Коронованный наемник (СИ) - "Serpent" - Страница 108

Яркая вспышка осветила стену, Сарн вскинул голову и увидел, как над частоколом взметнулся горящий ком смолы и ветоши.

- Не оплошайте, – пробормотал он и снова увернулся от летящей стрелы, натягивая лук. Зажигательный снаряд гулко врезался в высокий снежный вал, сооруженный горожанами по указанию коменданта, а двое крестьян споро подскочили к головне и затушили огонь. Сто двадцать возов снега было пригнано из леса специально, чтоб воздвигнуть это не слишком надежное укрепление, тем не менее, пока исправно принимавшее на себя удары пылающей дряни, что орки в изобилии метали через частокол, стараясь вызвать пожар. «Вуууууф-бум!» – слева упал тяжелый камень, с треском пробивая ограждение площадки, и в вихре обломков рухнул куда-то в темноту, взметнув несколько беспорядочных вскриков. Комендант торопливо отер кровь со щеки, ободранной летящими щепками, и махнул рукой стрелку у катапульты:

- Робби, к Морготу ублюдков!!! – рявкнул он, обдирая горло задымленным морозным воздухом.

Он не услышал ответа среди грохота битвы, лишь ярко вспыхнуло облитое смолой бревно, взвиваясь в воздух и устремляясь в гущу рвущихся к стенам атакующих.

- Сарн, – раздался из-за спины запыхавшийся голос, и эльф обернулся. Позади него стоял Рингар, без шлема, ручеек крови тек из-под волос, но глаза полыхали восторгом, – на правом фланге стрельба редеет.

- Зато на левом дым коромыслом, – отозвался комендант, – там подступы удобней. Перебрось с полсотни на подмогу. Ты ранен?

- Пустяки, я с похмелья гребнем, бывает, сильней оцарапаюсь, – хохотнул Рингар и умчался куда-то в свистящий и грохочущий хаос перестрелки.

Но Сарн и сам отметил, что натиск ослабевает. Дело двигалось к рассвету, орки, нагнав первого страху, готовились к временному отступлению, и комендант подозревал, что у них в запасе есть сюрпризы поинтереснее обычной пальбы. Сами орки не отличались сообразительностью, но сегодня их возглавлял полководец, которому туповатые командиры иногда атакующих Лихолесье орочьих банд не годились и в подметки.

Кликнув адъютанта, Сарн велел прекратить шквальную стрельбу, только напрасно расходующую боезапас. Воспользовавшись передышкой, эльфы засели на стенах, прицельными выстрелами прореживая бригады камнеметов и просто выхватывая из толпы самых рослых бойцов. Защитники столицы торопливо оттаскивали раненых.

- Эй, парни! – с площадки полуразрушенного бартизана донесся голос коменданта, – притихают наши приятели, притомились. Покуда затишье, подтащите-ка их самые крупные снаряды к частоколу, а помельче – у катапульт сложите. Их же камнями и ворота подопрем и по ним самим бить будем.

Небо начало наливаться первыми чахлыми проблесками зари…

… Сармагат стоял меж отступающих в лес шеренг, опустив к ногам арбалет. Несколько фарлонгов от стен столицы были усеяны телами. Из-за частоколов поднимались отдельные столбы дыма – в Тон-Гарте догорали пожары от удачно упавших зажигательных снарядов. Они не успели разгореться на совесть, но начало положено. Сармагат глубоко вздохнул, упоенно вбирая отравленный дымом воздух. Прекрасная ночь… Осталось лишь хорошо ее закончить…

- Гунк, – окликнул он приземистого катапультиста, – погоди крепления снимать. Дай позабавлюсь напоследок. Заряжай.

Орк поклонился, орудийная команда подхватила с земли огромный камень, зарядила катапульту и ретировалась в сторону. Вождь взялся за рычаг, навел балку орудия на бартизан со снесенной левой стороной. Там, сквозь дым и белесоватую рассветную дымку, был виден стоящий на одном колене силуэт, натягивающий лук. Вот фигура лучника слегка дрогнула, и в шеренге орков послышалась брань – кого-то вновь настигла стрела.

- Хорош, гаденыш, – усмехнулся Сармагат, пристально вгляделся в силуэт, уже снова оттянувший тетиву, и отпустил торсион. Могучее плечо орудия со стоном взметнулось вверх, выбрасывая снаряд. Тот взвыл, вспарывая воздух, и без промаха обрушился на бартизан, сметая его и расшвыривая обломки в круговерти пыли и искр.

