Коронованный наемник (СИ) - "Serpent" - Страница 79

- Рыцарь, остывшее мясо отвратительно. Отвлекитесь, наконец, от моего лица, вы меня смущаете.

- Простите, миледи, – пробормотал Сарн, снова садясь за стол. К счастью, в этот момент в кухню вихрем ворвалась запыхавшаяся Марджи, своим присутствием прервав эту тягостную сцену.

Покуда Сарна все глубже затягивал водоворот забот о Тон-Гарте, Леголас по-прежнему скрывался в убежище мятежников. Но не стоит думать, что в этом мрачном углу отверженный принц предавался безделью и меланхолии.

Несколько дней, проведенных лихолесцем в штабе Йолафа, установили между ними подобие дружбы. Рыцарь по-прежнему оставался для Леголаса во многом загадочен, и лихолесец готов был поклясться, что Йолаф и по сей день немало от него скрывает. Но все же принц подспудно чувствовал к рыцарю доверие, а на свои инстинкты он всегда предпочитал полагаться, ибо, даже идя вразрез со здравым смыслом, они чаще всего оказывались правы. Помимо этого обстоятельства, каждому, даже самому сильному и независимому гордецу, нужен друг. Леголас устал от одиночества, вольного и невольного, на которое обрекла его болезнь. Йолаф же нимало не смущался отталкивающими чертами недужного принца, не робел периодических приступов ярости, а вдобавок был неглуп и весьма занятен в беседе. А потому лихолесец, тоскуя по Сарну, охотно искал общества опального рыцаря и с удовольствием коротал вечера за общим ужином и разговорами. Днем они виделись редко – ренегат часто еще затемно уезжал из штаба, встречался с дозорными из разных частей леса, разузнавал, не ли новых известий об орочьих отрядах, а так же охотился, поскольку, несмотря на положение главнокомандующего армией мятежников, наравне со всеми участвовал в добыче пропитания.

Но и сам Леголас не раз ощущал, что Йолаф приглядывается к нему, и не мог с уверенностью решить, сомневается ли рыцарь в его личной надежности или же опасается новых непредсказуемых проявлений орочьего начала.

Приступы боли не тревожили больше принца, но он знал, что последний этап его обращения еще впереди, и каждый вечер в уединении своей тесной каменной кельи надсекал кожу на предплечье, желая убедиться, что кровь его все так же красна. Он несколько раз выезжал из пещеры, убеждаясь, что солнце еще тягостнее теперь для его глаз. Но Йолаф догадывался о тревогах лихолесца, потому что на следующий день после того, как меж ними состоялся второй разговор, рыцарь принес в келью Леголаса плотно заткнутую пробкой бутылку.

- Вот, возьми, – спокойно промолвил он, ставя бутылку на стол, – это вода из Плачущей Хельги. Она снимает боль от обращения. Именно поэтому у источника часто бывают Рабы Слез. И непременно дай мне знать, если скверно себя почувствуешь. В такие минуты опасно оставаться одному, можно навредить себе. По крайней мере, у людей так.

- Спасибо, – кивнул Леголас, – Эрвиг говорил мне, что только Хельга может облегчить причиненные ею муки. Тогда я не понял его.

- Эрвиг… – Йолаф нахмурился, словно потревоженный какой-то давно преследующей его мыслью, помолчал, а потом поднял глаза, – Леголас, я должен показать тебе нечто важное. Подожди меня.

Рыцарь стремительным шагом скрылся в темноте, оставив лихолесца заинтригованным и невольно встревоженным. Но не более чем через двадцать минут Йолаф вернулся, неся в руках нечто, плотно обернутое кожаным чехлом.

Захлопнув грубую дверь, рыцарь положил свою ношу на стол.

