Трудная проблема сознания - Васильев Вадим Валерьевич - Страница 54

Кроме того, в позиции Чалмерса произошли следующие изменения. Прежде всего, он основательно трансформировал и конкретизировал свое понимание информации. Опираясь на идеи К. Шеннона, он дефинирует ее как систему различий и отношений в абстрактном логическом пространстве[39]. Информация имеется везде, где осуществлен выбор из некоего спектра возможностей. Сама по себе информация абстрактна, но она может быть реализована. Наиболее наглядной является физическая реализация. К примеру, у нас есть информационное пространство, где состояние А соотнесено с состояниемВ так, что отсутствие А влечет за собой отсутствие В. Физической реализацией этого пространства может быть, скажем, выключатель света. Это устройство обладает рядом физических свойств и может оказаться в разных состояниях, но если смотреть на него с точки зрения реализации определенной информационной матрицы, то эти состояния сводятся к двум: «включен» и «выключен» — разного рода физический «шум» отсекается потому, что содержащиеся в нем различия не имеют значения для данной системы, не производят в ней различий: согласно известной формуле Г. Бейтсона, информация — «это различие, которое производит различие»[40].

Итак, информация может быть реализована физически, и материальная система, реализующая ее, функционирует в соответствии с логическими отношениями, конституирующими информацию. Но тут возникает вопрос: а возможны ли иные способы реализации информации? Чалмерс уверен в позитивном ответе. Информация, полагает он, может быть реализована и в нашем квалитативном опыте. Ведь и в нем присутствует множество различий и соотношений.

Понятие информации, раскрываемое в терминах различий и соотношений в логическом пространстве возможностей, несомненно выглядит более фундаментальным, чем, скажем, понятие осведомленности. И поскольку Чалмерс заинтересован в отыскании фундаментальных психофизических законов, неудивительно, что он связывает их поиски именно с понятием информации. Преимущество этого понятия еще и в том, что высокоуровневые принципы структурной когерентности и организационной инвариантности легко могут быть истолкованы в информационных терминах. Так, согласно принципу структурной когерентности, различия, фиксируемые в сознательном опыте, отражаются в объективных различиях связанных с ним материальных систем — это наглядный пример двоякой реализации одной и той же информации. Принцип организационной инвариантности также допускает информационную интерпретацию. Дело в том, что всякая функциональная организация может быть представлена в качестве специфически определенного информационного пространства, реализованного на физическом уровне — и изоморфно отображенного в квалитативном опыте.

Помимо возможности наведения мостов с высокоуровневыми психофизическими принципами новая концептуальная схема Чалмерса может индуцировать плодотворные онтологические решения. Еще раз подчеркнем, что если в 1990 г. Чалмерс утверждал, что квалиа — это и есть информация, то теперь он говорит о квалиа как об одном из способов реализации информации. Такая трактовка открывает возможность создания более стройной двуаспектной теории. Загадочная вещь, именуемая им ранее «паттерном/информацией», получает название «информация», и эта единая информация допускает физическую, т. е. внешнюю, и квалитативную, внутреннюю реализацию. Квалитативный «опыт, — пишет Чалмерс, — это информация изнутри, физика — информация извне»[41].

