Человек, личность, духовность (СИ) - Грузман Генрих Густавович - Страница 43

Основоположение умозрения русского философа образует лемма о том, что Богопостижение не есть одноактное или кратковременное явление, а суть длительный, всегда жизненнопотребный, процесс, аккумулирующий в себе смесь опыта, откровений и интуиции, проходящий через все стадии приобретения. Но для этой цели не пригоден предмет, разложенный внутренними противоречиями, ибо они создают условия внутренней жизни, и в том, что человек погружён в эту стихию взаимозамещения противоречий, определена его экзистенция как живого существа, но здесь дело идёт о внешнем существовании в иных условиях. Человек в диалоге с Богом должен выступать целостной структурой, очищенной натурой и зрелым деятелем, более или менее осознавшим собственную проблематику и умеющий оценивать свои возможности и потребности, а не попрошайкой и жалкой побирушкой. Время приобщения к Богу не может быть "суетой суёт", обыденным житейским действом, но это есть период, когда человек удостоверяется в своём соответствии образу и подобию Божьему, когда в его душе звучит только внутренний голос, извлекаемый из идеальной природы. А это значит, что божеское подобие в человеке не может быть стандартным или стереотипным, но исключительно индивидуальным, выступающим из его идеальных условий и особенностей. Общим выступает только нравственная потребность, какая и генерирует в человеке активность его идеальной составляющей в противовес физическим условиям. В нравственное Божеское поле человек вписывается (трансцендирует) только на нравственных началах, когда он подготовлен самим собой к нравственному подвигу, когда собственная внутренняя институция снабдила его нравственными установками и определила ожидаемую степень обогащения за счёт Божеского откровения. Противоречие личности, соотношения эгоизма и эгоцентризма, служит направляющей причиной процесса богопостижения, и весь смысл данного противоречия и исхода духа из личности в том и заключается, чтобы данный дух был ориентирован только в нравственном направлении и именно к трансцендентному Богу

Это показывает, что приобщение к Богу или участие в богопостижимом процессе при его всеобщей потребности, приводит к преобразованию действующего лица в некую цельную и целеустремлённую персону, несомненно, обогащённую и несопоставимо полную, но не в сравнении с другими персонами, что кардинально отличает данную персону от номинально подобного духовного ученика Штайнера, а в отношении своего предыдущего состояния. Эта персона может быть названа религиозной константой, но, как константа она не имеет особенного существования, а наличествует в качестве состояния духовной системы, а, в свою очередь, в качестве этого последнего она ближе всего ассоциируется с долгом личности. Человек как религиозная константа в отличие от человека-философского тела и человека-религиозного тела не принимает участия в антропософской деятельности, но его присутствие поднимает установочный потенциал поступка; человек-религиозная константа есть потенциальная форма идеальной энергии личности. Человек, обретший религиозную константу, несёт основную динамическую нагрузку в процессе богопостижения и через его деятельное нутро должны пройти все перипетии этой деятельности, и он должен давать ответы на вопросы, относящиеся к его персональной экзистенции: каковы критерии богопостижения, может ли личность ощутить своё богопроникновение и каковы признаки этого состояния, является ли совмещение с трансцендентным Богом временным приобретением личности или же это постоянный акт, передающийся по наследству?

Историческая заслуга русского философа С.Л. Франка, до ныне не понятая и не оценённая, состоит в том, что совокупность и подобные вопрошания включается им в парафию богопостижения, ибо Богопостижение - это суть творчество человека, и верно обратное: в творчестве человек постигает Бога. Этим русский мыслитель замахивается на огромную "лавку древностей", которая называется службой Божьей, где многовековые традиции и непомерные амбиции давно лишили свежего воздуха драгоценное зерно и священное слово подлинного человеческого духа, службы, где к Богу ходят в гости, или как на презентацию кинодивы; Франк возвеличил Бога, но он вознёс и человека, дав ему новый закон: "человек, как таковой, есть творец", и тем предоставил новое звание человеческой индивидуальности - человек - пророк, взращённый на базе религиозной константы личности. Пророк есть третья разновидность человеческого индивида, выводимая в антропософской науке и наделённая собственными параметрами, определяемые высокой духовной напряжённостью и специфической нормой соотношения идеального и реального в пророческом духе. Трём разновидностям индивидуального человеческого лица соответствуют соответствующие состояния, в которых они являют себя как духовные данности: человек-философское тело (человек) - человек-религиозное тело (личность) - человек-пророк (творец, паломник Бога).

