Утешение Философией - Боэций Аниций Манлий Торкват Северин "Боэций" - Страница 13

III.9(v). О Зодчий мира и движенья побудитель мудрый {119},

Строитель вдохновенный, что порядком правит вечным,

Ты пребываешь неподвижным в собственном величье!

Тебя не внешние толкнули на его созданье

Причины, но природа блага, в ней зависти нет места.

Ведешь Ты все по высшему примеру и, прекрасный

И Сам, несешь в разумности Своей неповторимой

Прекрасный мир, лепя его, ваятель и художник,

По образу сознанья Своего. Повелеваешь

Вести до крайнего предела совершенный мир сей

С частями безупречными совместно и желаешь

Еще, сплотились бы они в законченности полной,

Числом Ты связываешь элементы все. Ты хочешь,

Жестокий холод сочетался бы с огнем палящим,

А сухость бы соединялась с влагой, чтобы пламя

Чистейшее, стремящееся ввысь, не улетало

С земли, и чтоб сама не опустилась в недра тяжко.

Ты тройственную душу разделил природы, движет

Она в ней все, все члены и суставы в согласье

Всегда. Движение она соединила, на два круга

Извечно было что разделено, намереваясь

Вернуться в самое себя, свой разум окружая

И, сходно с ним, вращая и небес изображенье.

Создатель душ и низших всех существ, возносишь, Зодчий,

Блаженнейших из всех в зенит и населяешь мудро

Все небо колесницами легчайшими и землю,

И делаешь, чтоб смертные свободно обращались

К Тебе по благостным законам естества, и снова к свету

Они могли бы быть возвращены, о Устроитель!

Взываю я к Тебе, взойти в священную обитель

Позволь мне разумом, блаженство, Демиург, увидеть!

Всю тяжесть устрани земной громады!

Тьму и тучи Гнетущие, Строитель, разгони, явись в блистанье!

Покой благочестивых! И стезя! Тебя все видят!

В Тебе начало и конец всего, венец Ты жизни!

III.10. Поскольку ты уже видел, что представляют собой совершенные и несовершенные блага, я считаю теперь необходимым показать, в чем состоит совершенное счастье. При этом, как я полагаю, сначала должно быть установлено, может ли каким-либо образом благо, определение которого было дано ранее, содержаться в природном мире, чтобы нас не сбило с толку рассуждение, уводящее от истины.

Но нельзя отрицать, что существует некий источник всех благ. Всё, о чем говорится как о несовершенном, представляется таковым из-за недостатка совершенства. Так что, если в чем-то обнаруживается недостаток совершенства, то в нем имеется и доля совершенства. Ведь если убрать совершенство, станет совсем непонятно, откуда происходит то, что оказывается несовершенным. Ибо мир вещей берет начало не из ущербной и несовершенной природы, но, напротив, происходя от полного и совершенного, вырождается в нечто ущербное и лишенное собственной силы. Но мы показали немного выше, что в преходящем земном благе заключено какое-то несовершенное счастье; значит, не следует сомневаться, что существует счастье более прочное.— Это так,— согласился я.— А теперь ты должен хорошенько подумать, где его должно искать. То, что Бог — повелитель всего сущего — есть благо, является мнением, общим всем человеческим душам. Так как и нельзя представить себе ничего лучше Бога, можно ли усомниться, что тот, лучше кого нет ничего, является благом. Ведь разум с такой очевидностью свидетельствует. Что благо есть Бог, что именно в Нем заключено совершенное благо. Если бы это было не так, то Бог не мог бы быть повелителем всего сущего, ибо с необходимостью существовал бы некто, превосходящий [Его] и заключающий в себе совершенное благо, и он бы должен был предшествовать Богу и был бы более древним, ибо все совершенное, конечно, предшествует менее совершенному {120}. Вследствие этого необходимо избежать бесконечного аргумента и высказать утверждение, что высший Бог преисполнен совершенного блага. Но, как мы установили, совершенное благо есть истинное блаженство. Следовательно, обитель истинного блаженства должна находиться во Всевышнем.— Согласен и не могу тебе возразить.— Но прошу тебя,— сказала она,— убедись, насколько свято и незыблемо утверждение о том, что Бог преисполнен высшего блага.— Каким,— спросил я,— образом? — Ты колеблешься, не зная. То ли Отец всего сущего получил высшее благо, которого Он преисполнен, извне, то ли Он обладает им от природы. И вследствие этого ты как бы считаешь, что у обладающего [блаженством] Бога и блаженства, которым Он владеет,— разные субстанции. Но ведь если ты предположишь, что блаженство обретено Богом извне, то неизбежно выше будет тот, кто его дал, чем тот, кто его получил.

