Запах Вереска (СИ) - "Kapkan" - Страница 53

Но, несмотря на это, Кайрен продолжал неподвижно висеть на своих цепях. Потому что каждое лишнее движение взрывалось новой болью. Она проникла в каждую клеточку тела и сводила с ума. Как и обещал старый вампир, черный альфа медленно умирал. Даже если за ним придут и каким-то чудом вытащат, ничего не изменится. Яд прочно въелся в тело и теперь медленно подбирался к сердцу. Сжимая его сильней и буквально раздирая на куски. Да, обидно было подыхать в такой убогой норе и в таких обстоятельствах, но выбирать было не из чего. Единственные три вещи, которые все еще держали его на этой стороне грани, были брат со стаей, жажда мести к Совету и, самое главное, перед чем меркли предыдущие причины, – Ивон. Черный альфа знал, что будет с ним после того, как перестанет биться сердце, и от собственного бессилия хотелось выть и рвать всех вокруг в клочья.

А меж тем, запах так полюбившихся цветов становился все сильней. Воспоминание, подкинутое больным разумом? Нет... Шаги этого существа он мог распознать из тысячи других, и они были уже совсем близко.

- Ивон... – имя сорвалось с кровоточащих губ еле слышным шепотом, но его услышали...

Больше нет никаких законов, никаких рамок и угрызений совести, и с этим он полностью согласен с сидящей внутри тьмой. Ей плевать на все узы, на условности и на долг. Для них обоих сейчас имеет значение только мужчина, умирающий в сырой камере, и чтобы добраться до него, они готовы сравнять с землей весь этот жалкий городишко и вырезать всех его обитателей. Одного за другим, медленно, мучительно, заживо сдирая с них кожу, чтобы и они чувствовали ту невыносимую боль, которую чувствовал его альфа.

Белокурый воин, одетый с ног до головы в черное, скользит между теней замка. Он незаметно просачивается в казармы и без единой эмоции на лице режет горло так неосмотрительно вставшему на его пути солдату. Жертва сползает по стенке, хрипя и с шокированными глазами хватаясь рукой за горло. Через минуту он уже испускает дух, а его палач неслышно идет дальше.

Сердце Ивона бьется спокойно, дыхание ровное, его еле можно услышать. Только горящие неестественным голубым глаза выдают бешенство, которое жрет его изнутри. Впереди слышны голоса и веселый хохот обсуждающих оборотня, подыхающего в темницах прямо под ними. И какой-то остряк предлагает содрать с него шкуру. Мол, выйдет такой шикарный трофей. Только этот хохот застревает в глотке зарвавшегося сопляка, когда факелы резко гаснут, и дверь с громким лязгом захлопывается. Надо отдать воинам должное – они реагируют мгновенно, но все равно слишком поздно, потому что во тьме уже блестят совершенно дикие глаза.

Их крики никто не услышит, никто не придет, и спасения не будет. Стражники проходят мимо, они спешат в столовую и пока не знают, что после своего возвращения в казармы найдут только зверски вырезанные тела своих товарищей и кровь, окрасившую стены и блестящую на полу. Хотя, до того как будут найдены трупы, у замка будет куча других забот. А до этого Ивон еще должен добраться до своей цели. И вот здесь уже начинается десерт. Стража у двери темницы и дверь из зачарованного серебра.

Его замечают мгновенно и, поняв намерения, обнажают клинки. Вампиры не знают, кто перед ними: человек или хладный. Его запах скрыт под сотнями других и сбивает с толку своей какофонией. А вот Ивону уже надоело возиться с этим отребьем. Он движется быстро, каждый выпад скуп и тем резок. Звон металла и поднятый крик заставляют действовать быстрей. Мечи скрещиваются с отвратительным лязгом, коридор сразу же наполняют сладковатый запах и звуки рвущейся плоти. Кто-то пытается вырваться и поднять тревогу, но его впечатывают в стену с такой силой, что слышен хруст ломающихся костей и дикий вой.

Коридор узок, и это только на руку Ивону, потому что никому из них не удастся использовать магию, при этом, не причинив вред себе. Самому ему сейчас эта магия, что пятое колесо телеге. Вместо этого он щедро окрашивает стены вокруг в алый. У него всего лишь несколько минут на то, чтобы разодрать глотку последнему противнику и высвободить Кайрена. Он спешит, и руки впервые за всю эту ночь дрожат. И совсем не из-за того, что он сделал, а потому что он чувствует, что оборотню осталось слишком мало времени. Он с нетерпением врывается в камеру и на одеревеневших ногах бредет к Кайрену.

