Чернушка и Солнечный зайчик (СИ) - "atat" - Страница 29

Перестав морщиться, Зубарев открыл глаза и виновато улыбнулся.

– Прошу прощения, что доставил вам беспокойство, Николай Георгиевич.

– Да что вы, какие проблемы! Это вы меня простите, – ответил Ник, и чуть откинувшись в кресле, глянул под стол – когти пропали.

Начальник охраны, заметив это движение, напрягся, но тут же расслабился, разглядев уже нормальную ладонь, вынырнувшую из-под стола.

– Николай Георгиевич, в свете нашего с вами разговора хочу внести предложение.

– Какое?

– В список охраняемых нужно внести и вашу мать.

– ?..

– Да, да. В случае чего, ее могут использовать как заложницу.

– Что-о?! Ах ты, черт! Как я об этом не подумал! Я идиот!

Схватив трубку телефона, принялся тыкать кнопки. Башня, по кивку Зубарева, положил ладонь на аппарат, вдавив рычаги. Николай опешил.

– Что это значит?

– Это значит, – проговорил начальник охраны, – что вы, прежде чем говорить по телефону, должны успокоиться. И вообще, Николай Георгиевич, о чем вы хотели говорить со своей матерью?

Отбросив ненужную трубку, Николай задумался. А ведь правда, что он хотел сказать? Кроме панической пляски мыслей, в голове ничего не было.

– Я не знаю. Я испугался.

С помощью Башни надевая обратно пиджак, Зубарев предложил:

– Давайте подумаем, что можно сделать.

Через двадцать минут было решено поселить к пожилой женщине квартиранта. Якобы однокашника Ника, приехавшего в город и оставшегося без жилья. Пролистав папку с фотографиями, Зубарев указал на одну, и вскоре в кабинет вошел молодой мужчина. Николай подумал, что не будь его голова забита веями и сероглазым мужчиной с портрета, то он, вероятно, приударил за этим охранником. Чутье подсказывало, что парень не сторонится мужчин.

Набрав нужный номер, Николай долго и с упоением врал собственной матери о бедном однокашнике. В итоге сердобольная женщина согласилась приютить у себя очередного бедолагу. Когда охранник, держа в руках листок с адресом, ушел на задание, Николай заявил:

– Не знаю как вы, а я проголодался. Может быть, сходим куда-нибудь?

– Советую заказать обед в офис, – заявил Зубарев.

– Почему?

– Так надежнее. Меньше по улицам будете ходить, меньше риск нарваться на кого-нибудь.

– Резонно.

– Тем более, еду будет доставлять наш сотрудник.

– Хорошо, я согласен, давайте пошлем его побыстрее, а то я голоден, как зверь.

Сказал и хлопнул себя по губам. Совсем осторожность потерял.

– Николай Георгиевич, – раздалось от дверей.

Все обернулись. Там стоял главбух в пальто и шапке.

– Сан Саныч, что случилось?

Николай наконец вышел из-за стола, по пути взяв лежащие пенал и книгу.

– Я из банка. Все сделал. Вот платежки. Деньги поступят на счета завтра. Мне пообещали. Мы ведь теперь очень выгодные клиенты.

– Это понятно, а что вы такой взволнованный?

– По-моему, за мной следили.

– Следили? Кто? – встрепенулся Зубарев.

– Не знаю. Это была черная иномарка, тонированные стекла. В переулке, в другом, не там, где ваши базируются, стоит черный минивэн. Я подумал, это ваши, только я к ним подошел, машина сразу уехала.

– Тревога! – скомандовал Зубарев в невидимый микрофон. – Все по местам! Никого не впускать и не выпускать. Позже разберемся.

В этот момент снаружи раздался какой-то звук, и в окна, круша стекло, влетели вооруженные до зубов солдаты. Отбросив в стороны веревки, схватились за автоматы. Башня бросился на Ника, валя того на пол и закрывая своим телом. Ботаник сгреб со стола чемоданчик с компьютером и забился с ним под стол. Зубарев повалил на пол секретаршу и дал подсечку Сан Санычу. Одновременно с этим загрохотали автоматные очереди и пистолетные выстрелы. В небольшом помещении началось невообразимое. С потолка сыпалась штукатурка, в разные стороны летели щепки от мебели и куски облицовки стен.

