Дороги души: мирские жители - Кухленко Виктор Яковлевич "Кухленко" - Страница 53

Глубоки недра подземной цитадели. Черные стены опоясывают гранями внутренние убранства, там подобно хрусталю в огне сияют неисчислимые богатства: золотые жилы как полноводные реки, а драгоценные камни в тончайших оправах сияют блеском подобно ласковому лету, наступившему среди морозной белой стужи.

Четыре камня указывают в небо, четыре вершины уставились своими остриями в искусственное небо, созданное могучим усилием великих мастеров. Четыре пика одели плечи и грудь каменными доспехами. Этого рукотворного камня никогда не касалось ничто природное: в недрах горных горнов был сотворен он. Восседает бывший джинн на троне, созерцая богатства подземных мастеров. Под жилыми комплексами слышен гул огромных машин: как будто сами горы сходятся, окружают их вихри усмиренной бунтующей силы. Машины сжимают само пространство и истекают ядом: ядовитые реки  силами очертили горные владения. Машины указывают тонкими иглами линии создания новых мест, а за ними, глубоко в недрах, следят чуткие операторы: ошибки бедами могут обернуться в необузданной силе горных ваятелей!

Очертились владения, опоясанные мощью, очертились и ус­тановили свои границы. Безраздельно владычествовал там бывший джинн, вместе с примкнувшими к нему. Да вот беда: сии места теперь оказались единственным царством разума на планете, среди целого океана примитивных душевных инстинктов. Хранил оазис науки несметные богатства, сотворенные мастерами. Поэтому в дэвах, что целой россыпью городов селились вокруг, – в них разгорелась жадность: решили они завладеть всеми богатствами этого мира под благовидным предлогом. Ведь дэвы все делают исключительно под благовидным предлогом! Сказали дэвы: все созданное в этом подгорном мире выпадает из сферы страстей дэвов и само пространство неподвластно нашим тягам: а значит, там злое – откройтесь же доброму. Сей ультиматум, приведенный к ло­гически-точному виду означал: там, где дэвы не властны – зло. Отдайте все ценное нам – тогда оно станет добром, конечно же.

Выставили ли подгорные обитатели армию? Или собрали укрепления? Нет, но на поверхность вышел один-единственный пылающий мечтой из подгорного царства – соратник бывшего джина. Это был известный изобретатель машин и доспехов, сеющий разрозненное целым – было имя его. Вышел он и направился к ажурным городам дэвов, сиявших грозным весельем. Подошел асур к стенам, и стало ясно, как он огромен: его плечи подобны широким полям, его руки – хаотичная плоть трансформации под каменными панцирями, его ноги удлиняются, поддерживаемые силой ветра внутри колонн. Шел он все ближе к стенам и все ждали, пока он остановится, чтобы предъявить ультиматум. Дэвы, охранявшие периметр, возложили на него свои руки-лапы, чтобы остановить его поступь, ибо он набрал слишком большую скорость на подступах к городу. Но неожиданно, путем которого никто не видел – перестали выдерживать их души прикосновение к пылающему мечтой – кричали они безумными голосами и падали, закрывая головы. Подошел асур к стенам, но и не думал останавливаться – он шел прямо сквозь стены, и сама земля расступалась, не в силах сдержать его мощи. Прошел он город насквозь, а его путь был помечен разрушенными строениями, трещинами в земле да обломками укреплений. Прошел полукругом и вышел назад: ни скола, ни малейшей трещины нет на твердынях его доспехов, на широких плечах. Сказал он: обошел я город - но не нашел желающих обсудить условия войны. Где же они? Так было показано, что вся сила дэвов не способна не то что держать осаду города асуров, она не в силах бросить вызов одному-единственному специалисту, одевшему славу своих знаний.