Однако мы с полным основанием утверждаем, что Бог превосходит все сущее. Если же такова Его природа, то противоречит здравому рассудку предположение, что Бога, Которого мы назвали началом всего сущего, мог кто-то создать. Разве можно связать столь противоречивые суждения? Наконец, то, что отличается от какой-нибудь вещи и противоположно ей, не тождественно тому, от чего, как мы полагаем, отличается. Таким образом, отличающееся по своей природе от высшего блага, не является им, и нелепо думать так о Боге, выше которого, как явствует, нет ничего. Ведь природа ни одной вещи не может превосходить свое начало, вследствие чего начало всего сущего по своей природе является высшим благом,— так поразмыслив, следует заключить.— Верно,— сказал я.— но высшее благо является блаженством, это уже установлено.— Да.— тогда,— сказала она,— необходимо сделать вывод, что Бог есть блаженство.— не оспариваю,— сказал я,— ни предыдущих, ни этих твоих положений, и твои выводы согласуются с ними.— Посмотри,— промолвила Философия, отсюда вытекает, что два высших блага, которые суть различны, не могут существовать. Ясно, если блага различаются между собой. То каждое из них не есть другое: вследствие чего ни то, ни другое не может быть совершенным, поскольку в каждом недостает другого. Несовершенное же, конечно, не может быть высшим благом, а поэтому невозможно одновременное существование двух высших благ, отличающихся друг от друга. Но мы вывели, что Бог есть блаженство и высшее благо. Отсюда с необходимостью вытекает. Что самое высшее блаженство есть не что иное, как высшая божественность.— Нет истины,— подтвердил я,— более доказанной и более достойной Бога.— Сверх этого,— сказала она,— как это было принято у геометров {121}, которые для доказательства теорем выводили нечто, что они называли ?????????, и я вознагражу тебя как бы коронным выводом (corollarium). Поскольку обретение блаженства делает людей блаженными, блаженство же есть сама божественность, значит, обладание божественностью делает [людей] блаженными, это очевидно. Но так как следование установлениям справедливости делает [людей] справедливыми, мудрости — мудрыми, то с необходимостью вытекает, что те, кто приобщился к божественности, становятся богоподобными. В каждом, обретшем блаженство, заключен Бог, и хотя Бог един по природе, ничто не препятствует многим приобщиться к Нему.— Прекрасно,— сказал я,— и ценно то, что ты называешь ????????? или corollarium.— Но нет ничего прекраснее того, что велит разум присоединить к вышесказанному.— Что же именно? — спросил я.— Состоит ли блаженство из многих благ, которые соединяются, оставаясь различными, в единую субстанцию блаженства, или, может быть, существует в благах нечто, в чем заключается сущность блаженства и от чего действительно зависят все другие [блага]? — Я не совсем понял и хочу, чтобы ты объяснила это.— Разве мы не посчитали благом блаженство? — Да, сочли его высшим благом,— ответил я.— Допустим, что это же присуще всем благам. Ведь блаженство есть еще, как мы решили, и полный достаток, наивысшее могущество, и уважение, и слава, и наслаждение. Что же? Все это — слава. достаток, могущество и другие как бы являются частями блаженства или они соотносятся с благом как с некоей вершиной? — Понимаю, что ты предлагаешь исследовать, но желаю услышать решение от себя самой.