И вот среди этого ада вдруг развернулись два огромных черных крыла, закрывая от пуль лежащих на полу людей. Зубарев и отлетевший в сторону Башня с ужасом наблюдали эту картину. Как в замедленной съемке, к ним повернулось нечеловеческое лицо, и они расслышали: “Закройте уши”. Словно завороженные, все лежащие закрыли ладонями уши, и в тот же момент стрельба автоматов прекратилась. Только что такие бравые солдаты, готовые четко выполнить любой приказ, дико крича, катались по полу среди обломков мебели. А потом эти люди стали выбрасываться в окна. Выдержать песню вея не могло ни одно живое существо.

Первое, что услышали Зубарев и все остальные, это хлопанье, будто кто ковер выколачивал. Подняв головы, люди заметили в темных сумерках удаляющийся силуэт то ли птицы, то ли нетопыря. Не разобрать было. Только с этого Валентинова дня Николай стал считаться пропавшим без вести. Его больше никто не видел.

========== Часть 3. “Маврия”. Глава 1. ==========

“Пора ехать. Да, пора. Залежался тут в траве. Ну, хоть отдохнул и конь поел, так что до замка Ос доеду без привалов”.

Поднявшись на ноги и отряхнув плащ, Лавард пошел к коню, тот за время отдыха далеко забрел. По высокой траве шагать было трудно, но вот и верный Шторм. Похлопав того по теплому боку, достал из чересседельной сумки фляжку с водой и сделал пару глотков. Теперь точно можно ехать. Вставив ногу в стремя, легко поднялся и сел в седло. Натянув поводья, направил коня в нужном направлении и слегка пришпорил. Отдохнувший Шторм пустился вскачь, будто только и ждал команды.

Встречный ветер трепал длинные волосы всадника. Плащ рвануло назад, и в горло врезалась застежка. Лавард коротко ругнулся, поймал непослушную ткань и завернулся в нее плотнее. Минуло часа три после привала, когда в просвете между деревьев мелькнули далекие башни замка. Когда лес остался позади, Лавард пустил Шторма шагом – по обе стороны дороги стояли крестьянские дома, вокруг бегала живность и носились дети, а прямо на самой дороге копошились куры, на полном скаку, не ровен час, можно было кого-нибудь задавить.

Крестьянская детвора, завидев одинокого всадника, с гиканьем побежала следом. Некоторые мальчишки были верхом на прутиках или ветках, изображавших лошадей, а Лавард на своем Шторме казался предводителем маленького конного отряда. Эта детская забава не раздражала его, а только вызывала улыбку – когда-то сам таким был. Только жил он не в крестьянской лачуге, а в богатом особняке, а вместо ветки у него был пони.

Кроме детей, верхового приметили и взрослые. Мужчины, оторвавшись от своих работ, вытирали пот и провожали взглядом богато одетого проезжего. Женщины же, побросав занятия, подбегали к самым заборам, чтобы поближе рассмотреть высокородного красавца. Потом они еще долго провожали его взглядами, пока ругань мужей не спускала их с небес на землю.

Вот и ворота замка. Они оставались еще открытыми, и мост через ров был опущен. По местным порядкам, ворота открывались с восходом солнца, а закрывались с его заходом. Кто не успел, тот ночевал в гостинице. Их неподалеку от замка было целых две. Хозяева этих гостиниц не могли нарадоваться таким порядкам, ведь чем меньше открыты ворота, тем больше постояльцев, а, следовательно, больше выручка. Лавард знал эти правила, поэтому, чуть пришпорив коня, миновал последнюю гостиницу с замершим в ожидании удачи хозяином на крыльце и въехал под свод ворот.

Стоявший там солдат беспрепятственно пропустил всадника. Красивый конь, дорогие сбруя и седло, а главное – наездник, явно придворная особа, сами были пропуском. Лавард въехал на широкий вымощенный камнем двор и направил Шторма прямиком в центр. По традиции там находился колодец с водой. Спешившись, бросил поводья и мелкую монету подбежавшему конюху. Размяв уставшее тело и сняв дорожную сумку и меч в ножнах, направился к главной двери. По пути окликнул пробегавшего мимо слугу:

– Эй, любезный, доложи хозяину, что прибыл придворный кавалер Лавард.

Застыв на месте, эльф пролепетал:

– Никак не могу, господин, хозяин сейчас принимает Ее Величество. Если только позже, когда он освободится.