- Кай... – шепчет онемевшими губами и, выронив меч, дрожащей рукой тянется к лицу, изуродованному глубокими и успевшими уже загноиться ранами.

Но волк не слышит его. Он горит в лихорадке и уже уходит. Жизненная нить с каждой минутой утоньшается и скоро лопнет, оставив после себя только истерзанное тело. Мечник просто физически чувствует его боль. Он делит ее пополам, и теперь словно это его самого так выворачивает. Настолько невыносимо, что хочется заскулить. Вместо этого, пальцы сильней стискивают рукоять второго меча и, подняв лезвие, глухим ударом опускают на кандалы...

Повозка минует городские ворота с такой легкостью, что даже не верится. Однако чему тут удивляться? Ведь полгорода сейчас пытается потушить горящие казармы и оружейную. В ночной тьме Тарахин опять блестит в языках пламени, но на этот раз у Ивона нет для него жалости.

Пара гнедых коней несется сквозь густой, пропитанный холодом и мглой лес. Хлыст с безжалостным свистом рассекает воздух и опускается на их темные спины, заставляя перейти на сумасшедшую рысь. Сердце Ивона сейчас бьется, наверное, так же загнанно, как и у этих животных, но он не обращает на это внимание, а чуть ли не каждую минуту оборачивается, бросая взгляд на того, кто лежит на дне повозки. На мягком сене и укрытый темным плащом, в попытке согреть леденеющее тело. Но все это бесполезно, потому что Ивон чувствует, как замедляется стук чужого сердца. Оно еле слышно... Так слабо, что руки снова начинают дрожать. И, чтобы не сойти с ума, он еще быстрее гонит коней. Они скачут всю ночь, не останавливаясь и не стараясь сберечь сил. Погони пока еще нет, Ивон их не чувствует, но это только пока. Когда же в замке хватятся его, то он уже будет очень далеко.

Глупая улыбка не сходила с ее лица всю дорогу. Совершенно наплевав на бдительность, она парила во все еще темном небе и с упоением вдыхала прохладный воздух. Стоило только прикрыть глаза, как в мыслях опять всплывал Маркус. Его руки, губы, почти звериное рычание и поджарое тело, способное свести с ума любую женщину. О, она была готова вылизать его с ног до головы. Его запах кружил голову больше, чем хмель девственной, все еще не отравленной пороками крови. Он был сладок и желанен.

Ветер трепал распущенные темные волосы и диким эхом разносил ее звонкий смех. Диана была счастлива, и предстоящие перемены ни капли не страшили ее. Потому что она была абсолютно уверена в том, что все будет хорошо. И первым шагом к этому «хорошо» была предстоящая встреча.

Брезигар все еще кое-где продолжал дымить. Его разрушенные башни уродливыми каменными зубами скалились под бледным светом луны. Стены, покрытые трещинами, но в основном уцелевшие, ворота наглухо закрыты, и стража беспокойно всматривается в ночь. Но врагов этой ночью не будет, сейчас с ними разбирается Маркус. Ее же они легко впускают, лишь услышав ее кровь.

Девушка почувствовала их сразу же, как опустилась перед дверью отведенного ей дома. Все двадцать ее лучников сейчас собрались за этой дверью. Она слышит бешеный стук их сердец и то напряжение, которое витает в воздухе. Оно тяжелым камнем лежит на их плечах. Они еще вчера поняли, что происходит. Видели и волка, кинувшегося наперерез предназначенному ей ядовитому клинку, и то, как она пыталась спасти его. Она предала их всех. Переступила все законы и готовилась последовать за существом, которого ненавидел весь их род. Хм, видимо, у них в крови находить свои пары среди тех, чье одно лишь имя уже проклятие. В этой страсти она не далеко ушла от брата.

Глубоко вздохнув и незаметно мазнув пальцами по рукояти меча, она уверенно шагнула в дом. Тяжелая дверь со скрежетом захлопнулась за спиной, оставив ее один на один с шокировано глядящими на нее мужчинами. Стоило только сосредоточиться, и чары спали, позволив запаху сильного оборотня заполнить всю комнату. Он окутывал ее с ног до головы, въелся в кожу и саму душу.