Любовь без поцелуев (СИ) - "Poluork" - Страница 50

Я его хотел. Просто. Иррационально. Дико. По вечерам я лежал и представлял… Стас в моих мечтах был не таким, как в жизни – он был и страстным, и нежным, иногда – немножко грубым, но всегда понимающим и предупредительным. Я ласкал себя сам, доводя до невменяемого состояния, облизывал свои пальцы, щипал себя за соски, водя одной рукой по всему телу и воображал, что это Стас со мной, что это он всё проделывает… И выгибался от острого оргазма, за которым – звенящая пустота и чувство отвращения к себе.

(* – Перевал (Просто нечего нам больше терять) – кто в лагерь ездил, тот поймёт, остальные погуглят.

- Бессмысленны Слова (Я лежу на хирургическом столе (автор НЕ любит эту песню, но почему то она лидировала среди лагерно-дворовых исполнителей в годы моего детства))

Осень – ну это все наверное знают)

====== 15. Чем занимаются мальчики 2ч. ======

во время описываемых событий Belle была ещё достаточно популярна и звучала из каждого утюга. И да, Игорю что-то не везёт

Потому что, как я докатился до такого, как я, вообще, могу представлять этого психа в роли своего любовника? Почему его? Он… Он ведь совсем никакой в этом смысле! Он асексуален, как гипсовая статуя времён застоя! А я, человек, у которого было столько любовников – настоящих, красивых, опытных – я схожу с ума, стоит мне только представить, что он прижимает меня к стене где-нибудь в душе…

И всё было бы не так фатально, если бы не его мерзкая привычка подходить близко и прижиматься. Это пытка какая-то! Он решил надо мной не издеваться? Да он меня в могилу сведёт только тем, как иногда подходит сзади и хватает за руки, дёргая на себя! А спортзал, откуда, по случаю каникул, мы не вылезаем? Я стараюсь загнать себя, тренируясь, чтобы не чувствовать ничего, кроме усталости. И не чувствую – ровно до того момента, как он задевает меня в душе и у меня словно след на коже.

А у него родинка на пояснице, бледно-коричневая, похожая на очертания Австрии.

Я чувствую себя героем Эдгара По из «Колодца и маятника». Я заперт в раскалённой камере, чуть двинусь – и ожог.

Стас бреет подмышки. Я был ошеломлён этим открытием, это настолько не вписывалось в его образ, что я глазам своим не поверил. Как объяснил Стас, его этому научил Вовчик, для гигиены. Ну, с Вовчиком давно всё понятно, он тот ещё эксгибиционист. А Стас помешан на гигиене. И, при этом, не выносит запаха мыла – намылившись, он долго стоит под душем, смывая с себя пену и даже напоминание о ней. Он и руки так же моет. Он не пользуется бальзамом после бритья, одеколоном, дезодорантом. Если принюхаться, можно уловить его собственный запах – очень острый, напоминающий не то тропические растения в жаркий день, не то чернила для принтера.

У меня встаёт только от этого запаха.

Мне нужна разрядка. Мне нужен хоть кто-то. Мне нужен кто-то живой и тёплый, мне нужен секс. Мне нужно отвлечься от своих безумных мечтаний.

Я пишу Спириту, прошу приехать. Ага, хрен вам – Спирита на каникулы отправили в Питер. Везёт мне, конечно, как утопленнику.

И я решаюсь.

Игорь зашёл вечером ко мне в комнату. Сегодня с отоплением полный порядок, в комнате тепло. Я ставлю на смарте Duran Duran. Достаю остатки коньяка и несколько «рафаэлок», которые, неизвестно где, достал Стас и разделил между мной и Банни – остальные, подражая ему, презирают сладкое. Вот ещё интересная деталь его поведения – доставая еду, он, обычно, не ест её сам. То, что он тогда отобрал у меня на дороге, почти всё разошлось по другим. Для него важнее, чтоб «его» смотрели на него как на бога, который превращает воду в вино, чем поесть. Ну да, сам Стас и пауком обойдётся.

«Рафаэлки» и пахнущий одеколоном коньяк, которого едва наберётся сто пятьдесят грамм – я отпадный соблазнитель, просто плейбой и мачо.

– Да ладно? И что, ты ни разу не целовался даже?

– Да вот, не случилось как-то… Да и вообще – с кем тут целоваться? Поцелуй – это так… – Игорь мечтательно щурится, – так романтично.

