Осознание (СИ) - "thelordofthedark" - Страница 114

- За тебя, – повторился Эдвард, – Я прошел через очень многое, но не смог сохранить жизни тех, кто мне дорог. За свою жизнь полюбил всего лишь однажды, и не смог ее защитить…

- А кто она была? – глухо спросила Алиса, и Эдвард увидел слезинки, появившиеся в уголках ее глаз, но, раз уже собирался говорить правду, то нужно было доводить все до конца, теперь даже не обращая внимания на то, как им самим будет тяжело ее воспринимать.

- Она была дочерью другого дворянского дома, – кивнул Эдвард, – Только с ней я позволял себе верить, что могу быть счастлив, но, в тот день, когда мы обвенчались, не смог ее защитить… мне не хватило какой-то секунды, чтобы закрыть ее своим телом… – эти воспоминания давались ему слишком тяжело, сам едва сдерживался от того, чтобы не закричать. Боль словно заново вскрывала его душу, загоняя под сердце бритвенной остроты лезвие, – Я ее потерял… и поклялся, что никогда больше не позволю кому-то еще погибнуть просто потому, что он стал мне дорог…

- Зачем ты все это говоришь? – всхлипнула Алиса, отводя от него взгляд, – Зачем ты это рассказываешь? Думаешь, в такое легко поверить?

- Алиса, девочка моя… – он попытался коснуться ее щеки, но она отдернула голову, так что ладонь нашла лишь один воздух, – Я и не думал, что ты мне поверишь, потому и не хотел говорить. За эти пять дней ты мне стала дороже, чем кто-либо в моем родном мире… – она снова на него посмотрела, услышав последнее словосочетание, но он только кивнул, – Я не отсюда… это звучит абсурдно, я знаю. И сам в первый день думал, будто схожу с ума… Только это на самом деле так. Поэтому я так плохо разбираюсь в вашей музыке, истории и не понимаю порой даже тех терминов, что вы говорите. Я даже Солнца никогда прежде не видел, в моем мире его нет… – с трудом выдохнув, попытался поймать взгляд Алисы, – такая у меня правда, которую ты хотела услышать.

- Эд… – всхлипнула девушка, – неужели ты думаешь, что такому вообще кто-то поверит? – она выдернула у него из рук свои ладошки и забралась на кровать с ногами, чтобы хоть как-то отгородиться от него, стоявшего совсем рядом, – Скажи лучше, что ты все это придумываешь! Просто скажи, что ты это все сейчас придумал! – почти закричала Алиса, уже не сдерживая слез.

- И зачем мне это придумывать, – выдохнул Эдвард, пытаясь представить, что может подумать девушка, услышав о других измерениях, дворянских родах, и данных после смерти любимых клятвах. Конечно, все это звучит слишком неправдоподобно из уст мальчишки практически одного с ней возраста и не похожего на путешественника во времени и пространстве, – Зачем мне тебе врать?

- Я не знаю, – Алиса отвернулась, – наверное, потому, что не знаешь, как послать меня по-другому… – просто закрыла лицо руками, и только слышно было, как девушка всхлипывает, стараясь не заплакать, – Можно и так просто мне сказать, что я тебе не нужна… Зачем только было говорить что-то? Зачем ты мне вообще дал эту надежду? – ему даже смотреть на нее было больно, а слушать такие слова еще больнее. Девушка ему не верила, это понятно, приходя к каким-то своим собственным выводам, – Из жалости, да? Пожалел глупую девчонку из детдома, да?

- Алис… – Эдвард протянул к ней руку, но она только закрылась, прижавшись к стенке, не желая даже его коснуться. Так что просто убрал руку обратно, не зная, что вообще можно еще сказать в этом случае. Он ведь даже сам не верил в то, что таким словам можно поверить, и вряд ли можно ожидать какой-то другой реакции на слова, действительно слишком похожие на неправду в условиях этого мира. Оставалось только молчать, как-либо и на чем-либо настаивать сейчас совершенно бессмысленно.