Кому‑то может показаться, что в «Сознающем уме» Чалмерс просто сменил терминологию. Но это не так. В рукописи 1990 г. он трактует «паттерн — информацию» как реальную вещь, тогда как в трактате 1996 г. он дает понять, что информация как точка схождения квалитативного и физического — это, скорее, абстрактный фокус. Именно поэтому Чалмерс больше не позиционирует себя как сторонника теории тождества. Но почему же он не развивает заманчивую идею гипостазирования информации и трактовки квалитативного и физического как двух эманативных аспектов последней? Дело, видимо, в том, что такая позиция не позволяла бы продвинуться в решении «трудной проблемы», понять, почему вообще существует квалитативный аспект информации. Чалмерс, судя по всему, осознал тупиковость этого пути еще в начале 90–х. Примерно в то же время он наткнулся — не без помощи американского[42]философа Г. Розенберга — на другой вариант онтологии, который, собственно, и стал для него приоритетным. Его основу составляют идеи Б. Рассела, высказанные им в книге «Анализ материи», опубликованной еще в 1927 г. Рассел полагал, что имеющиеся у нас понятия о материальных свойствах имеют структурный характер, т. е. де — финируются через отношения чего‑то одного к чему‑то другому. Иными словами, физический мир предстает нам как некая система отношений — но без представления о том, что, собственно, вступает в отношения. Однако это что‑то, несомненно, должно существовать. Таким образом, у материи должны иметься не только внешние, относительные, но и какие‑то внутренние свойства. Что же представляют собой эти свойства? Рассел не исключал, что они[43]могут иметь ментальный характер, — и это резонно: других внутренних свойств мы просто не знаем.

Эта идея — именно то, что было нужно Чалмерсу. Теперь он наконец получил возможность решить «трудную проблему», дать ответ на вопрос о том, почему помимо физических процессов в мозге существует и связанный с ними внутренний опыт. Он существует потому, что без него не существовала бы и физическая реальность мозга, опирающаяся на квалиа как на свой фундамент. Двуаспектная теория Чалмерса получает окончательное завершение. Два аспекта информации, внешний и внутренний, неразрывно связаны.

Самое интересное, однако, то, что в «Сознающем уме» мы не слышим победных реляций по поводу решения «трудной проблемы». Чалмерс очень осторожно рассуждает на этот счет. Неорасселовская теория ментального как основы физического подается им как спекулятивная гипотеза, красивая и элегантная, позволяющая построить монистическую картину мира (дуализм предполагает равноправие ментального и физического, а здесь его нет), — но не более.

Осторожность Чалмерса объясняется целым рядом причин. Во- первых, для него не вполне очевидно, что рассуждения Рассела относительно несамодостаточности физических аспектов материи верны, — хотя он и склоняется к такому выводу. Во — вторых, он осознает, что признание истинности расселовской модели может привести к панпсихизму. В самом деле, если ментальное является онтологической предпосылкой физического, то оно должно быть повсюду. Нельзя сказать, что Чалмерс опасается объявлять себя панпсихистом: он специально показывает, что в панпсихизме нет явных нестыковок. Кроме того, панпсихизм хорошо сочетается с глобальным информационным подходом Чалмерса и с его трактовкой квалитативных состояний как одного из способов реализации информации. Вместе с тем он, конечно, соглашается, что говорить о богатой феноменальной жизни, скажем, термостата или тем более электрона нелепо. Внутренние свойства подобных систем, если они вообще существуют, лишь очень отдаленно напоминают состояния нашего сознания. И это приводит его к предположению, что внутренние состояния материи имеют, скорее, протофеноменальный, «протоопытный», а не собственно квалитативный ментальный характер.

Эту модификацию расселовской теории Чалмерс именует «панпротопсихизмом» — и именно она вызывает у него наибольшую симпатию. Однако даже панпротопсихизм не устраивает его в полной мере. Проблема прежде всего в том, что неясно, как понимать «протоопытные» свойства. Насколько они вообще известны нам? Если сказать, что они известны нам в том плане, что лишь несущественно отличаются от привычных нам квалитативных состояний, то тогда придется признавать, что физическое немыслимо без ментального. А из этого, в частности, следует непредставимость зомби. Мы помним, правда, что в ранних рукописях Чалмерс действительно надеялся показать, что зомби непредставимы. Но трудность в том, что в самом «Сознающем уме» Чалмерс использует тезис о представимости зомби в качестве одного из главных доводов в пользу нередуцируемости квалитативных состояний к физическим свойствам: если зомби представимы, то квалиа как бы дополнительны к ним.