Пропавший канцлер. Испытания (СИ) - "atat" - Страница 31

Мира встряхнула всё ещё рыдающую Мальву и подняла на ноги: нужно было поскорее убраться с этого места – вдруг сбежавшие разбойники приведут подмогу, и ещё неизвестно, повезёт ли путешественникам во второй раз. Принцесса бросилась помогать грузить разбросанные вещи, нервно оглядываясь по сторонам и вытирая заплаканное лицо, под ногами суетился Лак, и девушка даже упала, споткнувшись об него.

Вскоре свистнул кнут, и лошади рванули карету: нужно было засветло найти место для короткой стоянки, чтобы привести себя в порядок – не ехать же на постоялый двор в растрёпанной и окровавленной одежде. Весь остаток дня был посвящён стирке и умыванию, тёплая вода небольшого ручья смыла почти все следы недавнего происшествия, не могла лишь смыть их из памяти, но и оттуда они должны были исчезнуть, нужно было лишь подождать.

До Шамброза оставалось ещё десять дней пути.

Конец 2-й части.

========== Часть 3 “Хэц”. Глава 1. ==========

– Мир вашему дому.

Ниэль переступил знакомый с детства порог. Навстречу выбежал ребёнок в одной короткой рубашонке и замер, удивлённо хлопая глазёнками.

– Все в поле, – пролепетало дитя.

– А как же тебя здесь одного оставили? – Ниэль присел перед малышом на корточки.

– Со мной блатик.

– Братик? И где же он?

– Там, – махнул ручкой малыш в сторону окна.

– Тогда пойдем, поищем его, – Ниэль поднялся и взял дитя за ручку, а потом подхватил на руки и зашагал к выходу.

Выйдя во двор, прошёл всего несколько шагов, как из-за угла дома выскочил другой мальчишка, постарше, и, увидев, кто именно держит его братишку, замер на месте, не зная, что делать. Ниэль рассмеялся и кивнул, приветствуя.

– Беги к родителям и передай, что у вас сегодня гости.

– Госи, госи! – захлопал в ладошки малыш.

Его брата как ветром сдуло, а Ниэль так и расхаживал по двору с ребёнком на руках, иногда отдавая распоряжения спутникам или перебрасываясь с ними шутками.

– Ну ты прямо как мать всея Альрии, – буркнул, проходя Зэфус. – Осталось портрет заказать.

Ниэль рассмеялся и незло ответил:

– Я соскучился по малышам. Твои давно выросли, а этот мне не чужой – почти как сынок.

– Угу, скажи ещё: внучок, – не успокаивался Зэфус и ушёл, оставив Ниэля подсчитывать в уме вероятность быть дедом.

Подошёл Слай и вздохнул, покачав головой:

– Вечно ты подбираешь то кошечек, то собачек, теперь вот…

– Не сравнивай, – шутливо оскорбился Ниэль, – дети – это совсем другое, тем более родственники.

– КОсиська, – повторил малыш.

– Вот видишь, – хохотнул Слай, – он сам знает, кто он есть – бродячая кошечка.

– Да ну тебя, – отвернулся Ниэль и пошёл прочь, тихо напевая малышу песенку.

Слай долго смотрел ему вслед, пока сзади не подошёл Зэфус и не поддел:

– Что, совесть гложет?

Слай коротко на него взглянул и нехотя кивнул, соглашаясь.

– Да. Давно уже.

Зэфус посмотрел на помрачневшего Слая и смягчился.

– Что уж теперь казниться, сделанного не воротишь. И к тому же, если бы не ты, то его сейчас не было бы в живых. Ни его, ни… – маг не договорил и, кашлянув, снова ушёл за какой-то надобностью.

А Слай стоял, и смотрел на Ниэля с ребёнком на руках, и отчего-то представлял Далию и Зэфуса рядом, и начинал острее чувствовать свою неправильность или уродливость, ему казалось, что он здесь лишний, что не будь его, вся жизнь в Альрии пошла по-другому, и что он своим существованием всем только мешает.

Грудь неожиданно кольнуло, поёжившись, Слай понял, что это медальон Борцэуса. Мысли сразу потекли в другом направлении: что там такого произошло, что Канцлер так волнуется? За время пути уже как-то привык к подарку, научился понимать его действие, значение его сигналов. Что именно они означали, разумеется, было не узнать, но то, что они просто были, успокаивало – Борцэус жив.

А за забором уже собрались любопытные, к ним подходили и подходили жители деревушки и, наконец, прибежали сами хозяева, вспотевшие и растерянные. Они замерли у распахнутых ворот, не смея приблизиться.

– Мама! – потянул ручки малыш, и Ниэль оглянулся в ту сторону.