- Вот. Здесь несколько документов, которые, я думаю, тебя непременно заинтересуют. Они попали ко мне в разное время, и некоторые разъяснили мне что-то, некоторые еще больше запутали, один же я вовсе не смог прочесть. Начни с этого…

Йолаф расстегнул пряжку на чехле и вынул свернутую стопу свитков. Отделив один, он бережно провел по нему пальцами:

- Пока я был в Тон-Гарте, ожидая, проявится ли болезнь Эрсилии, я тешил себя надеждой, что в библиотеке замка могут найтись упоминания о Волчьем безумии и методах его излечения. Ведь эта библиотека собиралась веками, там могло найтись многое, о чем все давно позабыли. Пожалуй, это был единственный случай, когда князь согласился со мной без возражений. Несколько недель мы исследовали библиотеку, первые две недели с нами была и Эрсилия, затем ей стало хуже… Увы, мы ничего не нашли, но и обследовать всю библиотеку не успели, она слишком велика. Я полагаю, и после того князь продолжал поиски. Но наши отношения к тому времени разладились совсем, и ни в какие открытия, если таковые и были, Иниваэль меня более не посвящал. Когда же подмена была совершена, я снова начал бывать в библиотечных подземельях. Теперь в замок меня проводила сестра, она же отпирала засовы. Камрин хотела тоже принять участие в поисках, но ей приходилось постоянно быть начеку. Если бы меня поймали, трудно сказать, что решил бы князь. Я тоже не нашел никаких новостей относительно лечения. А вскоре мне пришлось прекратить свои визиты. У Кэмми нет своих ключей от подземелий, поначалу ей удавалось похищать их у князя и возвращать после моего ухода. Иниваэль был тогда очень рассеян, мучился головными болями, и Камрин удавался ее трюк. Позднее же здоровье Иниваэля ухудшилось, он почти перестал спать ночами, и более доступа к ключам у сестры не стало. Но и за этот срок я нашел нечто любопытное, хоть и не слишком продвинувшее меня в поисках. Прочти. Этот документ, по сути, краденый, но в общем тюке прегрешений еще один камень мало прибавляет к моему счету. Я не нашел первого свитка этой истории, не успел, как не нашел и продолжения. Это лишь отрывок, но мне кажется, здесь есть, над чем подумать.

Пододвинув к Леголасу убористо исписанный свиток пергамента, темно-желтый и местами насквозь проеденный временем, Йолаф развернул оставшиеся два.

- А это я получил от Эрвига. Меня всегда удивлял этот необычный старик. В свое время мне довелось оказать ему небольшую услугу, и Эрвиг запомнил меня.

- Небольшую услугу? – Леголас покачал головой, – ты спас его от верной смерти. Услуга, по мне, не пустячная.

- Откуда ты знаешь о той ночи? – Йолаф вскинул голову, но Леголас поднял ладони в примирительном жесте:

- Не нужно подозрений. Эрвиг вел дневник, который после его смерти достался мне. Там упоминается ночь, когда ты спас его.

- Стало быть, Эрвиг все же мертв, – невпопад обронил Йолаф, – я видел его в последний раз еще до исчезновения сестры. Случайно встретил на охоте. Эрвиг очень изменился, постарел… К тому же в нем появилась некая горечь, которой не было прежде. Даже тогда, когда я отирал полотном кровь с его лица, а он бранил меня сквозь изуродованные губы и требовал оставить его умирать… В ту встречу Эрвиг долго говорил со мной о всяких пустяках, а потом вдруг заявил, что хочет подарить мне несколько старинных бумаг, которые я сейчас сочту просто пыльной рухлядью под стать самому дарителю. Но придет, дескать, время, когда я, возможно, оценю его дар, хотя лучше бы это время так и не пришло. Он велел мне снова приехать на то же место назавтра. Каюсь, мне показалось, что старик повредился рассудком, живя в одиночестве, но я все же приехал. И Эрвиг передал мне два документа. Я спросил его, почему он дарит их мне. Эрвиг же усмехнулся на свой манер… Ты наверное видел эту усмешку, от нее сразу на душе тепло делалось… Словом, он сказал, что ежели то самое время все же придет, то сведения эти пригодятся более всего лишь настырному служаке, вроде меня, который не умеет не соваться в чужие дела… – Йолаф секунду помолчал, отрешенно глядя куда-то в угол, но тут же встряхнул головой, – да. Один я прочел увлеченно – не часто встретишь столь старинный документ, да еще с подписью самого основателя Бервира, но ничего ценного я тогда в нем не усмотрел. Второй же написан на синдарине, а я, увы, не знаю этого языка. Прочти, Леголас. В наш первый разговор я сказал, что попытаюсь помочь тебе. Не знаю, так ли это, но надеюсь, ты найдешь здесь что-то, что будет тебе полезно. И не забудь рассказать, я извелся весь от собственного невежества. Если я переживу эту войну – попытаюсь освоить синдарин.