Осознание (СИ) - "thelordofthedark" - Страница 61

- И что? – спросил он, не совсем понимая, какой реакции от него ожидали, – Ольга Дмитриевна, я уже давно вышел из того состояния, когда судят человека по его родителям и принадлежности к расе или благородной крови… Если бы вы мне сейчас сказали, что она… неважно, все равно не имеет значения,- он почти произнес слово «мутант», но вовремя одумался, решив пока что не впадать в крайности. Несмотря на собственное дворянское происхождение, он никогда не задумывался об этом как о предмете гордости. Еще в раннем детстве в него вбили, что последнее, чем человек может гордиться, так это своим рождением, поскольку в этом никоим образом не участвовал. А чувство гордости можно испытывать лишь за то, что сделал сам, добился собственным трудом и собственными усилиями, возможно, даже и кровью. Все остальное значения не имеет.

- Тогда Алисе точно повезло, – улыбнулась вожатая и снова погладила его по голове. Он ответил ей самой едкой улыбкой, на которую только был в состоянии, прежде чем открыл перед ней дверь, сразу же обрушив на себя гул пионерских голосов, набившихся за столами так тесно, что места свободного не оставалось. Казалось, что свободных стульев не было вовсе, но здесь хотя бы удалось сбежать от вожатой, сразу отправившейся на кухню. Взяв один из подносов, Эдвард уже без лишней спешки добрался до раздаточной, где от галдящей толпы в красных галстуках не осталось и следа. От уже уставшего повара, каких даже различать не получалось, одинаково толстые, потные и в заляпанных белых халатах, получил свою порцию вместе с тихим бурчанием про вечных опаздывающих. В этот раз меню «Совенка» предлагало на завтрак зерновую кашу, похожую на белую зернистую лепешку, размазанную по тарелке, сладкий и горячий чай с очередной булкой. Уже разглядывая, куда сесть, Эдвард обнаружил парочку рыжих, деливших столик с Мику, и рядом с японкой оставалось свободное место. Алиса тоже его заметила и помахала рукой, приглашая в их компанию.

- Я уж думала, что решил завтрак прогулять, – сказала девушка, когда сел напротив, – Что же тебя так отвлекло?

- Вожатая, – бросил Эдвард, осторожно поддевая кашу кончиком ложки и пробуя на вкус. Из чего бы ее не делали, масла и сахара повар не пожалел, наверное, чтобы забить истинный вкус, но хотя бы есть можно, – Что это?

- Овсянка, сэр! – глухим голосом, явно пародируя кого-то, ответила Ульяна, и все рассмеялись, только сам он остался сидеть, явно не понимая самой шутки.

- Так какие у кого планы после линейки? – спросила Алиса, доедая свою булку, пока Эдвард распробовал новое блюдо, скребя металлической ложкой по тарелке.

- С утра в библиотеку, книги забрать, а потом, после обеда, к Мику, – отвлекся он, посмотрев на девушку рядом. – Как обещали. И кстати, которая обещала нам показать чайную церемонию, насколько я помню.

- Конечно! – Мику сразу закивала головой, от чего ее длинные хвосты сразу пошли волнами, – Устроим чайную церемонию! Я с собой как раз чая привезла японского, настоящего, его и заварим! И сядем в музыкальном клубе, там места хватит! А можно сесть на веранде, погода солнечная. Там тоже хорошо получится. Или нет, все-таки внутри лучше будет! Да, и ходить далеко не надо! У меня и кипятильник есть, там все заварим! Будет здорово! А вы вообще чай любите? Я очень! В Японии столько сортов, и я, наверное, почти все перепробовала, – Эдвард спокойно вернулся к своей тарелке, выслушивая этот словесный огонь на подавление, прижимавший их столик, но Мику, кажется, остановить было уже практически невозможно, на отлете даже прихватили Ульянку, которая тоже оказалась приглашена на церемонию, от чего он чуть не подавился кашей. Эта реактивная девочка могла превратить даже самое спокойное чаепитие в, скажем, поедание насекомых на скорость, причем даже не предупредив всех остальных, но к его большому облегчению, Ульяна отрицательно покачала головой.

- Не, я жуков пойду ловить! – значит, она еще не нашла того парня, который обещал ей показать методику ловли, и у Эдварда скользнула мысль, что можно по-тихому похоронить этого начинающего энтомолога где-нибудь в лесу, чтобы местный перпетуум-мобиле не обзавелся целой коробкой жуков, какие вряд ли будут там сидеть без дела.

