Чернушка и Солнечный зайчик (СИ) - "atat" - Страница 66

– Что ж, надеюсь, нам не придется воевать столько времени.

– Я тоже, Ваше Величество.

– Тогда, приступайте, граф.

Откланявшись, мужчина стремительно зашагал к двери. Фима обернулась к оставшимся.

– Садитесь, нужно обсудить еще кое-какие детали, – все расселись за столом. – У нас осталось совсем мало времени. Юимлен, я так понимаю, именно вы должны сыграть решающую роль в сражении.

– Да, Фаина Аркадьевна, я буду сражаться наравне со всеми, как простой солдат, но если появится Зиана, полностью переключусь на нее.

– Хорошо. Теперь вы, Лавард, где будете находиться вы?

– Рядом с вами, Фаина Аркадьевна.

– Почему?

– Потому что магия Зианы бессильна против нас с Юимленом.

Фима хлопнула глазами:

– Я что-то пропустила?

– Да, Мастер, и очень много, но сейчас нет времени все рассказывать. Думаю, по ходу вы все поймете.

Фима неуверенно протянула:

– Ну, как скажете, Лавард.

Вдруг подал голос Лёлик:

– А я что буду делать?

Все обернулись к нему. Первым заговорил Лавард:

– Леонид Васильевич, предлагаю вам самому выбрать себе участок обороны.

– Ладно, похожу, присмотрюсь.

– Только не забывайте о своей роли оличкина.

– Обижаешь, племяш, я еще не все мозги пропил. Ну так я пойду, что ли?

Веи поняли, что последнее предназначалось Фиме и, поднявшись с мест, деликатно отошли в сторону. Кузькины напоследок обнялись и поцеловались. Фима уронила слезу и проводила мужа до самой двери. Лёлик бросил на жену последний взгляд и скрылся за дверью. Фима всерьез расплакалась. Лавард оставил Юимлена и подлетел к Мастеру. Обняв заливающуюся слезами женщину, тихо заговорил какую-то ерунду.

В это время по коридору загромыхали сапоги, и в зал влетел гвардеец.

– Ваше Величество, Карвер просит вас подняться на стену. Вдали появился противник.

Фима охнула и зажмурилась. Постояв несколько секунд, взяла себя в руки.

– Идем.

Веи остались одни. Юимлен поинтересовался:

– А мы что же, разве не пойдем посмотреть?

– Пойдем, только чуть позже.

– Насколько позже? – Юимлена тянуло к Лаварду, как магнитом.

Лавард обнял прижавшегося к нему вея:

– Я хочу попросить тебя, Ник.

– О чем, любовь моя?

– Чтобы ты не лез на рожон. Я за тебя боюсь.

Юимлен прикрыл глаза:

– Лавард, ты не представляешь, как мне приятна твоя забота. Я теряю остатки мужества и разума. Поцелуй меня.

– Тьфу ты! Я серьезно, а ему все шутки! – Лавард отпихнул от себя Юимлена.

– Не отталкивай меня! Я же серьезно! Что ненормального в том, что я с ума схожу от любви? Я, может быть, перед лицом смерти хочу получить лишнюю каплю чувств, а ты меня так бесцеремонно отшвыриваешь. Нет, жизнь все-таки несправедлива.

Картинно отвернувшись, Юимлен обнял себя за плечи. Вся его поза говорила об одиночестве и вселенской печали. Лавард выругался и дернул вея, разворачивая к себе лицом. Со всей силы стиснул того и впился в губы поцелуем. Юимлен мгновенно ответил. Вцепившись в волосы на затылке Лаварда, сильнее прижал к себе, всем телом вжался, была бы возможность, то и крыльями обвил. Дыхание любовников сбилось, они целовались, словно последний раз в жизни. На секунду оторвавшись от Лаварда, Юимлен прохрипел:

– Только попробуй подставиться под меч или стрелу, придушу собственноручно.

Задыхающийся Лавард не уступал в угрозах:

– Ага, а я тебя, если забудешь сделать кожу твердой. Ты хоть фехтовать умеешь?

– Не-а.

– Черт! – Лавард распахнул глаза. – С ума сошел! Ты как драться-то будешь?!

– Вот этим, – Юимлен показал черный коготь.

– Это против меча?! Оличкин! Да тебя зарубят с первого же замаха.

– Неа!

– Да перестань придуриваться, я же серьезно!

– И я серьезно, – и чуть спокойнее добавил: – Не переживай, любовь моя. В меня разрядили три магазина из автомата Калашникова, и ни одной царапины, а ты про какой-то меч твердишь.

Моргнув, Лавард переспросил:

– Три магазина?

