Коронованный наемник (СИ) - "Serpent" - Страница 113

- Лурбаг, – задумчиво протянул он, сдвигая косматые брови, – а щедро ли ты нашего пленного кормил?

- Так уж не скупился, – повар сразу заметил, как благодушие вождя дало трещину, и слегка побледнел, ожидая неминуемой грозы, – и сыру, и хлеба, и еще всякого… Таргис-то сказал, нельзя, чтоб пленный помер, а отделали-то его на славу, едва вовсе не прибили. Силы, дескать, нужно это… как… восстанавливать.

Сармагат пытливо поглядел на повара, подмечая полные напряженного ожидания глаза и нервно подрагивающие ноздри.

- Таргиса ко мне, – коротко отсек он, и Лурбаг бросился прочь из шатра, не веря своему счастью, что бранить, похоже, будут не его.

Через несколько минут варгер уже стоял перед вождем, а Сармагат все так же задумчиво изучал его лицо:

- Скажи-ка, друг мой, – с мягкой вкрадчивостью начал он, наблюдая, как Таргис тоже заметно бледнеет, – на совесть ли ты о Йолафе пекся, покуда в штабе был?

Варгер сглотнул:

- Все, как вы велели, господин, покойным отцом клянусь. И кормил досыта, и снадобья для ран принес – все честь по чести.

- И все же Йолафу стало хуже, – отстраненно промолвил орк, словно рассуждая сам с собой, – уезжая, я застал его едва ли не при смерти.

- Сырость, господин, и побои изрядные. Да еще ранен был недавно, здоровье подорвано. Вы велели из подземелий наверх перевести, я лично все проверил, сухую камеру выбрал, солому велел постелить…

Таргис частил, захлебываясь словами, в глазах застыл ужас, и Сармагат понял, что сейчас вассал едва ли в состоянии складно врать.

- Друг мой, ты болел горячкой? – буднично спросил он, и молодой человек умолк.

- Нет, господин, не доводилось, – осторожно произнес варгер, а Сармагат поднялся из-за стола и шагнул к нему:

- Так вот, Таргис, – негромко и с нажимом произнес он, – больные горячкой люди… почти… не… едят. Они пьют много воды, но не притрагиваются к пище. Так как же Йолаф мог воздать должное кулинарному мастерству Лурбага?

Таргис облизнул губы, в глазах мелькнуло отчаяние:

- Виноват, господин. Я воспользовался тем, что вы не проверяли, как я кормлю пленника. Он и правда, едва притрагивался к еде. Большую часть я попросту… съедал сам. Я скучаю порой по обычной людской пище.

Сармагат секунду помолчал, а потом оскалился:

- Врешь, друг мой. Все эти дни ты был допущен за мой стол, поскольку, как варгер, должен был присутствовать при обсуждении наступления на столицу. Ты ни разу не отказался от обеда.

Таргис снова набрал воздуха, но Сармагат вскинул ладонь:

- Не трудись. Ты не успеешь придумать что-нибудь правдоподобное. Все и так ясно, Таргис. Тебя… хм… нас ловко и изящно обвели вокруг пальца. Я не стану сейчас расписывать, каким идиотом ты оказался, не заметив, что Йолаф водит тебя за нос. Сейчас важно другое. Я и вся моя свита здесь. А в моем штабе, охраняемом жалкой горсткой бойцов, находится хитрый, отважный и смертельно ненавидящий меня человек, которого считают умирающим, а потому и не подумают старательно караулить. И это не просто так, уверяю тебя. Йолафу едва ли просто вздумалось отдохнуть от командования своими головорезами и поесть за мой счет. Он что-то затеял. И это что-то невероятно важное, если он пошел на такой отчаянный риск.

Таргис неслышно перевел дыхание:

- Что прикажете, господин?

- Что прикажу? – Сармагат оскалил клыки, – Молота!! Немедля!! И ты едешь со мной!!

Неистовый рык орка сорвал Таргиса с места, и уже через десять минут пылающий бешенством Сармагат взлетел на своего огромного варга и, сопровождаемый вассалом, вихрем вылетел из лагеря.

…Он не помнил, когда еще так безжалостно погонял скакуна. Лес несся мимо рваными лоскутными занавесами, снег сплошной лентой змеился под мощными лапами Молота, сзади нагоняло тяжелое дыхание Таргисова варга. Солнце не успело войти в зенит, когда Сармагат спрыгнул со спины хрипящего зверя, и тот, тяжко поводя боками, осел на снег. А орк уже мчался вверх по ступеням. Он ворвался в штаб, едва заметив часового, уронившего флягу и вытянувшегося в струну. Он рвался к камере Йолафа, готовый увидеть ее пустой, готовый увидеть все, что угодно… но он не увидел ничего необычного. Рыцарь сидел на соломе, опершись о стену спиной. Изорванный камзол едва прикрывал камизу, покрытую бурыми разводами запекшейся крови. Осунувшееся лицо несло несомненные следы болезни, но серые глаза были на удивление спокойны.

