Любовь без поцелуев (СИ) - "Poluork" - Страница 22

Парень, которого Стас при мне назвал Вовчиком. Качок, сразу видно. Волосы бледно-рыжие, веснушки начинаются где-то на лбу и спускаются по шее вниз. Наверняка, у него в веснушках вся спина до поясницы. Лицо спокойное, видно, что ему всё параллельно. Рядом с ним – темноволосый парень с квадратным лицом, огромным количеством прыщей и сонным взглядом, тоже изрядно накачанный. Пара школьников помладше, которые сели за стол с таким видом, словно их, как минимум, к королевской трапезе допустили. И он.

Его я рассматривал дольше всех. Ну, чувствителен я к мужской красоте, а он красив, как-то утончённо красив. Но дело даже не в красоте, а в одухотворённости лица. То, что меня безумно привлекает в Спирите, то, чего не хватает всем, сидящим за этим столом. Я должен как-то наладить с ним общение и узнать, не ошибся ли я.

Позавтракать я так и не смог. Эта проклятая лапша похожа на червяков. Чай с хлебом и всё. Присмотревшись, я заметил, что поевшие старшеклассники бросают свои тарелки на столах и уходят – видимо, показывая, что никто им тут не указ. Что ж, я постараюсь не отстать от коллектива. Понять, какие правила действуют за столом, оказалось несложно – все, кроме девушки, должны поесть до того, как поест Стас. Это стало понятно, когда младшеклассники, бросив в его сторону панический взгляд, принялись давиться чаем. Потом все ждали, когда поест девушка, и только потом встали. Что ж, завтрак состоялся. Есть хотелось просто безумно. Дома осталась коробка с французскими мюсли, творог, зерновой кофе, который я варил себе сам в керамической турке. Бекон, тунец, хлеб с травами – всё это осталось там. Ничего, день простоять и ночь продержаться, и Англия ждёт меня.

Шуточки о том, что с утра мне заменило завтрак, я постарался проигнорировать. Как бы я сейчас хотел, как и Мигель, не знать русского языка! Как бы я хотел вообще сейчас быть не здесь!

Краем глаза я отметил летящую в мою сторону ложку. Кидал кто-то явно криворукий, в меня бы она точно не попала. Поймал я её чисто машинально. Раздался крик «Апорт!», но я про это тут же забыл.

– Спасибо, – голос был негромкий, приятный, – по-моему, это летело, скорее, в меня.

Да, это был тот парень, что привлёк моё внимание за столом.

– Да ничего… – я рассеянно покрутил ложку в руках, глядя на него.

– Брось тут и пошли, пока кому-нибудь не пришла в голову светлая мысль кидаться ещё чем-нибудь. Стас уже свалил.

– Ага… – я никак не мог придумать, что бы ему сказать. Кидать ложку на пол было не очень приятно, поэтому я подошёл к ближайшему столу (сидящие там шарахнулись от меня, как от прокажённого) и быстро положил. Парень печально посмотрел из-под длинных ресниц.

– Надо было кинуть. Игорь. Меня зовут Игорь.

– Ну, а я…

– Макс, знаю. Пошли скорей отсюда.

Жаль, что я не приучен вести дневник. Странные были бы это записки.

Ешё один день. Тоска. Страх. Дискомфорт. На уроках сижу, гляжу в потолок. К доске меня не вызывают – едва я начинаю что-нибудь говорить, какой-нибудь долбоёб начинает кукарекать. Уроды. Завистливые уроды. Да какая разница, я, всё равно, знаю больше их всех вместе взятых. После уроков делать нечего. Библиотека тут отстойная. К телевизору не пробиться. К приставке тоже, да и смешно смотреть на это убожество после моих драгоценных Иксбокс и Плейстейшен. Да и вообще, из комнаты выходить не хочется. Комната… Эта конура, выкрашенная тускло-зелёной краской – моя комната! Этот узкий, короткий, скрипучий катафалк – моя кровать! Здесь даже окна стеклянные, а рамы деревянные, покрытые растрескавшейся грязно-белой краской. И провода от выключателя выпирают из стены, как вены у покойника. Господи, дай мне сил всё это перетерпеть.

Перетерплю. Обязательно перетерплю. Я что, хуже этих дебилов, которые здесь годами живут? Хотя им, конечно, пофигу. Эти не отличаются ни чувствами, ни воображением. Им всё прекрасно. Но я сильный. Отец не прав, я не тряпка. Я умею давать сдачи.

