Осознание (СИ) - "thelordofthedark" - Страница 23

- Эдвард, тебе так идет! – обрадовалась Славя, как только он вышел из-за двери, но почти сразу же ее лицо приобрело удивленное и даже испуганное выражение, – Ой, а это что?

- Что именно ты имеешь в виду? – спросил Эдвард, даже обернувшись, словно за спиной у него кто-то мог стоять. Конечно, никого там не было, но Славя, получается смотрела на него. Галстук не так завялил или еще где-то ошибся… Нет, причина явно не в этом, узнать настоящую получилось только тогда, когда Славя подошла ближе, ткнув своим аккуратным пальчиком в причину ее удивления. На правой руке Эдварда, начинаясь чуть выше кисти и заканчиваясь у самого локтевого сустава, шла отличительная татуировка мастера боя, полученная, когда проходил обучение в закрытом монастыре убийц очень давно и довольно долгое время, прежде чем добился их признания и смог дойти до аудиенции с настоятелем монастыря, что и было нужно с самого начала. Сорок четыре стилизованных зверя, объединенных в единый мозаичный рисунок, отмечавшей все сорок четыре ступени рангов монастыря убийц, какие он прошел, вырезанные на его коже и позже вытатуированные вдоль оставшихся тонких шрамов. Сообразив, Эдвард усмехнулся, – Это? Это память, что мне осталась от прошлого. Не самое приятное, что было со мною в жизни…

- Эдвард… – Славя не знала даже, что и сказать, – Ольге Дмитриевне это вряд ли понравится, татуировки у нас никто не носит… да еще так и открыто…

- Тогда попробуем рубашку с длинными рукавами, – пожал Эдвард плечами, сам разглядывая рисунок на его коже так, словно видел впервые, вспоминая, через что прошел, чтобы получить все сорок четыре метки, и что осталось от его души после того, как все этапы были пройдены. К его удивлению таковых рубашек на складе не оказалось, почему-то форма предполагала только короткие рукава и такие же короткие шорты. Почему-то Эдварду от этого было только забавно, хотя Славя уже начинала волноваться, даже будет интересно понаблюдать, как мир лагеря справится с таким диссонансом, а он даже не мог сдержать улыбки, пока девушка думала, как исправить ситуацию.

- Неужели ты даже не волнуешься? – спросила Славя строго, когда Эдвард в очередной раз предложил ей не волноваться по этому поводу и уже перестать переворачивать полки с формой в поисках подходящего варианта. Они нашли даже несколько подходящих костюмов, но почему-то камуфляжной расцветки, но Славя наотрез отказалась использовать их как замену. Чего-то другого, похожего на пионерскую форму, но с длинными рукавами, здесь не было, так что Эдварду действительно не оставалось ничего другого, кроме как всему лагерю показывать данное произведения художественной рисовки по телу.

- Нисколько, – ее собеседник все так же не смог сдерживать веселой улыбки, глядя на ее суровое личико, недовольное таким безответственным поведением. Если бы только она могла понять, насколько мелочны и незначительны такие проблемы для Эдварда, впервые за несколько последних лет сбросившего с себя груз ответственности за судьбы миллиардов преданных ему людей. Он не мог сдержать веселья при мысли о том, что необходимо волноваться за татуировку на руке, когда еще совсем недавно руководил сражениями, где в атомном огне сгорали сотни тысяч человек, не успевая даже закричать от боли, где малейшая ошибка грозила сокрушительным поражением и страшной смертью проигравшего. Эдвард мягко, но уверенно взял ее за плечи и, преодолевая небольшое сопротивление, вывел из склада, – И тебя прошу не обращать внимания на такую мелочь. А с Ольгой Дмитриевной я сам как-нибудь разберусь, тебя это касаться не должно…

Словно напоминая этим двоим, что в лагере есть и строгий распорядок дня, прозвучал уже знакомый звук горна, раздающийся из динамиков и возвещающий о начале завтрака и открытой столовой. Славя, все еще пытающаяся найти возможность скрыть татуировку Эдварда, дернулась от неожиданности, но быстро пришла в себя, стараясь выглядеть серьезно.

- Ладно, может, Ольга Дмитриевна что-нибудь придумает, – Славя все же согласилась отступить хотя бы на время, – Тогда иди пока на завтрак, а я склад закрою.

