Психоанализ и бессознательное. Порнография и непристойность - Лоуренс Дэвид Герберт - Страница 71

И тут нас вновь подстерегает ошибка идеализма. Мы считаем, что только та женщина, которая говорит и думает, как мы, может дать нам этот ответ крови. И мы стремимся к тому, чтобы так оно и было. До чего же мы заблуждаемся! Женщина, которая говорит и думает, как мы, почти наверняка не обладает соответственной нам динамической поляризацией крови. Динамическая поляризация крови сделала бы ее не такой, как я, в том числе и в способе ее мышления. Любовное влечение на уровне крови во много раз глубже того, которое вызывается сходством мышления и которое может находить свое естественное выражение совсем иным образом — например в словах.

Наша ошибка состоит в том, что мы все ставим с ног на голову: дневное «я» мы прячем в темноту ночи, а ночное «я» вытаскиваем на свет дня. Мы превращаем наш секс в предмет тщательного изучения, научного анализа и других манипуляций дневного сознания. Мы считаем нормой, когда мужчины и женщины соединяются на почве искусственной схожести и общности интересов — на почве рационального, верхнего симпатического сознания. Тем самым мы заглушаем в себе голос крови, приговариваем ее к распаду.

У нас слишком много света по ночам и слишком много сна по утрам. Такое продление, далеко за полночь, активности нашего умственного, зрительного, идеального сознания есть огромное зло: в это время сознанию надлежит меркнуть и уступать право действовать одной \ишь крови. Провоцируя реакцию великого сотрясения крови — сексуальную реакцию — в верхнем сознании или же во внешнем, рациональном, сознании, похотливо рассматривая вызывающий сексуальное возбуждение объект, мы разрушаем сам состав нашей крови. Мы не даем крови установить свое собственное динамическое господство. Мы не даем ей прийти к своей собственной динамической связи, к своей кульминации, к обретению своего собственного глубокого бытия. Если наше сексуальное чувство исходит из верхнего сознания или же из внешнего рационального сознания, мы не получаем ничего, кроме фальсификации и истощения нашей собственной, полноценной жизни, жизни на уровне крови. У нас не оказывается выбора. Если мы не откажемся от вмешательства нашего разума, мы начнем медленно, но верно вырождаться.

И еще одна скверная привычка, связанная с предыдущими, — наш сон при свете дня. С восходом солнца изменяется вся наша внутренняя композиция. А когда солнце поднялось уже высоко над землей, наш сон (если мы ведем нормальный образ жизни и нормально спим по ночам) перестает быть сном в полном смысле этого слова. Когда солнце высоко поднимается над землей, начинают работать центры активного динамического верхнего сознания. Изменяется характер вибрации крови, и даже ее химический состав. Значит, пора просыпаться. Слишком долго спя по утрам, мы наносим себе огромный ущерб. Уж лучше полчасика соснуть после обеда. Долгий утренний сон вреден прежде всего потому, что мы подчиняем наши ставшие активными центры динамического верхнего сознания господству автоматического кровяного потока. Мы сковываем себя цепями утреннего сна, растрачиваем силу утренних кровяных потоков на бессмысленные сновидения и на растущий потенциал инерции. Тем самым мы начинаем катиться по наклонной плоскости, от плохого — к худшему.

Наши активные нервные центры к моменту пробуждения уже не только скованы, но и полуразрушены. Мы никогда не просыпаемся с обновленным дневным сознанием, потому что обрекли наши мощные центры дневного сознания на печальную участь быть истощенными сновидениями и инерцией, возбуждаемыми тяжелым автоматическим потоком крови в часы утреннего сна. Мы просыпаемся с унылым сознанием монотонности и инертности жизни. В нашем пробуждении нет радостной свежести. Еще не начав свой день, мы чувствуем себя усталыми. Вот так мы и влачим за собой наше дневное сознание до самой ночи, когда начинаем наконец просыпаться. И мы говорим себе, что не высыпаемся и что надо отоспаться, встав утром попозже. Уж лучше спать по шести часов в сутки, чем продлевать свой сон по утрам, когда солнце уже близко к зениту. Каждый из нас должен заставлять себя вставать с постели сразу же после рассвета, особенно если у нас не в порядке нервы. Вставать и тут же начинать активную деятельность. Большинству людей только пойдет на пользу, если они будут заниматься с раннего утра активным физическим трудом. Если же они не будут этого делать, то могут со временем стать неврастениками.

