Bittersweet (СИ) - Лоренс Тильда - Страница 26

Запас воздуха в лёгких кончился, и Ромуальд перестал торчать под водой, всплывая осторожно, чтобы не спровоцировать море брызг. Слегка помотал головой, отвёл влажные волосы от лица и едва удержался от того, чтобы не закашляться, поскольку на бортике ванны сидел Джулиан. Он ничего не делал и не говорил, лишь время от времени зачёрпывал небольшие порции пены и растирал её в пальцах.

Окажись на месте Ромуальда кто-то другой, куда более пугливый, наверное, сейчас задумался бы о том, что ударило Джулиану в голову, если он решил нанести визит вежливости. Он сотню лет ничего подобного не делал, потому его поступок выглядел, как минимум, странно. Любой другой человек уже заподозрил бы его в обдумывании преступления, но Ромуальд продолжал придерживаться мнения о безоговорочном доверии, и о том, что Джулиан вполне нормален, потому по-настоящему безумные идеи его не посещают.

– Как ты здесь оказался? – поинтересовался Ромуальд, опираясь на бортик ванны и посмотрев в сторону бывшего любовника.

Джулиан с ответом не торопился, продолжая большую часть своего внимания уделять пене для ванн, а не собеседнику. Ромуальд не удержался, придвинулся ближе, осторожно провёл пальцами по шву на брючине. Когда-то, давным-давно, подобные действия имели тенденцию плавно перетекать в секс. Теперь о чём-то подобном речи не шло, но… Почему бы не прикоснуться к человеку, который не противен, а продолжает нравиться, несмотря ни на что? Тем более, если этот человек в кои-то веки не ведёт себя, как дикое животное, больное бешенством. Не злится, не скалится злобно, не кричит о том, что Ромуальд только и может думать, что о своих потребностях, а с чужой физиологией не считается, задвигая на задний план знания об отсутствии сексуального желания у бывшей второй половины, а ныне просто квартиранта или соседа. Кому какое обозначение больше по душе придётся, на том тот и остановится.

– Дверь не была закрыта, вот и решил заглянуть.

– Мне звонила Челси, – произнёс Ромуальд, убирая руку.

Он не представлял, куда способен завести этот разговор, но не удержался и закинул удочку, прикидывая, какая реакция последует со стороны Джулиана. Насторожится? Разозлится? Начнёт кричать? И это даже не от болезни зависит, это на уровне подсознания заложено. Эти двое никогда не скрывали взаимной антипатии. Челси намеренно отгораживалась от Джулиана, а в разговорах тет-а-тет, глядя брату в глаза, говорила, что выбор не одобряет. Он ей не нравится, и она никогда не смирится с подобным кандидатом на роль потенциального родственника. Неудивительно, что и теперь она тормозила процесс, не позволяя Джулиану продемонстрировать собственные таланты и море энергии, накопившейся за годы молчания. Притом…

Ромуальд едва сдерживался, чтобы не ткнуть родственников носом в недавнее событие их жизни, развитию коего они всячески способствовали. Артист, который молчал несколько лет, да и вообще исчез из поля зрения, свалился на работников компании, как снег на голову. Подробностями Ромуальд не интересовался, да и не планировал этого делать, поскольку знал, что история достаточно тёмная, и меньшее количество знаний избавит его от бессонницы, в то время, как попытка копаться в чужом грязном белье принесёт одну лишь головную боль.

Почему-то этому артисту они помогали, позволили и материал свой продвинуть, и сценарий для клипа сочинить, и вообще… Теперь ещё и сотрудничество в области создания музыки предложили. Основной композитор мюзикла. Это ли не карьерный рост? Это ли не поблажка для того, кто когда-то был звездой, а потом погрузился в молчание?

Так и надирало пойти к отцу и поинтересоваться ехидным тоном: какие люди должны стоять за спиной артиста, чтобы ему открыли все двери моментально, по первому зову, а то и вовсе по щелчку пальцев? И почему никто не гонит его в шею, а носят на руках и позволяют почивать на лаврах?