– Да. И потом, я планирую еще полетать и попеть.

– Попеть?

– Да. Кстати, ты же еще не слышал моего пения. Ну, ничего, все впереди. Хочу только предупредить, что от моего чудного голоса случается носовое кровотечение, лопаются барабанные перепонки и наступает помрачение сознания. Как-то так. Поэтому слушать меня желательно с плотно закрытыми ушами.

– Закрытыми?.. – Лавард ошарашено смотрел на вея.

– Да. И хорошо бы предупредить наших защитников об этой мере предосторожности. Не хотелось бы поубивать еще и их.

– Хорошо, Ник, я прослежу за этим.

– Тогда идем, любовь моя, поглядим на этих горняков. Надеюсь, в Маврии не существует наушников и беруш.

Усмехнувшись, Лавард повлек вея наружу.

========== Часть 6. “Осада”. Глава 1. ==========

Зиана чувствовала себя очень плохо. Приступы депрессии накатывали один за другим, как волны в океане. Еще не прошли последствия взрыва, как пришлось заново применить заклинание. Проехав всю ночь в карете по ухабистой дороге, девушка уже хотела распрощаться с жизнью. Было так тяжело, что она за время пути не раз требовала остановить экипаж. Ее мутило. Командир отряда горняков, так в Маврии звали жителей Горной Страны, с виду диковатый, но очень искусный наездник, поинтересовался о самочувствии Зианы. А что самочувствие? Как у покойника – хочется лечь в гроб и накрыться крышкой.

Девушка решила все же не шутить с аборигеном, вдруг у того плохо с чувством юмора, еще, чего доброго, убьет. А раньше времени умирать не хотелось, ведь впереди ее ждала встреча с Ником. И не простая встреча, а встреча-месть. Девушка планировала покончить с парочкой любовников каким-нибудь изощренным способом. Например, убить “ходячую картину” на глазах Ника, а потом наслаждаться его горем. Если повезет, то, может быть, еще захватить его самоубийство. Нечего другим радоваться жизни, когда ей, Карине, так плохо. Пусть и им станет так же хреново, как и ей сейчас.

После взрыва в коридоре неподалеку от королевских покоев, Зиане пришлось проваляться в постели остаток вечера, ночь и следующее утро. Она бы и дальше лежала, но придурок Трэмп, решив развеяться, отправился на медвежью охоту. Рано утром он зашел поинтересоваться состоянием больной. Чувствуя себя еще хуже оттого, что ее потревожили, Зиана только что зубами не скрипнула, но вслух пожелала королю удачной охоты, при этом добавив шепотом пожелание околеть ему вместе с его сопровождающими и медведем в придачу. Снова в воздухе пронеслось страшное заклинание, и девушка начала корчиться от желания немедленно кого-нибудь убить.

На краю сознания вспыхнуло удивление: с чего это ее потянуло на расправу, ведь раньше было просто глухое уныние. Сейчас же оно сменилось раздражением, причем совершенно невыносимым. Ничто не радовало, все мешало, задевало и выводило из себя. Даже воздух, казалось, стал густым и вонючим. По сравнению со вчерашним, тело болело еще сильнее. Шелк сорочки, такой мягкий и скользкий, сейчас казался жестким брезентом. Это было невыносимо. Хотелось что-нибудь разбить, сломать, избить кого-нибудь, желательно до крови.

Не в силах лежать, Зиана выбралась из постели. С минуту постояла, пошатываясь. Обведя безумным взглядом комнату, отметила роскошь и идеальную чистоту. Именно эти чистота и порядок окончательно ее “добили”. Ну, вот зачем здесь все так правильно?! Зачем эта педантичность и тупость в выполнении работы? Разве нельзя было оставить хоть что-нибудь в небрежении? На фоне этого порядка разбитая болезнью Зиана чувствовала себя если уж не гоблином, то старой развалиной – это точно.

Обернувшись к огромному зеркалу, увидела в нем себя. Девушка ужаснулась произошедшей с ней перемене. Проковыляв к проклятому стеклу, рассмотрела себя ближе. Прав был Ник, она состарилась. Возле глаз собрались паутинки морщинок, поперек лба залегли уже морщины поглубже, уголки губ опустились. Волосы, несмотря на краску, потускнели и как-то опали, что ли. Отросшие корни сильно отличались от основного цвета, и им срочно требовалась окраска. Но скажите, где в этой долбанной Маврии можно достать хорошую краску?! Да и откуда служанкам знать, что у Зианы ненатуральный цвет волос? Сами-то они все, как на подбор, белобрысые, им ни перекись не нужна, ни краска. Пока молодые – все блондины, а состарятся – все станут седыми, и разницы будет даже не видно.