Чернушка и Солнечный зайчик (СИ) - "atat" - Страница 85

От стыда за свой идиотский поступок Лавард готов был сквозь землю провалиться.

– Может быть, лечь спать? – неуверенно предложил он.

– Нам же ехать нужно, какой уж тут сон?

– Да, ты прав. Тогда, может быть, рядом с кучером на козлах поедешь?

– Нет, нам вдвоем там будет тесно. Я же с крыльями. Лучше посадить кучера на Лютого, а я один на козлах.

– А ты умеешь править четверкой лошадей?

– Нет. Откуда?

– А зачем тогда предлагаешь?

– Так ехать же нужно.

– Да, спорить не о чем. Что ж, пойду договариваться с кучером.

Высвободившись из объятий, Лавард повернулся к нему спиной и зашагал прочь. Ушел он недалеко, потому что позади громко прозвучало:

– Стой, Лавард!

– Что еще?

– Куда делись твои “веера”?

– Что? Ты о крыльях, что ли?

– Да, о чем же еще. Куда ты их подевал?

Лавард завел руки за спину – действительно пропали.

– Я не знаю, честное слово.

Чертя по земле концами сложенных крыльев, Юимлен обошел вокруг Лаварда, озадаченно пощипывая бородку.

– Ничего не понимаю. Как ты умудрился это проделать?

– Наверное, это получилось случайно.

– Может быть, все может быть.

Юимлен постоял немного, а потом скомандовал:

– Одевайся и иди к Шторму. На следующем привале расскажешь мне подробности.

– Какие подробности?

– Такие. О чем ты думал и что чувствовал за минуту до исчезновения крыльев.

========== Глава 4. ==========

– Рассказывай, – дрожащий от ночной прохлады Юимлен заворачивался в горячие крылья.

Не испортив наряда, одеться было невозможно, поэтому очередной двухчасовой перегон мужчина провел полураздетым. Управлять упряжкой оказалось легко. Весь отрезок дороги был прямым, а лошади – на редкость умными. Они бежали ровно, без рывков, никуда не сворачивая. Юимлену даже понравилось – не то что трястись в седле. Одно было плохо – это встречный ветер, грозивший смахнуть крылатого седока с узкого сидения.

Когда карета остановилась, первым подбежал Лавард. Он помог Юимлену спрыгнуть на землю и принялся растирать тому озябшие грудь и руки. Вей отрицательно покачал головой и распахнул крылья. Обернувшись ими, стал похож на черную статую.

– Рассказывай.

– Ник, я всю дорогу думал и пришел к выводу, что глубокое чувство вины за мой дурацкий прыжок и было причиной исчезновения крыльев.

– Вины, говоришь? – Юимлен крепко задумался.

Лавард добавил:

– Там больше ничего не было. Я чувствовал себя виноватым и хотел спрятать крылья, будто это они – причина всех несчастий.

Юимлен задумчиво протянул:

– Знаешь, Лавард, а я ведь ни разу не чувствовал вину за крылья. Разное чувствовал, но этого не было. А, собственно, перед кем мне было виниться? Я был один такой, как я думал, больной и ущербный. Жалел себя, да, ненавидел Карину за ее подарок, тоже да, сожалел о прошлой, такой простой и ясной жизни, но никогда не испытывал чувства вины. Вывод: нужно попробовать.

– Как?

– Еще не знаю. Может быть, ты мне подскажешь?

Прекрасно помня свои ощущения, Лавард догадывался, что нужно сделать, но не решался задеть чувства Юимлена. Поэтому молчал. Тот же, будто прочтя мысли вея, шагнул ближе.

– Говори, я же вижу тебя насквозь.

Лавард покачал головой:

– Я не могу.

– Почему?

– Я не могу снова причинить тебе боль.

Высвободив из-под крыльев руки, Юимлен протянул их к вею, настаивая:

– Мне будет гораздо больнее, если ты не скажешь. Я не умею убирать свои крылья и из-за этого терплю массу неудобств, а иногда подвергаю риску жизнь. Говори, я стерплю.

Лавард отвернулся:

– Нет. Я не могу.

– Да чтоб тебя! Лавард, говори же! Если ты думаешь, что сможешь этим нарушить нашу связь, то ошибаешься. Мы вместе навсегда, наш союз скреплен магически, и разорвать его мы не в силах, даже если бы и захотели.

В последнем Юимлен как раз и не был уверен. Он всегда, с той самой минуты, как увидел живого Лаварда, страшно боялся его потерять. Самым главным кошмаром стал тот, где его любимый уходит, оставляя его одного. Но в этом Юимлен ни за что не признался бы. Ведь признаться в этом – это признаться в собственной слабости, а Юимлен хотел быть сильным. В крайнем случае, хотя бы таким казаться.