– Ага, но только не тогда, когда у тебя никакого опыта, и, в итоге, и ты, и он все слюнями перемажетесь..

– Кто – он? – не догоняет Игорь и я отвешиваю себе мысленный подзатыльник.

– Ну, в твоём случае – она, конечно.

– Она, да. Ты не думай, я не имею ничего против тебя, я понимаю, что ты таким родился и вообще… Но я не такой!

– Конечно-конечно, – я сел рядом с ним. От Игоря изрядно пахло смесью коньяка и одеколона, я практически насильно залил в него все остатки. – Но вот, представь: закончишь ты школу, поступишь в институт, встретишь там красивую умную девушку, начнёшь за ней ухаживать и?

– И?

– И у вас романтическое свидание, ты поведёшь её… допустим, в кафе, подаришь ей цветы, вы посидите, выпьете, поговорите о литературе, об искусстве, потом ты проводишь её домой и…

– И?!

– И она будет ждать, что ты поцелуешь её у подъезда. А ты?

– А я?

– А ты не умеешь целоваться. Но тебе захочется. И ты её поцелуешь, и вы стукнетесь зубами, и ты её всю исслюнявишь, и размажешь ей помаду, и всё очарование вечера пропадёт. И она будет всем рассказывать, что ты лох и девственник… Ты ведь девственник?

– Тебе-то что? – Игорь занервничал и, пытаясь это скрыть, раскусил «рафаэлку». Я подумал о том, как было бы здорово зачерпнуть начинку пальцем, провести Игорю по губам, а потом медленно слизывать… И жаркая волна прошла по телу, оставляя колющие мурашки в кончиках пальцев и сосках.

– Так, ничего, – я медленно коснулся его щеки, заглядывая в глаза. Смотреть в глаза Игорю – одно удовольствие, тёмно-карие, слегка блестящие от выпивки и возбуждения… Всё-таки я смог – всеми этими разговорами о девушках и поцелуях. Лишь бы он не испугался и на принцип не пошёл. И всё у меня получится!

– Кокосовая крошка прилипла, – пояснил я в ответ на его удивлённый взгляд и продолжил, без перерыва, прижимаясь совсем близко, но руки пока держа при себе, – хочешь, я научу тебя целоваться?

Игорь вздохнул и облизал губы, наверняка машинально, но я подумал, что, если он сейчас откажется, я просто завалю его на кровать и хрен с ним со всем, я же не железный…

Но Игорь кивнул. Кивнул и, тут же, резко отстранился, испугавшись своего согласия. Но мне было совсем неинтересно давать ему подумать. Наконец-то!

Медленно, сначала очень медленно я его обнял и приблизился к лицу, вдыхая сильный запах одеколона. Игорь прикрыл глаза, расслабляясь, отдаваясь на мою милость. Медленно-медленно, чтобы не испугать…

Его губы были горькими и мягкими, он не пытался сопротивляться, давая мне вести. Он не умел целоваться, но пытался отвечать, открываясь, разрешая мне…

– Всё, Макс, всё, хватит, – обалдело прошептал Игорь, когда я оторвался от него наконец, и попытался отстраниться. Да как же! Мы только начали.

– Ну, чего ты, куда ты? Понравилось?

– Да, но…

– Тебе и минет никогда не делали?

– Макс, нет, не надо! – Игорь принялся вырываться, но как-то неуверенно. – Ты же не будешь…

– Тебе хорошо будет, обещаю, просто расслабься. Вот… А у тебя уже стоит, ммм… – Я принялся расстёгивать ширинку на форменных брюках. Игорь слабо затрепыхался, но я был совершенно уверен в том, что делаю, и не давал ему времени подумать и засомневаться. Просто уложил его на кровать с приспущенными брюками и принялся поглаживать вставший член через ткань трусов.

Тому, кто не понимает, тому кто не чувствует, НАТУРАЛУ просто не понять. Я люблю мужской член, это прекрасная, желанная часть тела, в ней нет ничего неприятного. Как глупо думать, что минет унижает. Я люблю это делать.

– Макс, – взгляд у Игоря был совершенно шальной, – зачем?

– Тебе же хочется, – ответил я и снова принялся за прерванное занятие – водил губами по стволу, согревал его дыханием, но трусы, по-прежнему, оставались на месте. – И мне хочется. Всё нормально. Всё естественно.

Это совершенно естественно – когда двое получают удовольствие. Как же мне не хватало этого… Игорь уже тяжело дышал и вертелся, ему хотелось продолжения.