- Мне вожатая говорила что-то про уборку территории, это обязательно для всех пионеров? – спросил Эдвард, вклинившись в паузы между словесными очередями ультрамариновой девочки, – Мне не хотелось бы на это целый день потратить…

- Это ты к нашей пай-девочке обращайся, – Алиса ткнула ложкой в сторону столика, где Славя о чем-то болтала с Леной, – она будет всем командовать на площади. А так да, по идее, для всех обязательное, кроме Жени и Мику…

- И Шурика, – добавила японка, – поскольку он главный в кружке кибернетиков. А я отвечаю за музыкальный клуб! А Женя за библиотеку! У нас специальные обязанности, поэтому мы можем не участвовать в общественной работе, ведь и так, получается, все время заняты. Хотя ничего особенного не делаем… кроме кибернетиков. Они что-то там строят, и Ульяна говорит, что это робот…

- Я сама видела! – вякнула мелкая, чуть не подавившись чаем, и с чьими шпионскими способностями Эдвард уже успел познакомиться, но вот чтобы поверить, что два парня в пионерском лагере собирают робота, необходимы были более веские доказательства, чем слова одной девочки.

- А сами они говорить отказываются. – добавила Алиса, – Я один раз хотела Электроника прижать, чтобы рассказал по правде, но потом что-то лень стало… Пусть себе и дальше ковыряются, если им так интересно… Пошли уже, линейка скоро! Вожатка будет речь толкать… – булку Эдварду пришлось доедать на ходу, заодно простояв в очереди перед дверью довольно долгое время, Алиса всех завела в самую массу пионеров, единодушно ломанувшихся к выходу, что протиснуться вперед не оказалось никакой возможности. Хотя рыжая и хотела силой пробить себе проход, ее удалось удержать от такой глупости.

Вышли уже ближе к концу, оказавшись в числе замыкающих растянувшуюся пионерскую колонну, направлявшуюся к площади. Мику продолжала что-то непрерывно болтать, объясняя Ульяне какие-то особенности игры на губной гармошке, кажется, еще не оставив попытки ее чему-нибудь научить, а вот Эдвард оказался рядом с Алисой, первое время идя молча.

- Весь день читать собрался? – спросила девушка через некоторое время, посмотрев на него из-под челки, – Со скуки не помрешь?

- Не весь, только до обеда, – отрицательно покачал головой, – надо кое в чем разобраться. А потом мы с тобой к Мику идем, ты же не против?

- Неа, все равно больше делать нечего. Не со Славей же на уборку идти… Пошли лучше на пляж с нами? А потом к Мику?

- Алис, надо в библиотеку, – отрицательно покачал головой Эдвард, – Без меня пляж не опустеет, а вот в некоторых деталях мне разобраться действительно надо. В следующий раз… – он улыбнулся Алисе, но девушка только глаза отвела.

- У тебя все в следующий раз, – упрекнула уже тише, с едва заметной обидой в голосе, сразу же заставив Эдварда почувствовать себя последней скотиной. Он ведь уже обещал девушке, но так и не выполнил данного слова, пусть даже и не по своей вине, а из-за ее излишней эмоциональности.

- Прости, – он взял ее за плечи и прижал к себе, не зная, как еще можно выразить свое отношение к ней, – но мне действительно «надо», хотя я с вами бы с удовольствием сходил на пляж. Давай завтра сходим? Хочешь?

- Посмотрим, – Алиса отстранилась от него, – Если у тебя опять каких-нибудь дел срочных не возникнет.

- Не возникнет… Так, строимся? Шеренги, шеренги, шеренги… – они уже вышли на площадь, где пионеры занимали места в небольших кубиках своих отрядов, построенные на площади как на плацу. Всем командовала Ольга Дмитриевна, а Славя рядом готовилась к поднятию флага, практически то же самое, что и вчера, только без его торжественно приветствия. Заняв место рядом с Леной, он улыбнулся скромной девушке, почему-то сразу бросившей взгляд на Алису, вставшую по левую руку от него, и вернулся глазами к Ольге Дмитриевне, сегодня взявшей не столь длинную речь и обойдясь лишь несколькими словами приветствия и поздравлений с началом нового дня, после чего снова заиграл гимн, где пелось про вольные народы и завоевания революции, а у Эдварда опять начало сводить мышцы челюстей от одного только упоминания про героические подвиги революционеров. Историю победители ведь пишут, так? Интересно, с какой бы грязью смешали этих самых революционеров, если бы все их предприятие провалилось? Или же с какой грязью смешали бы его самого, если бы не хватило сил подавить то выступление. Бунтовщиков надо вешать, желательно показательно, чтобы у остальных не хватило дурости повторить такую попытку, таким было его собственное мнение, но здесь приходилось смирно стоять, наблюдая за тем, как вверх по флагштоку ползет красное знамя. Кто-то словно издевается над ним, заставляя участвовать в подобных представлениях, где требовалась немалая выдержка, чтобы не излить моментально набиравшуюся ненависть на головы всех вокруг.