– В последний раз тебя прошу, скажи, иначе у нас все станет плохо.

Лавард резко обернулся. Он долго смотрел в глаза вея, а потом сказал:

– Ты не знаешь в чем себя винить? Да? Я тебе подскажу. Ты виноват, Ник, безмерно виноват передо мной. Ты изменил мою жизнь, такую понятную и простую. Ты поломал все мои планы и планы Мастера, которая желала мне добра и хотела, чтобы я был счастлив. Ты, распахнув свои черные, словно из ада, крылья, отсек ту жизнь и заменил ее другой. В ней я даже не эльф, я…

Расширившимися от ужаса глазами Юимлен смотрел в дорогое лицо и отказывался понимать услышанное. Тот самый кошмар сейчас происходил наяву. Лавард его бросает, уходит, и виной всему его вейская сущность, его крылья. Не в силах стоять, рухнул на колени и сжался в комок. Он закрыл уши руками, чтобы не слышать этих страшных слов, но они продолжали набатом звучать в голове, отнимая остатки разума и саму жизнь. Юимлен уже плохо понимал, что с ним происходило. Обжигая глаза, бежали слезы.

Вдруг голой спины коснулись теплые ладони. Они нежно погладили кожу, пробегаясь вверх и вниз. Потом эти ладони обхватили запястья вея и убрали от головы руки. До слуха донесся горячий шепот:

– Ник, любовь моя, сердце мое, я без тебя не могу жить. Ты – смысл моего существования. Ты дал мне эту жизнь и вправе ей распоряжаться. Я не мыслю своего будущего без тебя. Ты занимаешь все мои мысли днем, а ночью я вижу тебя во сне. Не проходило секунды, чтобы я не думал о тебе. Ник, я люблю тебя, я хочу всегда быть с тобой. Хочу жить с тобой, принадлежать тебе. Неужели ты поверил тому страшному, что я тебе наговорил? Там нет ни слова правды. Правда же вот, прямо перед тобой.

Юимлен же захлебывался рыданиями. Он плохо понимал происходящее. Слова достигали слуха, но смысл никак не доходил до сознания. Невыносимо болело сердце. Хотелось сделать с ним что-нибудь, чтобы унять эту боль.

– Ник, неужели ты не веришь мне?! Отвечай, Ник! – Лавард изо всей силы встряхнул вея. – Если не ответишь, я тебя ударю. Ты ведь сам вынудил меня наговорить тебе весь этот бред. Ты клялся, что тебе это нужно. А теперь что? Ты не веришь мне, не веришь в мою любовь к тебе.

Все тело Юимлена сотрясала дрожь. Лавард прижал его к себе и, чуть не ломая ребра, стиснул так, что Юимлен охнул. С трудом дыша в тесных объятиях, вей постепенно приходил в себя. “Значит, это еще не конец? Лавард все-таки любит меня?” Хруст в суставах заставил его подать голос:

– Верю, верю в твои чувства, Лавард, – прохрипел Юимлен, в ответ обнимая вея. – Только не хватает доказательства.

Извечная привычка подшучивать никуда не делась.

– Какого же?

– Обычного, любовь моя, того самого. Ну, ты понял, о чем я.

Сквозь слезы в глазах Юимлена сверкали смешинки. У Лаварда отлегло от сердца: “Неужели пронесло?”

– Что?! Совсем уже чокнулся! Тут полно народу, а он такое требует. Всякий стыд уже потерял.

– Лавард, а ты сейчас о чем? – слезы все никак не хотели останавливаться.

– Я о се… – запнулся вей. – О том самом.

– Да? А я о по…целуе, – слабая улыбка заиграла на губах вея.

У Лаварда не было сил рассердиться. Он усмехнулся, а потом рассмеялся. Юимлен улыбался. Его взгляд не отрывался от лица любимого. Отсмеявшись, Лавард проговорил:

– Ник, ты неисправим. И как тебе не надоедает меня разводить?

Все еще всхлипывая, тот ответил:

– Мне никогда это не надоест. Ты не представляешь, какое это блаженство, видеть твои растерянные глаза. Это бывает даже лучше “се…”. Ну и как насчет “по…”?

Сдавленно хрюкнув, Лавард уткнулся Юимлену в плечо:

– Да сколько хочешь и “по”, и “се”, и всего, что ни пожелаешь.

– О! Давай пока ограничимся первым, а все остальное чуть позже, когда будем посвободнее.