Запах Вереска (СИ) - "Kapkan" - Страница 40

- Иви, – голос тихий и такой теплый.

Он обволакивает и заставляет встрепенуться. Губы дрожат, а пятно перед глазами никак не желает проясниться. Оно размыто, и только сейчас до мечника доходит, КТО его так крепко прижимает к себе и укачивает, урча под ухом. Руки дрожат, а в груди поднимается облегчение вперемешку с гневом. Стоит только взглянуть в серо-голубые, пылающие праведным гневом глаза, как альфа замолкает, затаив дыхание. По взгляду его горячо любимой половинки понятно, что сейчас грянет гром.

- Ах ты, сукин сын!- взбешенно рычит вампир и, хорошенько так вмазав по скуле темноволосого мужчины, вскакивает на ноги, – где ты был?!

- Избавлялся от одного нежелательного альфы, – довольно сверкая глазами и потерев ушиб, усмехнулся Кай и встал на ноги, – извини, не учел, что и до тебя быстро долетит весть о моей печальной “кончине”.

- Так это твоих рук дело? – изумленно выдохнул мечник.

- А ты ожидал, что эти дегенераты и вправду притащат мою голову? – выдал оборотень и только потом заметил недобрый блеск глаз, а тонкий слух уловил звон металла.

- Ты – труп, – холодно произнес Ивон.

В эту минуту Кайрен понял, что если сейчас же не унесет отсюда свои лапы, то быть ему ковриком для ног у одного вампира в комнате.

Позор, да и только! Взрослый альфа, предводитель стольких кланов, и удирает по лесу от собственной пары. А мечнику было на это решительно плевать, и он продолжал гнать смеющегося альфу по всему лесу, распугивая своими гневными матами и воплями всю живность в округе. Игриво настроенному альфе это было только в наслаждение, ведь это был еще очень большой вопрос, кто кого загонял. Кай целенаправленно мчался в самую глубь леса, уводя за собой распаленного вампира. Уйдя вперед, оборотень быстро перекинулся и, затаившись, начал ждать свою добычу, которая уже выскочила на поляну.

- Я собственными руками придушу тебя, скотина, – острым взглядом обведя всю поляну, зашипел Ивон, – не забыл, что я чувствую тебя?

- Да? И насколько? – зашептал хриплый голос за спиной, и крепкие руки привлекли к себе.

- Каждой частичкой, – развернувшись в объятиях, ответил в самые губы воин.

Мечи беззвучно скользнули на мягкую траву, и руки обняли в ответ. С упоением зарываясь в черную гриву волос и притягивая еще ближе, чтобы почувствовать вкус росы на чувственных губах и перекатывать его на языке. Сминая и кусая до крови, нежно посасывая по очереди то нижнюю, то верхнюю губу. Сплетаясь языками, поглаживая и задыхаясь, ловя сладкие стоны. В то время как податливое тело извивается в руках и прижимается сильней, прося большего. Руки скользят по сильным плечам и, опустившись на грудь, начинают распускать шнуровку туники. Все больше распаляя движением губ на шее и прикусывая дрожащий кадык, чтобы самому задрожать от стона, сорвавшегося с алых губ. Желания становится все больше, а одежды – все меньше.

Вот оно, самое прекрасное создание во всем мире. Оно лежит сейчас на траве с разметавшимся шелком волос, с распахнутой рубашкой, со спущенными с бедер штанами. С возбужденно истекающим членом, затуманенным взглядом потемневших глаз, с полуоткрытыми алыми губами и лихорадочным румянцем на щеках. От одного такого вида Кай готов позорно кончить. Сейчас он даже не знает, благодарить или проклинать свое великолепное ночное зрение. Но все это подождет, а сейчас...

Ивона ведет, он встает на лопатки, когда альфа неожиданно до конца заглатывает его член и резко двигает головой. Вампир мечется и чуть ли не кричит от наслаждения. А волк довольно урчит, чем вызывает еще один вскрик. Но закончить так рано он не хочет. С пошлым хлюпаньем отстранившись, Кай принимается вылизывать и легонько покусывать чувствительную плоть. Язык проходит по уздечке и спускается все дальше, щекоча линию мошонки, и возвращается назад, чтобы, сорвав густую белую каплю, нырнуть в уретру. Тело под ним выгибается и, запустив пальцы в волосы, тянет их, еще больше распаляя мужчину. Стоны срываются с губ и переходят во всхлипы.