Давайте опять вернемся к Луне, царице наших ночей, и к Солнцу, царю наших дней. То, что Луна светит ночью, а Солнце — днем, не простое совпадение, не механическая случайность. Влияние Луны на морские приливы и на нас — не просто случайное совпадение двух феноменов. Это результат сотворения Вселенной самой Жизнью. Сама Жизнь поместила Луну по левую руку от себя, а Солнце — по правую. И сама Жизнь поддерживает динамические витальные взаимоотношения между Луной и живыми существами на Земле. Луна так же зависит от жизни отдельных индивидов — в самом продолжении своего существования, — как и каждый отдельный индивид зависит от Луны.

Точно так же и с Солнцем. Солнце устанавливает и поддерживает совершенную полярность жизненной циркуляции между собой и всеми живыми индивидами. Прервите эту циркуляцию — прервется и Солнце: без человека, без животных, без бабочек, без деревьев, без лягушек и жаб оно оплывет, как огарок свечи, и погаснет. Именно жизненные токи индивидов питают его горение и поддерживают мощное равновесие его сердца-ядра.

Жизнь Луны так же поддерживается нашей жизнью, а наша — жизнью Луны. Все относительно. Не только каждая сила относительна в ее взаимодействии с другой силой или другими силами, но и каждое существование также относительно во взаимосвязи с другими существованиями. Жизнь человека зависит не только от других людей, животных или растений, но и от Солнца, от Луны и от звезд. Точно так же существование Луны всецело зависит от жизни людей, животных и растений, от жизни индивидов — единственного истока существования всей Вселенной. Без жизни индивидов Луна — прежде других небесных тел во Вселенной — развалилась бы на части: ведь она динамически поляризована по отношению именно к нашей планете. Мы не знаем, какая удаленная от нас жизнь дышит между звездами и Солнцем. Но наше существование поддерживает прежде всего Луна. Она является полюсом нашей единственной и неповторимой земной индивидуальности.

Таким образом, мы должны понимать, что между Луной и каждым индивидом существует витальный динамический поток. Поэтому жизнь индивидов прямо зависит от Луны, а существование Луны прямо зависит от жизни индивидов.

В каком же смысле жизнь индивидов зависит от Луны?

Луна — мать тьмы. Она ключ к деятельной тьме. Мы же — в областях ниже пояса — ведем существование в полной тьме. Ниже пояса мы незрячи и незримы. В дневное время жизнь в человеке направлена вверх — к открытым глазам, пробужденным Солнцем, к открытому разуму, наделенному способностью видеть, но в это же самое время мощные динамические центры нижнего тела выполняют вспомогательные функции, действуя в негативной полярности. Мы всем своим существом устремлены вверх, к познанию Вселенной посредством зрения, речи и мысли; мы стремимся побольше увидеть, услышать, узнать — и на собственном опыте, и понаслышке. Мы представляем собой могучее движение динамического потока, устремленного вверх, к широко распахнутым глазам нашей души, которая стремится свести весь мир до уровня нашей сознательной индивидуальности и готова на основе этого мира создавать новые миры, пуская новые зеленые побеги на Древе жизни. Подобно тому как дерево может умереть, если перестанет пускать новые зеленые побеги по всему своему древесному телу, так и вся Вселенная может погибнуть, если человек, животное или растение перестанут порождать себе подобных, но уже на новом, чуть более совершенном уровне. Лягушонок обретает чуть более яркий цвет, чуть мягче прыгает на лапках, становится чуть более rusé[98]. Птенец добавляет новые нотки к песне, новые коленца к полету, а став взрослым — новый уют гнезду. Человек же создает новые миры, новые цивилизации. Не будь у живых индивидов этой жажды творения нового, Вселенная стала бы приходить в упадок. — понемногу, постепенно, пока не развалилась бы на части. Подобно дереву, которое перестает выпускать новые, зеленые побеги и шириться своей раскидистой кроной.