Ладно, ладно. Не стоило сравнивать Джулиана и мистера Уэбба; точно не стоило. Они вообще не могли соперничать друг с другом, да и аудитория у них была, вероятно, разная. Милашка Джулиан и тело на продажу, отзывающееся на имя Энтони. Ах, нет. Тони… Отвратное сокращение, от которого Ромуальда подташнивало и вообще заставляло кривиться всякий раз. Благо, что по долгу службы им не доводилось пересекаться на постоянной основе. Просто один из топовых артистов и сын продюсера. Вряд ли первый нуждался в признании со стороны второго. Достаточно того, как носится с ним отец. Носился раньше… Теперь этот самый Тони считался независимым артистом и лейблу не принадлежал, просто сочинял песни для своей подруги, некогда имевшей неосторожность клеиться к Ромуальду. Вообще-то она была вполне себе ничего, и не будь Ромуальд связан отношениями с Джулианом, позволил бы себе увлечься. Тогда. Не теперь. Теперь он уже точно расставил все приоритеты и не собирался бросаться на каждого встречного. Или каждую.

На ум тут же пришёл силуэт незнакомца, его пристальный взор и собственные нелепые действия. Думать об этом было чревато, и Ромуальд постарался избавиться от внезапного видения, да и от воспоминаний о том, как прижимался к холодной стене, о том, как шептал в пустоту нечто о блондинистых сучках и представлял всё, будто наяву. Это было давно. Это было неправдой. Он позабыл, а тот, второй, и подавно. Если им доведётся встретиться лицом к лицу, они друг друга не узнают. Если узнают, то разговор вряд ли сложится. О чём им болтать?

«Помнишь, как ты пялился на меня, заливая слюной собственные колени?».

«Да. Помнишь, как послал меня?».

«Да».

Крайне продуктивный диалог и невероятная по эмоциональному накалу беседа. Гамма чувств и переживаний.

– И что она сказала?

– Предложила встретиться.

– Ради чего?

– Не пояснила.

Это было совсем не в его стиле, но слова сами собой сорвались с губ. Ромуальд начал разговор, подумал, что ничего хорошего из этой попытки поделиться соображениями не выйдет, потому моментально сделал два шага назад. Ему не хотелось портить неплохой эпизод совместной жизни долгими, выматывающими выяснениями отношений, не хотелось снова переходить на обсуждение личности Челси и остальных членов семьи. Он мечтал о тихом покое и правильном распределении ролей. Справедливом. На его взгляд. И на взгляд Джулиана.

– Она не приносит хороших новостей.

– Иногда бывают исключения из правил.

– Когда речь заходит о твоей сестре? Вряд ли.

– Я даже спорить не стану. Челси упёртая, как стадо баранов.

– Это ваша фамильная черта, и в твоём лице она получила достойного соперника, – заметил Джулиан, улыбнувшись.

– Думаешь?

– Привык к вашему вечному противостоянию. Потому не уверен, что она скажет нечто обнадёживающее.

– Вполне возможно.

– То есть?

– Ну… На сей раз, у них возникли какие-то проблемы с композитором. Отец настаивает на данной кандидатуре, другие рассматривать отказывается.

– А сам композитор?

– Отлёживается на больничной койке. Неизвестно, когда поднимется и поднимется ли… В общем, прогнозы не особо оптимистичные, но мне откровенно наплевать.

– Добрый Ромуальд, – протянул Джулиан, набрав на ладонь пены.

Усмехнулся и сдул с руки воздушную белую шапку и ароматом трав, названия которых не знал.

– Если верить газетам, то личность эта живуча, как кошка. Однажды он уже «умирал», а потом вернулся в сопровождении какого-то крайне подозрительного субъекта и начал пиар-компанию вокруг своего имени… Ладно-ладно, это был вовсе не пиар, это были реальные проблемы, наверное. Но, как я уже говорил раньше, мне плевать, что происходит в его жизни. Умирает, восстаёт из мёртвых, снова отправляется на тот свет. Пусть распоряжается жизнью, как хочет, а я сосредоточусь на своей.

– Кажется, даже догадываюсь, о ком речь.

– Ты не догадываешься. Ты знаешь.

– Может быть, – заметил Джулиан, перестав акцентировать внимание на второстепенных вещах и посмотрев на Ромуальда.

– Если не хочешь намочить рубашку, то лучше закатай рукава, – произнес Ромуальд, стараясь сделать так, чтобы это прозвучало не чрезмерно заботливо, а повседневно, обыденно.