Вождь вскинул руку и хладнокровно отсалютовал:

- Покойтесь с честью, комендант.

Да, это была прекрасная ночь…

Тяжелые шаги прогрохотали по коридору, дверь вздрогнула под настойчивыми ударами:

- Мой князь! Милорд, откройте!

Иниваэль поморщился, поднялся из кресла, ощущая тошную дрожь в затекших ногах, и отпер дверь. На пороге стоял Варден в промокшем грязном плаще и не менее грязной кирасе. В седеющих волосах виднелись щепки и мелкий сор.

- Чего вам угодно? – сухо вопросил князь.

Его одолевала тяжкая мигрень вкупе с лютым похмельем, а потому визит сенешаля был вовсе не ко времени.

Вчера он изнемогал от ужаса, ожидая битвы, но первые удары снарядов будто оглушили правителя, погрузив в мрачное и бессильное оцепенение. Поначалу он, пошатываясь, еще метался по комнате, вздрагивая от гулких звуков каменной канонады и боясь подойти к окну. Потом сидел на ларе, сжавшись и сдерживая нервную дрожь. И вдруг, подняв взгляд, встретился с глазами Хельги. Эти выписанные масляными красками глаза, ласковые, согревающие, всегда встречали его, стоило ему войти в опочивальню. А он избегал их взгляда, не желая бередить незаживающие раны. Но сегодня он не мог прятаться, неожиданно ощутив, что едва ли найдет в этом замке еще хоть одну пару глаз, готовую смотреть на него с той же нежной привязанностью. Иниваэль встал с ларя, подошел ближе и медленно опустился в кресло, впервые за долгое время вглядываясь в знакомое до мельчайших черточек лицо. Хельга… Бесхитростная, доверчивая и неисправимо сентиментальная. Она была моложе его на многие годы. Она восхищалась им, ни одно его слово не ставя под сомнение. Она считала его непогрешимым, всесильным, надежным, словно гранитный утес. Как ты ошибалась во мне, милая… Всю ночь он, почти не двигаясь, просидел в этом кресле с бутылкой вина напротив портрета жены, висящего на стене. Трудно сказать, о чем думал в ту ночь князь, утративший прежнюю власть и силу. Но, если Камрин вызывала у него жгучую злость пополам с раскаянием, если иноземный комендант пробуждал глухой стыд, а мысли о дочери – отчаянную боль, то в ясных глазах, глядящих с портрета, он видел своего судью. А они не обвиняли его, не клеймили позором. Они дарили прощение, незаслуженное, и оттого еще более горькое. Мир за окнами исчез. Тон-Гарт растворился вместе со своими бесчисленными бедами, грохотом, свистом, воплями и горящими в ночи заревами пожаров. Осталась лишь тихая комната, погасший очаг и ласковые глаза.

А сейчас на пороге стоял Варден, разрушивший своим появлением этот хрупкий, обманчивый покой и вновь принесший за собой дыхание хаоса и беды. Но он не заметил своего преступления. Он переступил порог, пятная пол грязными сапогами, и поклонился правителю:

- Мой князь. Первая атака отражена, врага не подпустили к частоколам. Но орочье войско не имеет числа. Сейчас считаем потери, раненных много, и худшее – мы не находим коменданта. Он все время был на крайних рубежах атаки, есть вероятность, что он попал под последние залпы баллист. Государь, враг не шутит…

- Варден, прекратите кудахтать, – голос Иниваэля был пуст, словно с ним говорили о мало значащих мелочах. Ему хотелось отправить сенешаля восвояси и снова вернуться в уединение последнего уцелевшего уголка своего мира. – Что именно вы от меня хотите?

- Мой князь, – сенешаль перевел дыхание и сжал кулаки, – дозвольте поднять из Пещер несколько мешков кристаллов. Численность и мощь орков нам не по силам, как бы ни хороши были в бою защитники столицы. Тон-Гарт недостаточно укреплен для осады. Нам, может быть, придется…

- Нет!!! – зарычал Иниваэль, в одночасье сбрасывая меланхолию, – не сметь!!! Мы не можем применять против орков кристаллы!!!

- Но почему, милорд!!! – сенешаль тоже перешел на крик, – орки сами нарушили все былые соглашения, атаковав город! Наши руки развязаны, мы ничего более никому не должны!!! Просто дайте мне ключ…

- Я запрещаю!! Я запрещаю, Варден!!! Не смей соваться в пещеры, или я убью тебя собственной рукой!!!