в мире будет нанесен жестокий урон, тогда Америка будет искать «козла отпущения». И она уже знает, как его зовут.

11 сентября подорвало силы левых и даже центра политического мэйнстрима. Парадоксально, но основным противником курса Дж. Буша — мл. становится секретарь СНБ его отца, Дж. Буша-ст., — Брент Скаукрофт. Он определяет свою борьбу как сражение «традиционалистов» (которых он возглавляет), против пришедших с Бушем-сыном «трансформистов», прагматиков против «неоконов» плюс демократических империалистов, интернационалистов против унилатералистов, людей, победивших в холодной войне — против борцов «войны с террором».

Последние раскололи прежнее единство американской элиты, агрессивно оттесняя триумфаторов старшего Буша 1991 года от рычагов фантастической власти в новом столетии. Показательно на фоне вышедших совместных мемуаров Буша-старшего и Брента Скаукрофта то, что Брента Скаукрофта при Буше-младшем не назначили даже на (несколько декоративный) пост главы президентского Совета по внешней разведке.

Почему? Потому что столь близкий его отцу Скаукрофт пытается сейчас объяснить причины склонности Дж. Буша-мл. к радикальным решениям таким образом: «Трансформация пришла 11 сентября. Нынешний президент — очень религиозен. Он воспринял как нечто уникальное, как поданное сверху то катастрофическое, что произошло 11 сентября, когда ему пришлось быть президентом. Он воспринял происшедшее как миссию, как его личную миссию расправиться с терроризмом». Скаукрофт замечает, что проблема в «абсолютной вере, в мотиве столь благородном, что отныне все содеянное в отместку — О.К., поскольку речь идет о правом деле». Анализ Брента Скаукрофта однозначен: от традиционных отношений с союзниками до событий в тюрьмах Абу Граиб и Гуантанамо— чем меньше моральной двусмысленности в твоем мировоззрении, тем лучше, тем спокойнее ты можешь оправдать свои действия.

Еще одна проблема согласно взглядам Скаукрофта проистекает из того факта, что «если вы верите в то, что ваши деяния — абсолютное благо, тогда грехом будет отходить от уже намеченного и взятого курса». Это означает, что религиозный абсолютизм либо создает опасные политические решения, либо, в противном случае, он делает Соединенные Штаты открытыми к обвинениям в лицемерии. Скаукрофт: «Например, вы выступаете в защиту тезиса об экспорте демократии, и при этом вы обнаруживаете себя в объятиях таких лидеров, о которых можно сказать что угодно, но только не то, что они привержены демократии или готовы отстаивать демократические идеалы где-либо. Абсолютные истины невозможно подвергать сомнению; невозможно одновременно практиковать прагматизм и полностью загораживаться от критики».