Супермен (сборник) - Фолкнер Уильям Катберт - Страница 4

И теперь, когда он, каждый раз замахиваясь битой, трижды промазал, причем один из мячей прошел высоко, у самой его шеи, хиллонцы на трибунах утратили всякое уважение к его преданности бейсболу.

— Убрать его! — вопили болельщики. — Мотается попусту, как ржавая калитка. Убрать его! На мыло!

Кролик был ошеломлен. С минуту он безмолвно смотрел на улюлюкающие трибуны, а потом, вместо того чтобы убраться тихонько прочь, подбросил биту в воздух и заорал:

— Вот это да! Трам-та-ра-та-ра-рам! Малыш, постриги себе ногти на ножках, ты рвешь простынки!

Он весело подпрыгнул и помчался на свое место, будто выиграл очко. Все решили, что он спятил.

В следующие три подачи подающие так ловко посылали мячи, что ни одна, ни другая команда не смогла изменить счет. На последнем мяче девятой подачи, при одном штрафном, Эдвин Пампка, воспользовавшись ошибкой противников, добежал до первой базы, хотел добежать до второй, пока ловят мяч, но не успел, его объявили в ауте. Ситуация сложилась спорная, и Пампка ринулся прямиком к судье Ларсону, громко крича:

— Ах ты, жила безмозглая! Да я уже на милю за чертой был.

Но его товарищи по команде, столпившись вокруг, сообща утихомирили его, прежде чем он пустил в ход кулаки.

В этой игре хитрый О'Нил старался держаться незаметно. За ним и Джипом Ларсоном бдительно следили и нередко освистывали их, несмотря на их до сих пор справедливое судейство. На десятой подаче О'Нил решил теперь уже Лугу наказать за мяч, прошедший очень низко, у самых его щиколоток. Возмущенные игроки Фридома бросились было на поле, но тренер остановил их

— Ничего, ничего, — сказал он. — В прошлый раз Джип принял неверное решение. Так что Джейк имеет полное право отплатить тем же.

Оба судьи продолжали вести себя очень осторожно. Из них обоих О'Нил, вероятно, волновался больше. У судьи Ларсона было свое постоянное дело, магазин, он мог восстановить свою репутацию и потом, в других матчах, но для судьи О'Нила выборы надвигались с угрожающей быстротой. Сжавшись в комок, он по-обезьяньи присел за основной базой, терпеливо ожидая случая, когда можно будет с выгодой для себя вынести решение.

На одиннадцатой подаче могучий Луга стал сдавать. Клюшка Шлиц далеко запулил мяч и рассчитывал рвануть сразу на две базы, но противник ловко поймал мяч, и фокус не удался. Кино Силла так мощно вдарил в центр площадки, что успел пробежать две базы, ринулся было на третью, но Луга перехватил мяч и помчался вдогонку. Когда он увидел, что Кино ему не догнать, он пасанул мяч Бамбовскому, который осалил Кино, когда тот шлепался на третью базу. Бамбовский вдруг взвыл и захромал вокруг базы.

— Проклятье! Проклятье! — бормотал он.

— Его шипами зацепило, — сказал кетчер Стек.

— Он это нарочно сделал, — откликнулся Луга. — Я видел, как он плюхнулся на базу, выставив шипы.

От боковой линии уже спешил разъяренный Бамбовский-старший. Это был раздражительный багроволицый старик, вечно потакавший сыну; сжав кулаки он рвался вперед. Бамбовский-младший заметил его и медлить не стал. Отбросив хромоту, он побежал навстречу, чтобы унять старика.

— Со мной все в порядке, — сказал он, ухватив отца за плечи, — не ломай дурака.

В толпе зрителей послышался смех, и судья О'Нил приказал старику покинуть поле. Тот медленно удалился, качая головой. Кино сидел на базе и ухмылялся. Бамбовский-младший подошел к нему.

— Ты вылетел, — сказал Бамбовский. — Судья объявил.

— Ничего подобного, — ответил Кино.

— Он еще не объявил решения, — добавил Стек.

— Что? — повернувшись к О'Нилу, Бамбовский резко спросил, — разве он не вылетел?

Судья О'Нил предпочел не заметить вопроса. Он решительным шагом подошел к площадке подающего. Один, весь на виду у избирателей Хиллона, он объявил свое решение.

— Игрок успел добежать до базы.

Наступило короткое молчание. Молодой отбивающий хиллонцев сплясал на радостях джигу, и на трибунах поднялся шум. Вопя, как пьяные индейцы, болельщики Фридома прыгали через ограждение и толпами валили на поле. Судья О'Нил отошел на вторую базу и приготовился твердо стоять на своем.