Представляя творчество как богопостижимый процесс, великий философ напрочь отметает расхожие понятия о творчестве, как особом состоянии духа (вдохновение, экстаз, магия), а точнее, определяет, что поле творчества в действительности гораздо шире этих экстремальных моментов духа, которые суть не что иное, как аномальные пики на непрерывной пульсационной синусоиде духовной активности. Франк раскрывает феномен духовного творчества, как изначальную способность духовного вещества, имеющего в индивиде личности свою первичную причину; творение - обязанность духа, - такой категорический императив напрашивается в качестве итогового антропософии Франка. Философ пишет: "Тот самый момент, который конституирует человека, как личность - момент автономности, самоопределения - обнаруживается одновременно, как носитель творчества. Спонтанность в определении своей собственной жизни, та производная изначальность, которая есть существо личности - есть одновременно спонтанность в создании новых форм бытия, т.е. сознательное творчество"(1965,с.279). Это означает и то, что богопостижение отмечено имманентной природой личности, и что потребность в Боге есть врождённая, изначально присущая духовной материи черта каждой личности; богопознание есть реализация подсознательного богостремления - суть общая идея, с которой Франк выступает как строитель русской концепции человека как культа личности.

Русский философ учит: "Осмысливая человеческое творчество, так сказать, извне, т.е. уясняя его метафизический смысл, можно сказать, что в состоянии творческого вдохновения человек испытывает действие Бога только с одной его стороны - именно как творческое начало и, тем самым, как источник его собственного, человеческого творчества, тогда как остальные "атрибуты" Бога, открывающиеся в религиозном опыте, остаются вне поля его зрения...В опыте же творческого вдохновения, в котором сверхчеловеческое творческое начало непосредственно переливается в человеческое творческое усилие и конкретно слито в ним, человек сознаёт самого себя творцом; это значит, что он воспринимает своё сродство с творческим первоисточником жизни, своё соучастие в таинственном метафизическом процессе творчества. Именно в качестве творца человек более всего сознаёт себя "образом и подобием Божиим". Итак, творчество есть очеловеченная личностью сущность Бога, но опять-таки постижения Франка требуют когнитивного совмещения с постижениями Несмелова. Из закон человека Несмелова следует: "человеческое творческое усилие" направлено на слияние с божеским сверхчеловеческим, - и это суть высказанной Франком идеальной интенции как потенциального сознания, которая не может воплотиться в таком виде в реальную актуальную экзистенцию индивида. Из умозрения Франка следует: творчествогенерирующий Бог должен быть вне личности, и это главное условие любого вида творчества, если за основу взять определение Франка: "Творчество есть такая активность, в которой собственное усилие художника, его собственное "делание" неразделимо слито с непроизвольным нарастанием в нём некоего "дара свыше" и только отвлечённо может быть отделено от него" (1965, с.с. 277-278, 276). Это и есть та реальность, какую, по закону Несмелова, идеальная личность "хочет" постоянно, а имеет спорадически, контрастируя с тем, что имеет. Закон Несмелова достаточно просто перевести в закон творчества: никакой акт творения не есть тот, что есть. Творческий продукт может быть, по каким-либо шкалам, хуже или лучше задуманного автором, но всегда будет отличен от того, что требовали идеальные недра творца, - воистину "Мысль изречённая есть ложь" (Ф.И. Тютчев). (Об этом высказывался Н.А. Бердяев: "Так хочется себя выразить и так трудно это сделать. Мне очень легко писать, и мысль моя естественно принимает словесную форму. Но всегда есть трагическое несоответствие между творческим горением, первичными интуициями и объективными продуктами мысли. Я себя не вполне узнаю" (1991, с.295).