Тепло улыбаясь, король пошёл навстречу людям, с которыми жил когда-то давно. Годы съели обиду на них, и сейчас осталась одна лишь грусть о тех голодных временах и радость от сознания, что живы родственники, пусть и не кровные, но родственники. Передав малыша матери, Ниэль протянул руку коренастому мужчине, в котором с трудом узнавал того самого парня, которому когда-то подарил золотой из своей первой казны и которого назначил старшим в семье.

– Здравствуй, брат, – тихо проговорил Ниэль.

Мужчина задохнулся от переполнявших его чувств, но сумел совладать с собой и, тщательно вытерев о рубаху огрубелую ладонь, широкую, как лопата, осторожно сжал тонкую кисть Ниэля.

– Здравствуй… те, ваше… величество… – и чуть не упал, когда Ниэль, тряхнув руку, обнял его.

– Зови меня по имени.

– Х… хорошо, Н… Ниэль.

– Рад тебя видеть, брат! – рассмеялся король и встряхнул мужчину за плечо. – Как вы жили всё это время? Я смотрю, дом наш всё стоит, покосился немного, но стоит.

– Да что ему сделается, дому этому, – смутился мужчина, неумело приглашая гостей пройти вперёд. – Когда умерли отец с матерью, а зима, наконец, кончилась, мы взяли в долг зерна…

– В долг? Не купили? – застыл на пороге Ниэль.

– Нет-нет, Н… Ниэль, я ваш… твой золотой храню, как зеницу ока, – мужчина поспешно дёрнул шнурок на шее, – вот, смотрите… смотри, он в целости и сохранности – в вечернем свете тускло блеснуло золото. – Я помню, что вы… ты мне тогда сказал, и ни под каким видом не смел тронуть твой подарок.

– Но как же вы тогда жили, без денег?..

– А так и жили, – развёл руками мужчина, – где займём, где отдадим. Но ты не беспокойся, с того дня, то есть ночи, когда ты… вы все к нам заезжали, мы больше так, как раньше, не голодали, всегда находилась какая-нибудь случайная работа, или кто-то отдавал нам старый долг, так что мы хорошо жили. Отца с матерью схоронили, почитай через месяц, как вы уехали, а летом взяли корову, что из королевских… то есть… в общем, взяли. Всё лето жилы рвали, чтобы корма ей заготовить, и отпивались молоком. На молоке, почитай, всё варили, так и выжили.

Ниэль кивнул понимающе и обернулся к стоящему рядом Слаю, взглядом давая понять, что безумно рад той давнишней идее с королевским стадом. Вот, оказывается, и его родственники выжили за счёт него. А мужчина всё говорил и говорил, уже и в дом всех завёл, и рассадил, и жену с детишками показал, и всех их тут же погнал кого за свежими овощами на огород, кого в погреб, кого в кладовку, уже и печь растопили, и ужин наладили.

Ниэль представил семье шорника своих племянников, а те ахнули, мол, снова близнецы, и какие красивые.

– А где же Далия? – прозвучал, наконец, тот самый вопрос.

Ниэль виновато оглянулся на закаменевшего лицом Зэфуса и опустил голову. Аридан с Ирной тут же сели возле отца и обняли его.

– Мама умерла, – проговорил Аридан, – прошлым летом.

– Святое небо! – всплеснула руками хозяйка и растерянно оглянулась на мужа.

– Жалко, – поник мужчина. – Я помню, какая она была проворная и работящая, у неё в руках всё горело, а наши бабы ей завидовали, что хоть и худая была, но силы у неё было побольше, чем у них.

Зэфус не выдержал и резко поднялся с места, близнецы дёрнулись было следом, но он не пустил – ушёл один. А беседа вновь потекла, воскрешая картины далёкого прошлого, и как ни было тяжело это прошлое, нашлось много светлых моментов. Когда накрыли большой стол – прямо посреди главной комнаты, той самой, где давным-давно взорвало пол – да расставили лавки, а когда их не хватило, то принесли от соседей, стало так тепло на душе, будто кануло в пустоту всё плохое, а осталось только хорошее, и от этого хорошего и пойдёт дальше жизнь.

Хозяин не позволил гостям принести провизию – на стол было выставлено всё своё, всё, что его семья добыла своим трудом и умением. Ниэль был тронут до глубины души, он сидел во главе этого пира рядом с братом, ел с ним простую крестьянскую еду, запивая холодным квасом, и молча улыбался. Под конец он всё же уломал упрямого крестьянина, и на столе появились столичные сладости, которые его племянники не успели съесть за долгую дорогу. Глаза других племянников засверкали восторгом, уж такого они точно в своей жизни не видели.