И я её даю. Какой-то урод толкает меня в коридоре. Чёрта с два, не с моей координацией! Хватаю его за плечо, бью локтем под дых и убегаю, съезжаю по перилам. Нас не догонят!

Мою руки после туалета. Стараюсь не заходить туда один, но природе не прикажешь. Хлопает дверь, оглядываюсь. Один из близнецов Евсеевых, который из них – Толя или Вася – не могу различить. Игнорирую его, ожидая очередных малограмотных синонимов моей ориентации. Но он ничего не говорит, вместо этого вдруг хватает меня за воротник и пытается затащить в туалетную кабинку. Выражение лица у него какое-то совершенно бессмысленное. Отдираю его липкие руки от себя и понимаю, что он возбуждён. Грёбаный извращенец!

– А ну, не рыпайся, – хрипит он мне в ухо. От него пахнет дешёвым табаком, нечищенными зубами и немытым телом, – ты же сучка, тебе понравится…

– Сам сучка! – выворачиваю ему запястье, меня трясёт от отвращения. Чувствую, как липкая ладонь скользит по моей шее, пытается зажать рот. Пинаю его в пах и с ужасом вылетаю из туалета.

Блядь. Блядь. Блядь. Не люблю материться, но сейчас хочется облегчить душу.

– Это, наверное, Толик был, – говорит мне Игорь, когда мы стоим перед обедом за школой. Тут курят, вся земля толстым слоем усыпана бычками. Вот почему бы не поставить сюда урну? Я особо не курю, берегу дыхалку, но сейчас мне надо как-то отойти от стресса. Сигареты я с собой взял больше из подсознательного отождествления интерната с зоной, взял целый блок (полночи распечатывал пачки и укладывал сигареты в потайной отдел чемодана) и не ошибся. Стас у меня постоянно их стрелял с таким видом, как будто я – табачный автомат.

– Толик, говоришь? – я достаю из кармана изрядно засаленную пачку, которая выполняет роль портсигара.

– Ага… Он это дело любит, урод, – Игоря передёргивает, – к тому же, он совершенно безмозглый. Только и может, что перед девятиклассниками выпендриваться. Вообще не понимаю, зачем этих двух перевели в десятый класс. Предки, небось, постарались…

– И кто ещё так может полезть? – я затягиваюсь. Хааа, давно не курил и сейчас организм медленно вспоминает, как это – терпеть горький дым в лёгких. Кха-кха…

– Да больше никто, наверное, – Игорь ковыряет стену и смотрит куда-то вдаль, – то есть, так, в принципе, много кто, но… Дай затянутся? – вдруг просит он меня. – Я так особо не курю, чтоб не привыкать…

– Не брезгуешь? – ловлю его взгляд. – А как же «опущенный» и вся фигня?

– Плевал я на понятия, это всё для идиотов, которые спят и видят себя в тюрьме.

– Да ладно? – я протягиваю ему сигарету. Он затягивается, выдыхает, а у меня слегка колет в сердце – я вспоминаю себя и Спирита, как мы тоже вот так курили одну сигарету на двоих. Беру обратно, слегка касаясь его пальцев, но он не дёргается и вообще, похоже, думает о чём-то своём.

– А вот Стас узнает? Ты же с ним в одной комнате живёшь, да?

– В смысле?

– Ну, как же, куришь одну сигарету, – я подбираю слово пообидней, – с «петухом», а он же тут авторитет…

– А, ты в этом смысле… Стас по понятиям не живёт. Он их презирает.

– Да? – я удивляюсь. Надо же, никогда бы не подумал.

– Да… Он, щас, погоди, как же он говорил… А, типа, понятия – это для тех, кто сидел и гордится этим. А таким гордиться могут только неудачники. Потому что, раз тебя посадили, значит ты попался. А нормальный человек прежде всего должен думать о том, чтобы не попасться.

– Ничего себе рассуждение! Нормальный человек вообще не должен совершать преступлений, – я докурил и посмотрел, куда можно деть окурок. Получается, никуда. Это что, принцип данного заведения – «бросай на пол»? Тушу его об стену и кидаю к остальным.

– Знаешь, нормальный человек – это одно, а Комнин – это совсем другое. И он, обычно, не попадается. Пошли на обед, я тебе расскажу, как мы…

И он рассказывает. Про ос в кабинете директора. Про разгром в медпункте. Про отравление комиссии (вот тут я посмеялся, все эти пафосные взяточники бесят меня неимоверно). Про мальчика в вентиляционной шахте в женском туалете. Много про что. Вещи, которые человек будет делать, когда у него много времени и злости. Действительно, где Стас и где нормальный человек!