— Он нас обманывает, — взвыл болельщик с сильным польским акцентом.

— Вы только послушайте, какой акцент, — пропел Фуи Фейн. — Вы только послушайте.

— А я его не стесняюсь, не то что поляки из Хиллона.

— Ты в Америке, — отрезал Фуи Фейн. — Отправляйся откуда пришел, если тебе тут не нравится. Ты не в Польше, ты в Америке.

А на второй базе что-то происходило. Четыре бейсболиста Хиллона отгородили собою О’Нила, защищая его от толпы. С трибун, где сидели хиллонцы, многие тоже двинулись на поле. На основной базе уже шли две потасовки. Тренер Барнум, продававший пиво болельщикам обеих команд, ковылял от одной кучки людей к другой, пытаясь их успокоить.

— Я ставлю вам всем по стаканчику — говорил он. — Приходите все в мой салун после матча, и мы хорошо посидим, причем за мой счет. Все, включая Джейка О'Нила и Джипа Ларсона.

Гнусавый Пелл, редактор местной газеты «Стяг», уговаривал О'Нила отменить свое решение.

— Не нужны нам эти драки, — гундосил он поверх плеча Шмидта. — Нам нужно сотрудничество между нашими городками. Чтобы противостоять крупным городам.

Окруженный со всех сторон бейсболистами в сером, оградившими его от толпы, судья О'Нил возбужденно ходил по тесному кругу. Губы его были сжаты в немом упорстве, огромные руки сплелись в гигантский узел под вислым задом; он напоминал зверя в клетке.

Бамбовский-младший первым понял, что бороться с ним бесполезно.

— Кончайте спорить, ребята, — сказал он. — У меня идея.

— Выкладывай, — заявил Клюшка Шлитц.

Бамбовский прошел к третьей базе, где все еще сидел со скучающим видом Кино Силла.

— Спросите его, — сказал Бамбовский. — Пусть он скажет, как тут все было. Я знаю, он скажет правду.

— Скажи правду, Кино, — сказал Барнум, мечтавший заманить всех в свой кабачок.

— Конечно, я скажу правду, — откликнулся Кино.

— Я не возражаю, — заметил Джип Ларсон.

Судья О'Нил продолжал вышагивать, отказываясь участвовать в действиях толпы, собравшейся вокруг Силлы.

— Скажи ним прямо сейчас, — молил Бамбовский — Ну что, признаешь, что был в ауте?

— С чего мне это признавать?

— Ты что же, не скажешь правду?

— Я успел, — сказал Кино, — я был на три фута от границы базы.

Среди хиллонцев раздались радостные возгласы. Тренер Барнум скорчил гримасу. Редактор Пелл прогнусил что-то неодобрительное. Бейсболисты Фридома неуверенно забубнили.

— Этот малый-то штанишки для гольфа надел, — сказал кетчер Стек.

— Чванливый поляк, — сказал питчер Луга.

— Думает, он лучше других, ведь он с учителкой ходит, — добавил игравший на третьей базе Бамбовский.

Заметив неуверенность толпы, судья О'Нил поторопился нанести удар. Он шагнул вперед и, как полисмен, стал выталкивать болельщиков с поля.

— На трибуны! — воинственно командовал он, и толпа стала отступать. — Назад, на трибуны, а не то засчитаю вам поражение.

Сидя за ограждением, краснолицый Бамбовский-старший вдруг с досадой понял, что О'Нил и Силла вот-вот одержат победу. Вспомнив свое унижение, когда ему приказали покинуть поле, он незаметно выбрался на площадку и затерялся среди самой большой и агрессивно настроенной группы фридомцев. Дождавшись подходящей минуты, он вдруг пронзительно, надсадно крикнул:

— Бей ирландца! Он против поляков!

В тот миг судья О'Нил толкал Буйвола Пита в грудь. Крик Бамбовского пронизал толпу, словно электрический ток. Завопили все.

— Он против нас, — сказал Буйвол Пит и, не глядя, махнул кулаком наобум.

О'Нил уклонился от удара. Мгновение он держался, лишь угрожающе фыркал. Буйвол Пит восстановил равновесие, и О'Нил сделал шаг назад. Это была ошибка. Почуяв его испуг, толпа качнулась за ним. В поисках защиты О'Нил перебежал на вторую базу. Бейсболистов там не было. Он выбежал в центр поля, выхватил пистолет и дважды выстрелил в воздух. Толпа приостановилась, мелкие стычки прекратились.