Прошло время – процветали чертоги гор и не было ничего, что смущало бы их. Но однажды покой владетелей дышащей мощи нарушило некое событие: в пределы горных обителей вошел незнакомый странник. Таких здесь не было видано вовек: но не джинн это был – ведь молчали умиротворенно стены в глубине мрака, молчали и драгоценные руны на камне, охраняющие целостность чертогов. Его тело не несло строгих усилий и размаха, свойственного здешним жителям. Его руки не пугали уверенной мощью, и были сложены самым смиренным образом. Слабым и без­защитным казался он всем. Он просил, смиренно просил дать земли для жизни поблизости –  ему и его клану. Доброй снисходительной улыбкой были тронуты лица властителей на чудесных тронах, озаряемые сияниями драгоценностей в шлемах и стенах. Но когда бывший джин промолвил: «да, разрешаю», –   то ему показалось будто все хоромы, со всеми подземными силами, с искусственным небом и с единым ядром, двигающим все машины – все они на миг отразились в пылающем взгляде пришедшего и были впитаны им подобно зыбкому образу, сотканному из туманной дымки. Получив разрешение, асур удалился, он поспешно кланялся и выпрямлялся, как гибкая лоза. А бывшему джинну снова почудилось: когда кланявшийся прикоснулся к стенам чертога – его плоть обрела текстуру стен, отраженных в неверном белом ветре.

Скоро у подножия гор началось строительство: опускался небольшой город утверждающими линиями и гранями, побивал землю своими массивными фундаментами. Ощетинился остриями сканирующих антенн и столбами, развеивающими мрак. Жители подгорных чертогов пытались проследить за строительством, но потерпели неудачу. Каждый, кто выходил на поверхность и подходил к городу с запада – вдруг обнаруживал себя снова в некотором отдалении у восточных стен. Такой путник лишь ходил запутанными кругами вокруг живописных угловатых строений. И никак не мог он держать путь прямо. Никто не мог войти в город, и это раздражало подгорных жителей. Разрастался все больше странный город, окружал его белый туман, маня покоем и благо­денствием. Бывший джинн ломал кулаки от ярости и, глядя на восстанавливающиеся линии доспехов, размышлял. Пойти ли войной или не стоит обида того? Однако вскоре случившееся событие   избавило всех от непрямых сомнений: реактор мощи стал искажаться! Подгорное сердце, питавшее подземный город, отклонялось потоками хаоса в сторону нового города и растворялись силы, и про­кладывали они новые русла: не стало уверенности в горных чертогах, а в сердцах жителей росла тревога. Решил бывший джинн: войне быть! Не до шуток ныне, не до высокомерного баловства подобно насмешливым диспозициям с городами дэвов. Выстроились в ряды воины, закрывшись огромными щитами, оружие плетьми окружает их головы подобно окладистым бородам. Позади них источают дымные отходы мобильные установки поддержки боя, пламя озаряет верхние облака. Идут они наверх, навстречу тому, что предначертано! Подходили они к городу, не замечая никого из жителей, и вдруг, как из-под земли, будто из стелящегося тумана – выросли ряды предполагаемого противника. Смотрят подгорные кланы: а нет у них ни огромных щитов, ни пылающих ядер, окруженных броней. Одно настораживало: поверхности их тел – не мог видеть ничей взгляд. Само пространство сторонилось их, и свет не проявлял ничего, огибая тела. Лишь временами усмешки сполохами угадывались среди черных овалов лиц. Подумал бывший джинн: мощь у нас, чему же они смеются? И закралось в его сердце сомнение. Шли все ближе ряды, готовясь сойтись в битве. Послал бывший джинн первый удар: стелющийся яд. Взвились в небо гибкие змеи, распыляя зеленые дымы: тут же выпадали из них ядовитые дожди. Ждали подгорные жители: что же предпримет противник? Ничего не было видно: безмолвно и черно войско, а яд минует их тела: обходит стороной, оставляя невредимыми. Возопили передние ряды, почувствовав неукротимую ярость разочарования и, подобно сходящимся горным стенам, выставив вперед щиты, пошли на противника. Но когда первые щиты коснулись пепельно-черных тел – крики удивления и ужаса пронеслись среди нападавших: лишь только щиты соприкоснулись с рядами противника – тела недругов приняли текстуру и крепость камня, раскрылись неисчислимым количеством каменных граней, сложившись в точно такие же щиты. Такие, да только крепче и больше: колебались они подобно пламени на ветру, находили малейший изъян в камне и разрывали доспехи подгорных жителей. Оставляли их безоружными, самих же – не тронули! Зато странный город – он стал меняться синхронным, выверенным образом. Открывались провалы подземелий, вырастали из них башни-плечи, разворачиваясь, сияя проекциями трансформации. Центральные шестерни перемещают угловые башни, и протянулись они, проявляясь столбами ног. Встает живой город на ноги, а над плечами стали различимы фасеточные грани лица и глаз.