Осознание (СИ) - "thelordofthedark" - Страница 88

- Перевираешь, – отрицательно покачал головой Эдвард, – не так уж я на нее и кричал. И вообще можно было без этого обойтись.

- Так зачем ты вообще на нее накричал? – не отставала от него Алиса.

- Тебя он прикрывал! – радостно вставила мелкая, растянувшись в улыбке до ушей, – Так и сказал, что нечего одного виноватым выдвигать…

- Не мог же я просто так все это оставить, – пожал Эдвард плечами, – Оскорбление флага действительно серьезное преступление, и надо было наступать, чтобы про тебя забыли. Вроде получилось…

- Эд… – тихо позвала Алиса, заставив обернуться, – Спасибо… – и, сама жутко стесняясь, поцеловала его в щеку.

====== Осознание. Глава 16. ======

Глава 16.

Что есть страх? Страх – всего лишь защитная реакция организма, что самопроизвольно включается в те моменты, какие могут оказаться опасными для его нормальной жизнедеятельности. И главная его задача заключается в том, чтобы избегать подобных моментов, сохраняя прежнюю функциональность, без каких-либо повреждений, а для этого чаще всего он требует бежать, как можно дальше и как можно быстрее, отказываясь от того пути, что является опасным, насколько бы правильным при этом ни был. В страхе нет ничего постыдного, поскольку с молоком матери, с генокодом миллионов предков и пройденных поколений в кровь и плоть человека передается желание жить. Конечно, с самого начала это было лишь рефлексом, что позволял спасаться от хищников и хищных тварей, и потому до сих пор люди рефлекторно дергаются от резких и неожиданных звуков, выскакивающих перед ними препятствий и непонятных предметов, реагируя как и положено жертве при появлении опасного врага – моментально напрягая все силы организма и готовясь бежать. Однако чем дальше человек развивался, чем сложнее становились его мысли, тем дальше совершенствовался и страх, приобретая новые формы и образы. Люди научились бояться неизведанного, привыкая жить в том уютном мирке, что сами создавали, научились страшиться себе подобных, поскольку лишившись природных врагов, что уже не могли серьезно навредить популяции, начали с упоением истреблять друг друга. Научились бояться эмоций… Сознание познавало само себя, и люди в социуме познавали друг друга, радуясь, играя, конфликтуя и споря. Общение становилось все теснее, вызывая все новые и новые эмоциональные всплески, о каких их предки не могли даже и думать. Только не все они были положительны для организма, порой заставляя его страдать и мучиться, и тогда страх получил новую форму, заставляя людей отгораживаться от подобных переживаний, чтобы не получать повреждений, не физических, но духовных.

И Эдвард чувствовал, как его охватывает страх. Тот страх, что когда-то очень давно он смог перебороть, но ошибся, не увидев всех последствий, и тот, что позже очерствил его душу, превратив в камень, о который разбились все остальные эмоции. Ему никогда не было страшно за себя, своей жизни и души не жалко ради поставленных целей, они просто больше не были ценностью в его глазах, но ему все еще было страшно за тех, кто с ним рядом. За тех, кто ему дорог. И теперь ему стало очень страшно за Алису, за того человека, что вновь разбудила в нем то чувство, от которого когда-то отказался, заставив себя верить, что оно всего лишь слабость, способная помешать двигаться дальше.

Эта девушка всего лишь за несколько слов стала самым близким ему человеком не только в этом мире, но и в его родном, где родился, где сражался и где убивал. Всего лишь несколько сказанных слов, и душу словно разорвало, брызнув черной и гнилой кровью, слишком долго застоявшейся в гнилых сосудах, что давно перестали пульсировать. И теперь забились с новой силой, напоминая ему, как же это больно и мучительно, когда рядом тот, кого ты боишься потерять.

Девушка не успела даже убрать губы от его кожи, как подобные мысли словно яркой полосой прорезали его сознание, заставив вздрогнуть от неожиданности. Рефлекторно сгреб девушку двумя руками и крепко прижал к себе, так что та только пискнула от неожиданности, и зарылся лицом в ее волосы, надеясь, что никто не заметит той глупой и бессмысленной слезинки, выкатившейся из глаза.

- Я обещал, что никогда больше… никогда… и я нарушил слово… – проговорил он шепотом, не желая выпускать Алису из объятий, – Я не должен был… Я не имею право на подобное…

- Эд, ты что делаешь? – прогудела девушка, пытаясь выбраться, но получилось далеко не сразу, лишь когда он сам смог справиться с накатившими на него чувствами.