- Сармагат? – в голосе мятежника прозвучало легкое удивление, – вы уже вернулись? Судя по вашему перекошенному лицу, осада была не сахар.

Орк подошел вплотную к решетке, рванул на себя замок, и тот с надсадным лязгом грохнул о прутья, запертый, как в тот день, когда вождь последний раз видел пленного. До боли сжав пальцы на холодном металле, Сармагат попытался выровнять дыхание. Что же происходит? Отчего все так спокойно, правильно, безмятежно? В чем подвох? Не мог же он ошибиться…

Медленно подняв взгляд, он усмехнулся, вглядываясь в пленника:

- Я зело тревожился о вас, друг мой. Сон, видите ли, дурной пригрезился.

- Я тронут, Сармагат, – Йолаф прижал руку к груди, принимая ироничный тон орка, – право, не стоило так беспокоиться. Я великолепно отдохнул в ваше отсутствие и порядком поправил здоровье.

И этот миг вождь отчетливо увидел, как на дне усталых глаз едва уловимо блеснуло торжество. Нет, конечно, он не ошибся… Догадка в одночасье осенила орка. Он рванулся по коридору назад, не чуя ног, мчался полутемным лабиринтом к своим покоям, грубо отшвыривая с пути встречавшихся часовых. Лязг засовов еще не замер под каменными потолками, когда Сармагат ворвался в свою опочивальню. Он шарил под кирасой доспехов, мучительно шипя и обжигаясь. Эльфийская сталь ядовитыми тисками язвила руки, чеканка оставляла на коже запястья вспухший багровый узор ожогов, но Сармагат не мог ждать ничьей помощи. На оправленном в серебро поясе все так же висел кожаный кисет. Но теперь он был пуст. Насмешливо, издевательски и неумолимо. Какая глупость… Какой нелепый просчет, недосмотр, недомыслие, что впору недотепе-караульному, но не ему, не Сармагату, столько лет не знавшему ни промахов, ни неудач. Яростно взвыв, Сармагат сокрушительным ударом кулака снес с доспехов шлем, отзвуки его голоса потонули в гулком серебряном звоне. И отчего-то звон этот отрезвил орка. Неистовствовать было рано. Йолаф… Он-то все еще здесь. И он-то точно знает, что здесь произошло.

Возвращаясь к темнице, Сармагат уже не бежал. Он шагал назад, твердо уверенный, что сейчас мерзавец заговорит. Заговорит взахлеб, истово и красноречиво, расскажет все, всех выдаст, а уж вождь проследит за тем, чтоб мальчишка не подох раньше конца рассказа.

Не говоря ни слова, он деловито открыл камеру и за камзол вздернул рыцаря с пола. Тот молча повиновался, и Сармагат готов был поклясться, что Йолаф совершенно не боится грядущей расплаты. Орк так же безмолвно выволок ренегата из тесного закутка и рванул за собой, словно собаку на веревке. Рыцарь не сопротивлялся, он спокойно шел за орком, оступаясь на нетвердых ногах. Дойдя до небольшого округлого зала, где обычно менялись караульные отряды, Сармагат без всяких церемоний швырнул ренегата на пол и встал над ним.

- Итак, друг мой, – негромко начал он, и в его глухом голосе звучала вызревшая ледяная злоба, – вам оказалось мало карьеры государственного преступника, дезертира и лжеца. Вы возжелали новых высот. Теперь вы вдобавок взломщик и вор.

Йолаф невозмутимо пожал плечами:

- Помилуйте, Сармагат, я не взломал даже ящика для перчаток.

- Неужели? – орк рокотнул это короткое слово, словно швырнул камень, и рыцарь усмехнулся одним уголком губ:

- Ах да, простите, ваш сундук. Каюсь.

- Вы раскаетесь, друг мой, – почти ласково прошептал Сармагат, – вы чертовски раскаетесь.

И с этими словами наотмашь ударил мятежника по лицу:

- Говорите, Йолаф. Где то, что вы украли у меня.

Ренегат отер кровь и снова усмехнулся:

- Зачем что-то красть, если потом собираешься рассказывать хозяину, куда дел покражу?