Но уже через минуту губы, дарящие восхитительное наслаждение, отпускают так понравившуюся сладость и впиваются в открывшийся от возмущения рот. Жадно вылизывая и заставляя сойти с ума от жарких прикосновений, вмиг растопляющих весь лед, в который закован Ивон. Он жаден до ласк и не собирается упустить такую возможность. Его руки скользят по смуглым крепким плечам, царапая спину, опускаются на тугие ягодицы, сминая и притягивая ближе, заставляя зарычать и зубами вцепиться в тонкие ключицы, оставляя кровавые следы, доказывающие их связь. Кай сходит с ума от сладкого запаха своего командира. Он с наслаждением слизывает кровавый след и, не отрываясь, чертит влажную дорожку к набухшим соскам. Покусывая и посасывая по очереди, он пытается, наконец, снять с себя чертову тунику, так мешающую сейчас, и хорошо, что на нем в тот момент была только она. Оборотню не хватило бы терпения. А вот чтобы раздеть мечника, нужно еще постараться сосредоточиться, что с трудом получается, учитывая тот жадный взгляд, которым просто облизывают тело златоглазого мужчины.

- Хочу тебя... – наконец, избавившись от одежды, произносит Ивон и тянется к рычащему мужчине.

Откинув его на спину и оседлав крепкие бедра, белокурый вампир тянется за очередным поцелуем. Его губы скользят дальше, проходясь по подбородку, по нервно бьющейся жилке, где запах крови настолько силен, что мозги просто отключаются. Это голые инстинкты, первобытные, жаркие, пропитанные сладостными стонами, криками экстаза и сорванным дыханием. Горячими прикосновениями, под которыми горит кожа. Пальцы опускаются ниже, погладив низ живота, уверенно обхватывают оба истекающих члена, соединяя и лаская медленно, доводя до исступления. Бедра инстинктивно подаются вперед, усиливая наслаждение. Язык провокационно обводит контур дрожащих губ, спускается ниже, ловя по пути капельки пота и вырывая из горла новые стоны.

Кай не может больше удержаться. Он на полной грани и скоро вообще перекинется. Волк внутри беснуется, он рвется на свободу, желая, наконец, овладеть своей добычей. Ивон понимает все без слов, он и сам уже прикусывает губы до крови. Еще один такой толчок, и он кончит, но этого будет слишком мало. Да, он жаден. Он хочет большего... Ему нужен этот мужчина.

Не отрывая глаз от золотистых омутов и не переставая рвано тереться о горячие бедра, он подносит руку Кайрена к губам и, блудливо улыбнувшись, проводит языком по его пальцам. Жадно облизывая и щедро смачивая своей слюной, заглатывает два пальца, щекоча языком и вытащив, наконец, кусает кончики, чтобы, облизав в очередной раз, пустить гулять по своему телу. Кай не сводит глаз от своего любовника и, судорожно облизав вмиг пересохшие губы, увлеченно рисует влажный узор на крепкой груди, спускаясь вниз и неожиданно прихватив зубами чувствительную алую бусинку, сразу же входит двумя пальцами. Воин в его руках бьется, вскрикивая и широко распахнув невидящие глаза, откидывает голову.

Глаза Ивона темны. Кай тонет в них и пытается сдержать собственный стон, от той узости, что чувствует. Пальцы проникают глубже, вырывая дикое шипение из горла и громкий стон, когда находят шелковый бугорок внутри. Белокурого вампира выгибает немыслимой дугой, и руки его дрожат. Мышцы сводит от напряжения и от молнии, раз за разом пронизывающей все тело от головы до пят.

- Кай...

Хриплый голос вконец лишает здравого разума, и, убрав пальцы, Кай подхватывает недовольно замычавшего мечника, чтобы, перевернувшись, уже самому нависнуть над ним.

- Моя Луна... – хриплое дыхание, и стройные ноги уже обвивают крепкие бока, притягивая ближе.

Толчок, и глаза с расширенными до предела зрачками распахиваются, тело изгибается. Боль смешивается с диким наслаждением и молотом бьет по нервам. Она затмевает собой весь мир и оставляет только глухие стоны, переплетающиеся со звериным рычанием. Еще один... Еще... Еще... Глубже, сильнее... Даааа...

Вся поляна напрочь пропитывается сладким запахом секса и наслаждения. Переплетаясь телами и выпивая дыхание друг друга, они падают все ниже, чтобы взлететь еще выше. Пальцы сжимаются на боках с такой силой, что, скорее всего, останутся синяки, на губах медовый вкус страсти, а в глазах настоящий шторм. Он переливается всеми оттенками и доводит до предела. Движения из медленных и сильных превращаются в быстрые и голодные. Резкие толчки выбивают из груди новые вскрики и бессвязные слова. Их смысл невозможно понять, потому что сейчас у Ивона нет сил даже членораздельно мыслить. Он может только царапать блестящую в лунном свете крепкую спину, покрытую бисеринками пота, кричать от наслаждения, срывая голос, и бесконечно повторять одно лишь имя.