- Уйди… – попросила девушка тихо, сама свалившись лицом в подушку, – просто уйди… – голос звучал тихо, приглушенный подушкой, прерываясь всхлипами. Эдвард еще раз попытался хоть что-то сделать, положив ей руку на плечо, но девушка только дернулась, сбрасывая ладонь, – пожалуйста, уйди… оставь меня одну… мне нужно сейчас просто побыть одной…

На какой-то момент в голове мелькнула мысль открыться полностью, показать ей, насколько отличается от обычных людей, что сейчас живут в этом пионерлагере. Имплантаты в его теле вряд ли имеют что-то общее с тем, что вообще можно найти в этом мире. Только в ее глазах он уже видел неверие, моментально затушившее огонек надежды мыслью о предательстве. Она может и не поверить, тому, что увидит, посчитать за что-то другое, как и раньше приняла его за разведчика, увидев ни на что не похожую технику рукопашного боя. Сработал инстинкт «готовься к худшему», и Эдвард не рискнул открывать последний козырь. Может быть позже, когда Алиса успокоится и сама разберется в собственных чувствах…

- Я тебе не врал… – покачал головой Эдвард, вставая на ноги и выходя за дверь. Ноги казались свинцовыми, каждый шаг давался с трудом, хотелось подбежать обратно к девушке, обнять ее, прижать к себе. Накричать, чтобы не забивала себе голову всякими глупостями, но, с другой стороны, он отлично и понимал, что девушка уже сделала свой выбор, ему остается только с этим согласиться. Кажется, она снова всхлипнула, когда вышел на улицу.

Снаружи уже стемнело, солнце уже почти убралось за горизонт, освещая только самую кромку небо мягкими красными оттенками заката. Тишину лагеря нарушала лишь бойкая музыка, доносившаяся со стороны площади, но теперь уже возвращаться туда не было никакого желания, настроение пропало не только на танцы, но и вообще на желание видеть других людей. Хотелось одиночества и тишины, мерзкое чувство разочарования наползало на душу темной пеленой и давило все то хорошее, что там успело появиться за последние несколько дней.

Убрав руки в карманы и даже не смотря, куда идет, Эдвард шел, куда глаза глядят, только намеренно обходя по большому радиусу площадь, не желая даже случайно столкнуться с кем-то из веселящихся пионеров. Отвечать на глупые вопросы или даже просто смотреть на чьи-то еще счастливые лица у него не было никакого желания. А вот закрывающая лагерь темнота хорошо напоминало о его родном мире, где никогда не испытывал ничего подобного. И куда сейчас очень сильно хотелось вернуться. Подальше от «Совенка», подальше от всего этого счастья и радости, которым он попросту не принадлежал… Этот мир не был его домом и действительно глупо надеяться, что человек из этого доброго и солнечного мира сможет стать ему родным, тому, кто рожден в темноте…

Эдвард даже не заметил, как вышел на пляж, где сейчас не было ни одной живой души, только прохладный ветерок, дующий с реки, мелкой рябью набегающей на пляж со своим странным шелестящим шумом. Еще пару дней назад здесь все казалось слишком чуждым, но теперь в голове сразу начали рождаться воспоминания, как он оказывался здесь снова и снова вместе с пионерками лагеря, каждый раз вытаскивающими его сюда с радостными лицами и улыбками. А он как прокаженный плелся позади, еще только силясь понять, для чего он оказался в «Совенке».

- Для чего?! – неожиданно даже сам для себя закричал Эдвард, пнув сырой песок, тут же веером разлетевшийся в стороны, – Для чего ты притащил меня сюда?! – он просто кричал в небо, видя над собой только бесчувственные звезды, холодными огоньками рассыпанные по темному небу, – Что тебе еще надо?!

- А ничего ему не надо, – уже знакомый голос раздался за спиной, и Эдвард мгновенно похолодел, уже не на шутку раздражаясь по поводу того факта, что снова и снова не мог почувствовать момент приближения этого человека. Если, конечно, его вообще можно было назвать человеком, а не чем-то еще, другим и более страшным. Обернувшись, увидел того самого странного пионера, с небрежным видом приближающегося к нему со стороны лагеря, засунув руки в карманы и противно улыбаясь, – Тут никому ничего не надо. Будешь пытаться найти выход отсюда, сойдешь с ума… как я, – улыбнулся еще сильнее, а потом рассмеялся, глядя Эдварду прямо в лицо, – Что, начинает доходить? Ты умнее прочих, до тебя мало кто с первого раза такие вопросы начинает задавать… – пожал плечами, но остановился на расстоянии, на котором Эдвард не мог дотянуться до него вытянутой рукой, – Тут же столько девок красивых… И если постараться, ключики можно подобрать к каждой, даже к Ульянке, – и снова неприятно засмеялся.