- Там увидимся, – забрав свои вещи, улыбнулся Эдвард. Сразу в столовую пойти не получилось, сначала пришлось вернуться в домик, где теперь, получается, было его место, по счастью, не запертый вожатой, и оставить там теперь не нужную более одежду. В новой форме было непривычно легко, ткань, из какой сделана, свободная и мягкая, радикально отличающая от привычных ему материалов, используемых в военной форме и парадных одеждах, строгих и жестких или, наоборот, ярких и красочных, но от того плотных и неудобных. Зато теперь в полной мере ощущал лучи местного солнца, палившие, кажется, с явным намерением выжечь здесь все в серый пепел. Такими темпами вполне можно и тепловой удар заработать, но Эдвард надеялся привыкнуть к окружающему климату, в худшем же случае всегда можно вернуться к комбинезону.

Зато обратный путь в столовую занял не так уж и много времени, к тому же основную массу устремившихся на завтрак пионеров уже успел пропустить, а на крыльце вожатой, по счастью, не оказалось, что позволило войти внутрь без особых проблем. Там, как и всегда в такое время, количество народа на квадратный метр площади превышало любые допустимые пределы, как и поднятый десятками глоток счастливый и сытых детей гам, будто разговаривающих на все темы сразу. В общей толкучке Эдвард едва успел выцепить пластиковый поднос, прежде чем был вынесен к столу раздачи. Дородная повариха, кажется, в ширину даже больше, чем в высоту, в некогда белом фартуке, быстрыми и давно отработанными движениями раздавала порции завтрака, состоявшего из чего-то, похожего на кашу, овощной салат, сдобную булку и густого напитка, никогда Эдвардом ранее не виданного, но судя по окружающему его гулу множества пионерских голосов, получившему название «кисель». Получив свою порцию и уже испортив себе настроение мыслями о том, что все это придется съесть, Эдвард высматривал себе свободное место хоть где-то за столами, битком забитыми со спины одинаковыми телами пионеров в бело-синей форме и с красными галстуками, когда неожиданно получил несильный удар между лопаток. В такой толчее невозможно уследить за всеми движениями и касаниями, так что здесь удар он пропустил, не сумев даже толком отреагировать. Получилось только обернуться, увидев уже знакомую мордашку с рыжей шевелюрой и короткими хвостиками на булавках.

- Утро доброе, белобрысый! – улыбаясь во весь рот и крайне довольная собой, выдала Алиса, – Тоже завтракать пришел? А что за тобой должок, помнишь? – наверное, имелось в виду ее вчерашнее обещание новой встречи по поводу «ДваЧе», но взгляд девушки быстро обнаружил татуировку на руке. Глаза почти сразу же приобрели круглую форму крайнего удивления, – Пошли к нам, расскажешь… – она даже не спрашивала, а просто взяла за локоть и потащила к одному из столиков в самом углу столовой, где было свободное место и в качестве дополнения Ульяна, лениво ковырявшая кашу со скучающим выражением лица. Других пионеров не было, наверное, опасались компании двух рыжих, производящих впечатление самого нестабильного элемента смены. Ульяна оторвалась от этого занятия только когда Эдвард с Алисой сели рядом.

- Ух ты! А откуда это у тебя! – ее глаза тоже округлились от восхищения, когда увидала татуировку на руке Эдварда, – Я себе тоже такую хочу! Круто!

- Не стоит, – серьезно сказал он в ответ, попробовав кашу, щедро брошенной в тарелку половником поварихи. На вкус примерно так же, как и на вид, есть можно, но без особых изысков. Практически то же самое, что и армейские сухпайки, разве что горячее, – Она не стоит того, – он даже не представлял, что с такой живой и активной девчонкой могут сделать в монастыре убийц, но можно не сомневаться, что тот человек, который оттуда выйдет с этой татуировкой, уже не будет этой веселой и беззаботной Ульяной.

- А что в ней такого особенного, – спросила Алиса, тоже лениво ковырявшая содержимое своей тарелки без особого удовольствия, – Я себе тоже собираюсь как-нибудь татуху поставить, но, конечно, не такую. Больно было? – интересовалась она серьезно или нет, но Эдвард протянул ей руку с предложением потрогать. Она удивилась, но все же прикоснулась к коже, очень быстро нащупав пальцами небольшие бугорки шрамов, почти незаметные на фоне рисунка. Пальчики у нее, как Эдвард не мог не отметить, были аккуратные, но почему-то с довольно твердой кожей, словно небольшие мозоли на кончиках. Алиса довольно быстро убрала руку, уже по-другому посмотрев на Эдварда, – Что это такое?