- Я вам тут не мешаю? – ехидно заметила Ульяна, про которую в этот момент Эдвард почти забыл. Зато не забыла она сама, довольная при этом настолько, что, кажется, еще немного и ее физиономией можно будет заменить Солнце, лучилось удовольствием никак не меньше.

- Ульян! – буркнула на нее Алиса, отряхиваясь и пытаясь привести в порядок взъерошенные волосы, но сама при этом покраснев так, что на ее лице можно было яичницу жарить, – Не говори глупостей! – а потом все-таки повернулась к Эдварду, окончательно забывшему о еде и уставившемуся куда-то в пол, уйдя в глубокие дебри собственного разума, – Эд, о чем-ты сейчас говорил?

- Ни о чем особенном, – он постарался выдавить из себя улыбку, но получилось плохо. Первичный заряд эндорфинов, взорвавший мозг в первые минуты, когда наконец-то смог себе признаться в том, что сидящая рядом с ним рыжая девушка очень ему дорога, прошел. И теперь на его место приходили куда более мрачные размышления, какими никого не хотел пугать, – Не бери в голову, – спиной прислонившись к стенке домика, сделал несколько больших глотков из открытого пакета сока, сладкого, но уже успевшего согреться, оставляя во рту не очень приятное вяжущее ощущение.

- Тогда скажи, ты сейчас серьезно говорил? – Алиса тоже прислонилась к стене рядом с ним, – Или просто для того, чтобы успокоить меня? – кажется, ей тоже не просто так давались подобные признания, и сейчас тоже чего-то очень боялась, – Пожалуйста, говори честно, я больше не смогу слушать вранье…

- Я никогда тебе не врал, – Эдвард погладил девушку по щеке, видя в ее глазах страх, смешанный с надеждой и одновременно с ожиданием. Она очень хотела услышать ответ, но боялась того, каким он может быть, – Недоговаривал, признаю, но лишь потому, что не знаю, могу ли тебе рассказать всю правду. И я никогда не вру о подобных вещах, слишком сложно они даются…

- И ты… не передумаешь? – у нее неожиданно на глазах снова появились слезы, словно зацепило какое-то старое болезненное воспоминание, спрятанное глубоко внутри, но все еще продолжающее тревожить ее еще слабую, не обточенную испытаниями, душу. Ее ручка как-то особенно крепко схватилась за локоть Эдварда, словно боясь, что сейчас он вырвется и сбежит.

- Хватит уже ваших телячьих нежностей, – Ульяна кинула в них кусочком булки, напоминания, что кроме них здесь есть еще один живой человек. Эдвард рефлекторно перехватил его, успев увидеть, как что-то летит в его сторону, но потом чуть не рассмеялся, представляя, как их с Алисой разговор действительно выглядит со стороны. И что в чужом присутствии действительно не стоит так себя вести. Его собеседница, кажется, тоже сообразила, что перешли на действительно личные темы, и бросила строгий взгляд на Ульяну.

- Уль! – попросила она, но ее соседка, кажется, действительно поняла, что лишняя здесь и в этот момент. На ходу дожевывая бутерброд с колбасой, полезла в окно, ничуть не стесняя того, что с грязными босоножками забралась на стол.

- Я пойду пока прогуляюсь, – озорно подмигнув, перпетуум-мобиле в человеческом обличии, с шумом спрыгнула на траву, озорно им подмигнув, – Так что минут двадцать у вас есть. Если что, я буду стучаться! – прежде чем Эдвард успел запустить в нее обратно недоеденной булкой, с хохотом скрылась за углом домика.

- Вот что за девчушка такая… – хлопнув себя по лбу, протянул Эдвард, – Если по лагерю опять слухи пойдут, то, клянусь Небом, косы ей оборву…

- Она же ребенок, – улыбнулась Алиса, возвращая голову ему на плечо, явно уже считая это место своим по праву, – Хотя ты прав, она очень говорливая. Эд… ты не ответил на вопрос, – добавила спустя несколько секунд, пока просто молча сидели рядом, разбираясь в собственных мыслях. Для Эдварда все складывалось как-то слишком быстро, особенно после того, как сам же раз за разом убегал от подобных моментов, буквально преследующих его в этом лагере.